— Во Львов. — Марина была настроена решительно и Катя сразу поняла, что подружка от намеченного не отступится. — Нигде мне не отсидеться. Я собой бы еще рискнула, но братишкой — никогда.
— Считай, убедила. Сама будешь убивать?
— Только сама. Я к тебе просто за советом пришла. К тебе и твоему «папику».
— Ну, мой Боб тут не причем, — Катя выключила чайник. — Я в его дела не лезу, только о них догадываюсь. Но ничего ему не говорю. И сейчас мы без него обойдемся.
— Как это мы? — удивилась Марина. — Я тебя в такое дело втягивать не собираюсь.
— И я втягиваться не хочу, — ответила Катя, плеснув в обе рюмки еще немного виски. — Это ты у нас ворошиловский стрелок. А помочь — помогу. Ты же знаешь, я хоть и бывшая проститутка, но не б…дь, подружку бросить. Ты не обижайся, Мариша, я рада, что ты пришла, хотя Боб будет за этот визит на тебя дуться еще месяц. А то, знаю тебя, побежала бы с пистолетиком, да в своем нынешнем прикиде, его валить. Промахнулась бы или попала, один фиг. Тут бы тебя и повязали. Ну, кому от этого лучше было бы, тебе или твоему Петеньке?
— Не знаю, — Марина допила рюмку одним залпом. — Петеньке, может, было бы и лучше.
— Ну и дура. Ладно, квасить больше не будем, нельзя с похмелья работать. Я тебе в гостиной постелила, поспи часика два. Небось, была бы олимпийской чемпионкой по стрельбе, не стала бы перед соревнованием до утра куролесить.
* * *
…Охранник ввел к нему в кабинет женщину лет сорока, усталую и изможденную, столь же бледную и отрешенную, как те вдовы, с которыми Алексей только что простился. Вид женщины вызывал жалость, но у Нертова не было ни времени, ни желания на сострадание: супруга опера-оборотеня никакого сочувствия не вызывала. Тем не менее, бывший сотрудник военной прокуратуры крепко-накрепко запомнил принцип, некогда впервые услышанный от прежнего шефа: «Прежде, чем послать человека, у него, как минимум следует узнать имя-отчество». На практике же это выливалось в обязанность внимательно выслушать любого гражданина, ибо никогда неизвестно, что ценное он может поведать.
Памятуя о названном правиле, Нертов как можно дружелюбнее улыбнулся и предложил гостье присесть. Пока женщина осторожно располагалась на стуле, у Алексея мелькнула в голове мысль: «Почему она пришла за деньгами в наш банк?», но он решил, что успеет еще задать этот вопрос, а пока приготовился слушать.
— Галина Михайловна, — представилась женщина, — Галина Михайловна Никитина. Кажется меня тут приняли за сумасшедшую. Наверное, я и сама виновата — неправильно что-то объяснила.
— Возможно, — не смог не согласиться Алексей.
Тогда посетительница объяснила Нертову, все-таки слегка заинтригованному ее появлением, кто она такая и что толкнуло ее обивать разные пороги. Это была та самая бывшая жена опера Никитина, о которой упоминал его приемник — Карпов. Сама она себя чужим человеком экс-мужу не считала: оказалось, что они по-прежнему жили под одной крышей, только по разные стороны коридора коммунальной квартиры. Сын их служил в армии. Галина Михайловна, конечно, была убеждена в том, что бывшего супруга арестовали по ошибке. Она надеялась — более того, она верила — что следствие и суд во всем разберутся и Никитина оправдают. Следователь прокуратуры, с которым она уже успела поговорить, тоже ее обнадежил. Он и сказал ей, что сможет посоветовать нужного адвоката, человека, состоящего в хороших отношениях с районным прокурором, а потому и способного выиграть это дело. Вопрос лишь в одном — в тех деньгах, которые надо было передать адвокату через следователя, чтобы он уже сейчас приступал к делу. Следователь запросил две тысячи долларов — совершенно неподъемную для Галины Михайловны сумму. Вот за ней-то она и решила прийти в этот банк — попросить кредит на оплату адвоката. Таким был короткий рассказ Никитиной.
Алексей не переставал удивляться людской наивности, выслушивая эту святую сорокалетнюю невинность, попавшуюся на традиционный трюк урода- следака. Как она клюнула-то на эту классику, неужели ее супруг никогда не посвящал в подобные дела, о которых впору писать газетам в рубрике «Уголок Остапа»?
Да, адвокат полагается с момента задержания. Но одно дело — защитник дежурный, отрабатывающий «сорок девятую» — здесь, если и получит адвокат деньги, то сущие гроши и то не весть когда — гос. казна, откуда должна производиться оплата, как обычно пуста. Конечно, состоятельный клиент может нанять защитника и за свой счет. Но тут-то и вступает в игру предприимчивый следователь или оперативник, предлагая взять «своего» адвоката, мол «посторонний» защитник только навредит, а у «моего» есть некие «выходы» наверх (и указательный палец многозначительно тянется к потолку).
Только подобные предложения обычно делаются тогда, когда дело и так вот-вот развалится или очевидно будет закрыто, о чем прекрасно известно следователю, но не задержанному. Естественно «свой» адвокат поставит в личную заслугу «развал» дела, а то и заявит, что большую часть гонорара пришлось направить на подкуп судей, прокуроров и прочих. В результате все довольны: задержанный — на свободе, адвокат — с гонораром, следователь — с деньгами, которыми с ним поделился защитник. Что же касается прокуроров и судей — они, как говорится, ни сном, ни духом об этой афере…
Алексей раздумывал, как бы так деликатно, но однозначно растолковать этой наивной женщине то действительно глупое положение, в котором она оказалась.
Женщину насторожила пауза, повисшая в кабинете после ее рассказа.
— Вы не верите в то, что он действительно невиновен? — Тихо спросила она у молодого человека в черном костюме, придающим особую мрачность его и так-то не слишком дружелюбному виду. — Поймите, его просто подставили…
Алексей постарался перевести разговор на другую тему.
— Галина Михайловна, отчего вы все-таки решили обратиться именно в наш банк? Просьба достаточно необычна, у нас ведь не выдают кредиты частным лицам, да еще под такие… мм-м… мероприятия.
Никитина, все это время затравленно сидевшая на стуле как курчонок на насесте, растрепанная и нелепая в своем тесном, вытертом пальто, купленном, судя по фасону, лет этак двадцать назад, вдруг вскочила словно ужаленная и, заправив седоватые пряди длинных волос за уши, тотчас же и замерла. Склонив голову по-птичьи набок, она в гневе двинулась к Алексею.
— Молодой человек, я, что, опять не туда попала? Видно, зря я здесь с вами битый час говорила. Господи, где ваш Чеглоков?
— Так, спокойно, — Алексей, убеждающе поднял ладони, — мне вы еще ничего не объяснили. Давайте-ка снова и по порядку. Ну, тупой я. Не понял. Да, мы имеем право задать вам вопрос, почему вы выбрали именно наш банк. И нет тут никакого криминала!
— Вы что, издеваетесь надо мной? О чем говорил ваш Чеглоков, когда убили этого артиста? Это-то вы хоть помните?
Нертов и сам задумался: что же тогда было?
— Я напомню, — подсказала Никитина, все еще тяжело переводившая дыхание, — так вот, он сам тогда заявил, что никаких денег не пожалеет на то, чтобы найти убийцу Македонского. Чуть ли не премию обещал тому, кто укажет на него. Было такое?
