Почти не задержавшись в замке, вся кавалькада проследовала в дальний угол долины — к будущим землям канцлера и придворного мага. Там состоялась весьма торжественная церемония передачи оных земель в ленное владение. Все чин-чином — получающий лен преклонял колено, вкладывал свои руки в руки сеньора и приносил установленные законом клятвы — у сэра Мртенка даже слезы на глаза навернулись, до того его растрогала щедрость Ингви… Затем новые владельцы отправились осматривать земли и сервов, чьими жизнями теперь они могли распоряжаться по своему усмотрению. С крестьянами благородные господа говорили достаточно строго — приняли доклады деревенских старост и проинструктировали их, как вести дела впредь. Впрочем, крестьяне остались совершенно равнодушны к смене владельца — поглядели на господ, тупо выслушали их речи и как только получили разрешение разойтись — так же тупо и покорно разошлись… Такое поведение сервов не было чем-то необычным — жизнь под властью вампиров лишь немного усугубила тупую покорность, свойственную большинству представителей низшего сословия — монотонная однообразная жизнь, традиции, воспитание, пример старших родичей и земляков — все это накладывало свой отпечаток на них… Поэтому канцлер с магом, вполне удовлетворенные поведением своих вассалов, отдав необходимые распоряжения, без промедления отправились в замок, где их ожидали к праздничному пиру…
В бывшем замке вампиров (никому не пришло в голову дать замку новое имя, его так и именовали — замок вампиров) раздача наград продолжилась. Перед началом праздничного угощения король произнес короткую речь, в которой отдал должное мужеству и доблести своих соратников и перешел к раздаче подарков участникам славного штурма. Сэр Лимни и сэр Мернин получили богато украшенные мечи, рукояти которых были отделаны серебром и сапфирами, сэру Валенту помимо такого же оружия был вручен маршальский жезл — серебряный, украшенный позолотой и самоцветами, затем король вручил изящно отделанный шлем Кендагу (поскольку тот лишился своего в бою, когда на его голову обрушилась секира старого хозяина замка) — и вызвал Кадор-Манонга. Принц важно выступил вперед, дабы принять приготовленный ему подарок. Ингви сказал:
— Поскольку сегодня я старался подобрать каждому дар в соответствии с его доблестями, то вам, принц, по праву причитается это! — и протянул кубок, серебряный, украшенный самоцветами кубок для вина…
Сцена сопровождалась ухмылками дворян — подарок вполне соответствовал заслугам одариваемомого. Не взять кубок Кадор-Манонг не осмелился, поэтому он цапнул свою награду, процедил сквозь зубы что-то, что могло сойти за благодарность и быстро отступил назад.
— Ну что ж, господа, прошу к столу, — самым благодушным тоном произнес демон, — Сарнак, смотри — с вином поосторожнее!
— Да я теперь вовсе пить не стану!
— Ну-у… «вовсе не стану… смотри сам, конечно, но если я напьюсь и позабуду — напомни мне завтра, что я собирался на обратном пути заехать поговорить с этим… как его… с колдуном этим носатым… как же его… А! Вспомнил — Коткор Нос!
Краем глаза Ингви заметил, что при упоминании этого имени принц Кадор-Манонг как-то странно дернулся и поспешно отвернулся, словно боялся встретиться с королем глазами…
ГЛАВА 25
Следующее утро выдалось хмурым и пасмурным, то и дело принимался моросить мелкий унылый дождик — предвестник осенних затяжных дождей, которые вскоре превратят дороги в размокшее месиво и практически полностью затормозят всякую общественную жизнь… Замрет торговля, прекратятся войны, остановятся всякие полевые работы… Уже сейчас фермеры, живущие вблизи Мокрых гор, торопливо заканчивают уборку урожая на своих куцых пашнях (основная статья их хозяйства — свиноводство, меньше зависящее от погоды), да и в других районах крестьяне спешат поскорее завершить жатву, опасливо поглядывая на затянутое серой пеленой небо и вознося молитвы Гунгилле, в чьем ведении находится управление погодой…
Соответственно и настроение у всех слегка упало. Сэр Мертенк с Сарнаком, весьма серьезно настроенные, отправились к своим владениям — проверить, как продвигается уборка урожая на их полях, не пренебрегают ли сервы барщиной, занявшись своими участками. Кадор-Манонг, вопреки привычке почти не пивший вчера, встал рано утром и отправился в свой замок Мантрок, сославшись на какие-то неотложные дела — по-видимому, он был раздосадован королевским подарком. Во всяком случае, его ранний отъезд все объясняли раздражением. Вслед за ним замок вампиров покинул и сэр Лимни Гернивский, который на протяжении всего вчерашнего вечера сидел хмурый и то делал какие-то странные неловкие попытки заговорить с Ингви, то молчал, уныло осушая кубок за кубком… Один лишь сэр Мернин с Кендагом встали в прекрасном расположении духа и никуда не спеша разделили завтрак с королем, который заявил, что в столице его ждут надоевшие дела и он задержится в замке еще на день, чтобы устроить себе каникулы…
Как ни пытался Ингви отвлечься, на ум постоянно приходили неприятные мысли — то вспоминалось какое-нибудь позабытое дело, которое предстоит выполнить сразу по возвращении в столицу, то перед глазами вставали картины недавнего прошлого — сраженный в поединке старый вампир, ряды убитых среди пожарищ Северной стороны… Видя мрачное настроение короля и сэр Мернин почел за лучшее отправиться домой, сославшись на какие-то заботы. Каникулы не удались. Поэтому, дождавшись возвращения в замок Мертенка с Сарнаком, Ингви объявил им, что он передумал и после обеда отправится в город, где осталось слишком много незавершенных дел — тем более, что дождь давно кончился и дорога подсохла. К вечеру они достигнут столицы без особых трудностей.
Как ни хотелось обоим приближенным остаться ночевать поближе к своим владениям — пришлось собираться в дорогу. Мрачное настроение Ингви теперь передалось и им, поэтому все были молчаливы и угрюмы. После недолгих сборов все выехали из замка на опушку леса — конские копыта уже не стучали по размокшей, слегка взрыхленной земле, молчали распуганные недавним дождем птицы… Тишина… Кендаг немного задержался, отдавая последние распоряжения командиру оставленного в замке гарнизона из сорока орков, затем стражники закрыли ворота и кавалькада тронулась в путь…
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Ингви подозвал к себе Кендага и — уже в который раз — принялся обсуждать с ним задачи, поставленные перед воинами Внешнего Мира:
— Значит, ты возьмешь с собой в Корону пятьдесят воинов…
— Хватит и тридцати!
— Не хватит. Сколько женщин пойдет с вами?
— Двести четырнадцать! Ты знаешь, Ингви, меня будут встречать как героя — никто и никогда еще не возвращался в Корону с такими трофеями! Ведь по договору ты должен был отправить Анзогу семьдесят женщин человеческого рода — а тут двести четырнадцать!
— Ладно-ладно, обрадовался — ты сначала доведи их в целости и сохранности, да смотри, чтобы не разбежались по дороге. Меньше, чем с пятьюдесятью воинами тебе не управиться, да и те с ног собьются. Значит, пятьдесят. Сорок мы оставили в моем замке, по сорок — на западной и восточной заставах… Со мной в столице остаются сто тридцать — это даже много. Пожалуй, возьмешь с собой не пятьдесят, а восемьдесят солдат — и не спорь! Да, я еще Анзогу хотел письмо написать… На словах ему передашь вот что… Я все собирался сказать, да как-то не с руки было… То, что вы зовете «благословением Гангмара» — это очень мощное заклятие. Но наложено оно не на народ орков, а на саму Корону — все дело в ваших подземельях. Причем я поначалу думал, что это радиация, но возможно, что это — побочный эффект магических эманаций с острова. Если предположить, что концентрированный поток маны вызывает мутации и влияет на… — под конец Ингви так увлекся своими рассуждениями, что позабыл о Кендаге, так что тот, совершенно сбитый с толку, был вынужден переспросить:
