Полковник, казалось, успокоился, сел в кресло и, выждав молча некоторое время, вздохнул:
— Ну что, Алексей Юрьевич? Как же ты мог так поступить?.. Да я то, может, и поверю, что ты не виноват… Ой, как девочке не хотелось быть с тобой — даже всю спину расцарапала. А тебе не терпелось, что ли? Смотри, штаны вот-вот упадут. Но ничего, мы сейчас осмотр места происшествия произведем. Валю придется к экспертам везти, из-под ногтей кусочки твоей шкуры извлекать… Впрочем, ты ведь не дурак — сам все понимаешь… Да, кстати, представляешь, тут один фотограф снимки делал на улице, да в окно случайно заглянул. Ты не волнуйся — фото хорошие поучатся. Веришь, Юрист?
Нертову ничего не оставалось, как молча согласиться. Что-что, а свое дело полковник знал.
— Зачем вам все это надо? — Безнадежно поинтересовался Алексей, стараясь выиграть время, — Ну, снимите меня — пришлют другого — он все равно дело доведет до конца.
— Дело не в том, чтобы снять. Я тебе честно повторю: ты с людьми работать не умеешь. Сколько времени я вчера пытался объяснить тебе, что не следует гадости специально делать? А ты не слушал. Все за звездами гонишься. Теперь не выйдет… Хотя, ты парень не глупый. Поэтому могу говорить с тобой прямо: уезжай немедленно отсюда. Согласен? Я тогда прокурору позвоню, скажу, что ты просто сорвался, нахамил командованию, а ты подтвердишь, покаешься. Прокурор не захочет, чтобы мы в Москву жаловались, другого пришлет. И езжай спокойно к себе на базу. Только больше здесь не появляйся. Если прямо сейчас не договоримся — пеняй на себя: Мне ничего не останется, как дело возбуждать. Пока разберутся — все равно тебе тут не жить. Так что, думай. Кстати, думай быстрее: Валя уже к эксперту подъезжает. А заключение его будет законное — я экспертизу назначу даже не по твоему делу, а по уже возбужденному. Помнишь, как ты нам «палку» навесил с самовольщиками? Вот, по тому делу и экспертиза будет, и показания Валюши, и свидетелей, которые тебя чуть ли не с девчонки сняли. А еще одна экспертиза — по офицеру, которого ты чуть не убил, пытаясь сбежать. Так что думай, пока я курю. Да гордыню свою успокой — тебе ведь карьера нужна, жизнь нормальная. А по таким делам, знаешь, в клетке хорошо не сидят. Думай…
Алексею очень хотелось со всей силы ударить в ненавистную лоснящуюся физиономию полковника, чтобы захлебнулся он собственными зубами и кровью. Но он понимал, что делать это нельзя: слишком умело все было обставлено. Все факты против него, помощника прокурора. Даже, если блефует режиссюрист с фотографиями, во что Нертов мало верил, все равно подобное дело до суда довести не так трудно.
Где гарантия, что его коллега из военной прокуратуры, которому поручат вести следствие, расколет девчонку, воспитанную в лучших традициях офицерства? Где гарантия, что сегодня же эти долбанные полковники не попытаются забить его в клетку? Бежать? — Некуда, да и подобное поведение сработает только на руку отцам-командирам. Доложить все честно шефу? — Не поверит и все равно немедленно отстранит от работы.
Как не гадко, но полковник прав: надо стараться замять происшествие и валить отсюда — они пока выиграли. Единственное, что мог успеть сделать Алексей — это добраться до особистов и дать им информацию — а вдруг где-нибудь сработает? Все же и оружие, и танк, и боеготовность, наконец, — все находится в сфере деятельности госбезопасности.
— А если я просто уеду, сославшись на необходимость проконсультироваться с прокурором? — Алексей старался выглядеть как можно спокойнее, — Тем более, что основная работа выполнена?
— Если уедешь сегодня — хорошо. Но здесь надо будет следствие продолжать до возвращения прокурора. Поэтому, не обессудь, хотелось бы все дело почитать, — полувопросительно, полуутвердительно заявил старший дознаватель.
Нертов знал, что в деле ничего интересного полковник не найдет, так как вся история с танком была известна только устно, а что касается снайперской винтовки — все равно ее спишут на Керимбаева, тем более, судя по всему, он ее и утянул со склада. А с мертвых какой спрос?
Алексей кивнул.
— Вот и славно. А теперь одевайся и поехали в часть начальству звонить, — удовлетворенно сказал полковник. А с офицерами, которые в холле, я сам разберусь.
Пока Нертов находился в части, звонил шефу, заказывал билеты на поезд — все время рядом с ним кто-нибудь находился. Никакой возможности связаться с особистами не было.
Даже, когда он передавал шоферу Васе ключи от гостиницы («Возьми со стола в гостинице дело, привези мне в штаб, чтобы прокурору доложить») за беседой издали наблюдали. Алексей, правда, успел, едва шевеля губами, прошептать, чтобы Вася (это очень важно!) позвонил особистам: «Срочно и незаметно нужно встретиться». Но надежды, а тем более, времени, было слишком мало.
Под конвоем полковника Алексея довезли до поезда, зам. по тылу проводил гостя в купе, подождал, пока поезд тронется и пошел, довольный, звонить генералу, что все проблемы удалось решить ко всеобщему удовольствию.
Думая о том, как здорово удалось избавиться от настырного помощника прокурора, полковник не заметил невзрачного мужичонку, который за несколько секунд до отправления поезда заскочил в последний вагон.
А мужичонка, дойдя до тамбура, в котором нервно курил Алексей, улыбнулся ему:
— Ну что, Каттани, говорят тобой спрут сегодня славно позавтракал?…
Через час на каком-то полустанке мужичонка вылез из поезда, затрусил к станции, сел в неприметную «Ниву» с заляпанными грязным снегом номерами и, по-хозяйски развалившись на заднем сидении, скомандовал водителю: «Давай, на базу».
* * *
Алексей еще и еще вспоминал Дивномайск, пытаясь найти и проанализировать причины, побудившие старшего дознавателя пойти на откровенную провокацию. Он давно понял, что нельзя было горячиться, ссориться с полковником.
А причины были очевидны: отцы-командиры переоценили информацию, которой обладал Алексей и его возможности по сбору доказательств. Про злополучный танк не следовало заикаться. Здесь зам. по тылу был прав: никто бы не дал возбудить дело, касающееся территориальных бандитских разборок. А Т-80? — Плановые учения, к бандитам отношения не имеют.
Винтовка № 2222? — Еще проще: Керимбаев украл, был изобличен сослуживцами и убит при оказании вооруженного сопротивления.
Московский генерал? — Кроме того, что сгоряча сказал полковник о его причастности к «разборке» — никакого компромата.
Алексей подозревал, что это, конечно, могла быть только верхушка айсберга, но, как говорится, если попал в дерьмо — сиди и не чирикай.
Только больше оставаться в военной прокуратуре он не мог — в армии земля быстро слухами полнится. И замазан Нертов был сильно. Поэтому он отказался писать рапорт о зачислении в кадровый состав (впрочем, шеф и не настаивал на этом). В Дивномайск-20 прокурор послал нового следователя, прибывшего на службу после окончания военного института. Алексей передал ему все дела, посоветовав быть поосторожнее с местными командирами, а сам занялся рутинной работой в части, на территории которой расположилась «контора»: снова ломанные челюсти, общий надзор, бумаги, бумаги, бумаги…
