— …А я тебе говорю, она — вылитая эльфийская княжна знатного рода! Не будь она такой бледной…
— Как же — эльфийская! Она, скорее, похожа на человека…
— Ну нет! Ты только вспомни — какая грация, какое изящество! Только у эльфов и встретишь такую красавицу.
— Да уж, конечно… Она — как человек! А вот насчет красоты — это ты прав. Странно, что раньше она скрывала… Хороша… Только уж очень худенькая…
— Много ты понимаешь!..
— А сам-то!..
Да-а… И на этих двоих Ннаонна произвела неизгладимое впечатление… А кстати, что-то не то… Ах да — амулет, который я ей подарил. Я чувствую его слишком явно.
Потихоньку, стараясь не привлечь внимания пьяных сеньоров я выбрался из-за стола и подкравшись к портьере у входа, заглянул за нее — ну так и есть, она опять подсматривала! Я довольно невежливо схватил вчерашнюю именинницу за локоть и выскочил с ней из зала:
— Ты опять?!
— Ингви… Т-ты герой!.. Как ты эт-того мар-маршала…
Ннаонна сделала неуклюжую попытку обнять меня и я вдруг понял, что девчонка совершенно пьяна.
— А ну пошли! Ты что же это налакалась?
— Ингви, любимый… — она вновь попыталась меня обнять, но, поскольку в этот момент я уже волок ее по коридору по направлению к нашим покоям, споткнулась и чуть не упала. — Ингви, постой, послушай меня… Я уже совсем решила тебе сказать… что я так тебя…
— И слушать не буду — быстро спать!
— Ах так! — Ннаонна вырвала свою руку и гордо выпрямилась передо мной, довольно заметно, впрочем, пошатываясь. — Я уже не ребенок — ясно тебе? Я уже… А ты… Я его… а он… Эх ты!..
Она повернулась и побрела прочь, держась за стену, а я только сейчас сообразил, для кого было надето это роскошное платье… Надо же… Паршиво, в общем, получилось, а то, что я был увлечен своими политическими играми — это, конечно, не оправдание…
Значит, девочка пришла при полном параде, заигрывала с Кенпертом, чтобы привлечь мое внимания — а я-то никак не реагирую. Тогда она выпила для храбрости и отправилась в зал, чтобы подстеречь меня и начать соблазнять по-новой… Наверное, так… А теперь что ни сделаешь — все будет не так. Остается только надеяться, что до утра она проспится и все забудет. И делать вид, что ничего не произошло…
А на следующий день… На следующий день на меня опять навалились дела. Ннаонна, вновь одевшая свой наряд воинственного мальчика, никоим образом не вспоминала о происшествии в конце Большого пира, я, разумеется, тоже… Вроде бы все как раньше — но все же что-то изменилось. Однако, как и обычно, мне не дали сосредоточиться на этом мои королевские заботы.
Первым делом ко мне явился имперский маршал — клянчить. Я дал ему понять, что прощать проигранное пари не собираюсь, но при этом намекнул, что могу ведь и не потребовать золото немедленно, да могу и вовсе не требовать — в зависимости от того, насколько жесткой будет его позиция на переговорах. Мы составили расписку: дескать так и так, надлежит, дескать, сэру Каногору, графу Эстака и имперскому маршалу выдать по первому требованию подателю сего документа 32, 436 кг золотом… Его, конечно насторожила форма этого документа — точнее то, что он составлен «на предъявителя». Сам старый обманщик, он если чего-то не понимал — сразу же начинал подозревать какую-то хитрость. И надо отдать ему должное — в этот раз он был не так уж и не прав…
А затем меня раздосадовало и рассердило еще одно небольшое происшествие — я застал мага-ученика Кадора за тем, что он хвастливо рассказывал о том, как обнаружил гонзорскую армию при помощи магии — и кому же? Какому-то одетому в зеленое толстому юнцу из свиты послов. Тот старательно ахал и поддакивал, внимательно выуживая из моего Кадора все секреты… Да вдобавок выяснилось, что толстяк — ученик и родственник придворного мага Императора! Кадору я, конечно, всыпал…
А затем начались сами переговоры — и по сравнению с ухищрениями послов дипломатия капитана ок-Икерна показалась мне детским лепетом! Ох, и помучили же они меня…
А затем… А затем… А затем… Заботы, как всегда, захлестнули меня с головой — и я заставил себя поверить, что Ннаоннино признание в любви — лишь пьяный лепет впервые напившегося подростка. Шестнадцать лет — что вы хотите…
Император Элевзиль II, важно восседая в кресле на балконе своего дворца, принимал своего рода военный парад вооруженных сил Империи — на площадь по очереди вступали его вассалы — каждый в сопровождении войска, набранного в собственных владениях. Элевзиль созвал их в силу имперского закона, дающего ему право на это — по причине войны или просто так (но в этом случае — не чаще раза в год) все подчиненные имперскому престолу короли, принцы, бароны, синдики самоуправляемых городов и прочие были обязаны являться на зов сеньора в сопровождении определенного количества вооруженных воинов.
Император хмуро оглядел пустую площадь. Под балконом топтались два тролля — два из шести оставшихся в распоряжении Императора. Остальных командир наемников Дерынх увел в Тролльхейм, гда разгорелась гражданская война. Да еще сколько пришлось его уговаривать, чтобы хоть шестерых оставил… А ведь без троллей нельзя, если не будут их видеть у входа во дворец — это плохо отразится на престиже императорской власти. Вот поэтому Дерынх вытребовал все, что хотел — вплоть до дворянского титула — за то, что оставил шестерых самых бросовых своих бойцов. Ничего, пусть стоят… символизируют… Император подал знак к началу, затрубили трубы.
Первым на площадь вступил король Сантлака — довольно-таки небогато снаряженный, но зато сопровождаемый восемьюдесятью шестью рыцарями-вассалами. Даже таким количеством дворян, выступающих под его знаменем, не сможет похвастать ни один монарх, а сколько еще недисциплинированных сантлакцев подъедут позже! А сколько вообще не появятся по всевозможным причинам — кого-то не успели или забыли предупредить королевские вестники, кого-то не застали в родовом поместье, кто-то пренебрег своим долгом вассала, ведя бесконечную увлекательнейшую войну с соседом… Никто точно не знает, сколько дворянских поместий в Сантлаке — даже сам король этой страны, получивший корону после победы на турнире, проведенном в день похорон прежнего монарха. И присоединивший после коронации к своим владениям еще несколько деревень — королевское наследство, дающее возможность кое-как содержать двор — самый бедный королевский двор самой обширной державы в Великой Империи.
Элевзиль благосклонно приветствовал короля Игрина I (как правило, все короли Сантлака — Первые, нет королевской династии — нет и династических имен) — как-никак это самый верный из королей-вассалов. Рыцари и их латники гордо продефилировали по площади, демонстрируя глядящей из окон и толпящейся в переулках столичной публике разномастное вооружение и пестроту дворянских гербов на значках.
Следующим на площадь должен был вступить во главе сорока рыцарей король Гевы — второго по величине королевства Империи, давний и главнейший соперник Ванетских Императоров. Когда трубы оттрубили положенные сигналы, на площадь выехал одинокий рыцарь в сопровождении нескольких всадников:
