– Уже попробовал? – нахмурился Корнеев.
– Если б попробовал, – состроил обиженное лицо летчик, – доложил бы точнее. А так только понюхал. Но вряд ли настоящий. Слишком резкий спиртовый дух. Эрзац…
При этом он так задумчиво потер весьма внушительное орудие органолептического анализа, что все снова не удержались от смеха.
– Ну, прям дети малые, – проворчал подполковник. – В ста метрах взвод фрицев курит, а им бы только поржать.
– Уже не курят, командир, – доложил Колокольчиков. – Машут кораблю… Прощаются.
Немцы и в самом деле образовали некое подобие нестройной шеренги и усиленно махали морякам. Некоторые даже каски поснимали. Словно что-то такое почувствовали и прощались навсегда.
В этот момент на уходящем судне в ответ дважды громко проревела сирена, и, вспенивая волну, малый тральщик прибавил ходу, круто забирая в море и поворачиваясь к берегу кормой.
– Баба с возу, кобыле легче, – присовокупил еще одну народную мудрость старшина Телегин.
– Кузьмич, а ты-то чего здесь? – возмутился Корнеев. – Я что приказывал?
– Так некуда идти, командир. Позади нас глухая скала. Дот большей частью в ней выдолблен. Достроен только этот полукапонир. И дверь здесь наружу имеется только одна – та самая, которая на потолке. Я аккуратно приоткрыл, посмотрел и… И все. Укрытия там нет. Сразу заметят. Такая вот рекогносцировка получается, Николай.
– Мышеловка, – оценил ситуацию Малышев. – Ну да ничего. Мы еще те мышки… От которых кошки сами драпают.
– Угу… Только чтоб не получилось как с тем медведем, которого охотники поймали, а он их держит и не отпускает.
– Есть движение! – доложил Колокольчиков. – Пятеро фрицев направляются в нашу сторону.
* * *
Корнеев на секундочку прикрыл глаза, сосредотачиваясь.
Проще простого было несколькими очередями из трех пулеметов положить всех фрицев, а потом допросить тех, кому повезет случайно уцелеть. Но именно что случайно… А группе кровь из носу требовался язык. Кто-нибудь, способный отвечать на вопросы. Поскольку тех становилось все больше. И лучше, чтоб им оказался человек, достаточно проинформированный. То есть командир.
– Слушать меня! Задача меняется. Малышев, Телегин – к люку! Всем остальным – затихариться в спальне и не высовываться. До отмены приказа или до стрельбы! Если дойдет до стрельбы – приказываю по бочкам и канистрам не стрелять! Скорее всего, там питьевая вода, а мы – на острове посреди моря! Все понятно? Выполнять!
Сам Николай по максимуму, насколько это еще было возможно, привел в порядок свой мундир, а чтобы потертости и прорехи, образовавшиеся на брюках и на локтях в ходе предыдущих перипетий, не бросались в глаза, уселся на один из ящиков и заложил ногу на ногу.
– Андрей, Кузьмич, – обратился Корнеев к товарищам, занявшим позиции по обеим сторонам от люка, но так, чтобы не сразу попасть в поле зрения заглянувшему сверху, – фрицев будем брать на арапа. Действуйте по ситуации, но вперед батьки не суйтесь. Знаю, что вас учить – только портить. Но все же, если в чем засомневаетесь, лучше не делайте ничего, чем сделать лишнее.
– Не боись, командир, – кивнул Малышев. – Подыграем в лучшем виде. Но ты хоть в двух словах тему обозначь.
– Ставим «Ревизора». Все… Занавес.
Несмотря на мнимую бесхозность, запорный механизм и петли оказались хорошо смазанными, поскольку штурвал провернулся почти без скрипа и рывков. А потом и люк откинулся так же, почти бесшумно, если не считать негромкого шипения гидравлической системы.
«Ты гляди, как у них тут все… – почему-то разозлился Корнеев. – Сплошной курорт, а не служба. Ватерклозет, гидравлика…»
О том, что иначе весящую несколько сотен килограммов бронированную крышку фиг-два кто сдвинул бы с места, подполковник в этот момент не подумал.
Николай ожидал увидеть заглядывающее вниз лицо немца, но вместо него в проеме возникла не слишком чистая рифленая подошва десантного ботинка, примерно сорок четвертого размера. Она нащупала скобу лестницы, выбрала устойчивую позицию, и в люк сунулась вторая нога… А еще позже почти весь просвет загородило седалище, затянутое в форменные брюки, чуть лоснящиеся на выпуклостях.
Немцы вели себя столь беспечно, что Малышев, поймав взгляд командира, сперва недоуменно пожал плечами, а потом весьма выразительно постучал по лбу.
Унтер-фельдфебель, а именно он выступил в роли первопроходца, спрыгнул на пол, одернул китель и только после этого увидел Телегина. Старшина стоял, вытянувшись по стойке смирно, как истукан, и, кажется, даже не дышал.
– Майн гот… – пробормотал немец и заметил Малышева.
Андрей тоже даже бровью не повел. Таращился прямо перед собой, не проявляя ни малейших признаков жизни. Если б еще руки к потолку подняли – ни отнять, ни прибавить скульптуры атлантов, удерживающих небо.
– Тойфель… – резко понизил планку божественности унтер-фельдфебель и, почувствовав взгляд Корнеева, стремительно развернулся кругом, при этом судорожно нащупывая кобуру пистолета.
– Ну, наконец-то, – несколько ворчливо, но при этом вполне дружелюбно произнес на немецком подполковник (одетый в форму оберштурмфюрера), не меняя вальяжной позы. – Вас, дружище, только за смертью посылать.
– Хайль Гитлер! – унтер-фельдфебель щелкнул каблуками и вскинул руку в нацистском приветствии.
Собственно, на этом и строился весь расчет. Вколоченные годами службы на уровень подсознания навыки армейца, увидевшего перед собой эсэсовского офицера, должны были сработать раньше, чем в его мозгу начнут формироваться вопросы. И уже только от Корнеева зависело, как сделать, чтоб они не возникли вовсе или появились слишком поздно.
– Хайль… – Корнеев ответил несколько небрежно, как бы подчеркивая огромную пропасть между эсэсовским офицером и фельдфебелем вермахта. – Почему так долго? Группа еще вчера должна была прибыть на точку! Из-за вашего опоздания мне пришлось задержаться здесь на целые сутки.
– Виноват, господин оберштурмфюрер. Моя команда почти трое суток ждала погрузку. Это у моряков из-за внезапно разгулявшегося шторма что-то не заладилось. Потом никак не могли выделить транспорт. Сперва планировали отправить десантную баржу, но тоже не получилось. Позже, как я слышал, говорили даже о подводной лодке. А вообще, мне кажется…
С задержкой Корнеев брякнул наугад. Исходя из того, что в любой армии никогда и ничего не делается вовремя, особенно если в операции задействованы разные рода войск. Независимо от размера обозначенной задачи. Да и дот был как-то странно оставлен без присмотра.
Услышав голоса, доносящиеся с бункера, следующий фриц, уже сунувшийся было в люк, замер, так и не дотянувшись ботинком до скобы, а потом резко втянул ногу обратно. Остававшиеся наверху немцы быстро перебросились парой коротких фраз, после чего над краем проема показалась удивленная физиономия.
