Взрыв он не услышал, а ощутил почти физически. Шепот и стон в его голове словно взбесились. Сперва поутихли на несколько мгновений, а потом заорали в полный голос, аж глаза на лоб полезли. Всю сонливость как рукой сняло. А следом к Игорю Степановичу вернулось и критическое восприятие действительности.
Глава тринадцатая
Странные облачка, размером с подушку, словно выплевываемые из тумана и атакующие Семеняка, будто призрачные птицы, сперва вызвали только недоумение. Но когда стало очевидно, что после каждого соприкосновения с ними Игорь Степанович заметно теряет силы и вот-вот свалится с ног, стало не до размышлений. Все давно поняли, что обычная война с артобстрелом, танками и самолетами осталась на поверхности, в другом мире, а здесь враг может принимать какой угодно облик и не переставать при этом быть смертоносным, как залп «катюши». И единственный способ победить и выжить – вовремя распознать противника, обнаружить его слабые стороны и уничтожить раньше, чем он успеет нанести удар.
Так что открыли огонь по туману сразу со всего имеющегося оружия, как только поняли, что угроза исходит именно из него. Даже раньше, чем услышали этот стон и странные звуки. А потом сквозь грохот выстрелов было не до шепота.
Гусев и Колокольчиков быстро оттащили Семеняка в тыл и передали на руки Басе. Девушка бегло его осмотрела, но никаких видимых ранений не нашла. Игорь Степанович казался просто сильно уставшим. До полного изнеможения. Сама девушка этого не видела, но рассказывали, что те, кого освобождали из концлагерей, тоже находились на такой стадии истощения, когда не могли даже ложку в руке удержать… Так что совершенно интуитивно Бася первым делом сделала Степанычу укол глюкозы.
Стреляли, что называется, «в молоко». Пулеметными очередями перечеркивали клубящийся над террасой туман вдоль и поперек, не видя конечной цели, и тем не менее результата достигли. Медленно, неохотно белесая завеса начала разжижаться, светлеть… И в конце концов показала, что скрывалось в глубине.
Увидев нового врага, разведчики даже огонь прекратили. Потому что это уже переходило всякие границы и не только реальности. Не во всяком кошмаре можно подобное узреть.
Потому что перед ними возник огромный, не меньше металлического монстра, скелет, одетый в кирасу и с таким же большим, под рост, двуручным мечом.
Немного разбирающийся в старинном клинковом оружии Яков Гусман опознал в нем, по характерной двойной гарде, цвайхандер германских ландскнехтов. Таким мечом вооружали только самых сильных, умелых и опытных бойцов, получавших двойной оклад.
Вряд ли скелет принадлежал одному из тех, давно павших героев, но ведь и не просто так немцы остановили свой выбор именно на этом типе оружия.
Яков мог бы прибавить, что доппельсолднеры были не просто лучшими, а лучшими из лучших – и выходили на равных против бронированной конницы французов и англичан, но промолчал. Зачем морочить головы товарищам лишними подробностями?
Зато теперь стало понятно, как «это» действует. Скелет поднимал опущенный острием вниз меч на высоту груди, а потом – с силой вонзал клинок острием в землю. При вхождении стали в грунт раздавался стон, после чего с навершия рукояти срывались те самые белые тучки, которые и атаковали людей.
Почти все уже успели почувствовать на себе их воздействие. В месте соприкосновения кожи с агрессивным туманом возникало ощущение ожога от леденящего холода, которое проникало внутрь и растекалось по жилам, по всему телу. От него стыла кровь и исчезали силы. Разум окутывали апатия и смертельная усталость… Сперва всего лишь на мгновение. Но с каждым очередным «укусом» время для восстановления требовалось все больше, сил тоже – а оставалось их все меньше и меньше.
– Группа! Внимание. Сосредоточить огонь на скелете! – скомандовал Корнеев. – Целиться в кирасу. Вряд ли она прикрывает жизненно важные органы, но отдача занимает у него время. Кузьмич – бей по локтевым суставам. Может, это затруднит ему движение. Петров! Сколько у нас еще фаустпатронов осталось?
– Шесть.
– А гранат?
– Десять.
– Из гранат сделайте связки по пять. Бася, как Степаныч? Пришел в себя?
– Да… Но он еще очень слабый.
– Покорми его хорошо. Разрешаю использовать коньяк и шоколад. Андрей, бери два «фауста». Попробуем подобраться поближе. Я впереди, буду отвлекать на себя призраков. Ну, а ты… В общем, действуй по обстановке. Сможешь голову снести – великолепно. Меня потом вытащишь, ежели сомлею.
– Давай наоборот, командир.
– Отставить пререкаться. Ты к немецкому оружию уже приноровился. А у нас его не так много, чтобы начинать пристреливаться. Поэтому, Андрюха, просто отработай быстро и качественно, лады? Эй, чудище лесное! Поворотись ко мне задом, а к лесу передом. Эй, болван костяной, я с тобой разговариваю! Или ты по-русски не понимаешь? Ладно, я могу и по-вашему… Wie ein Schwein vor dem Uhrwerk stehen?!
[39]
Корнеев громко выкрикнул одну из вспомнившихся поговорок, более-менее подходящих к ситуации, не слишком рассчитывая на результат. Просто по привычке использовать в бою все доступные средства. И не ошибся… Скелет его услышал. Замер с уже поднятым мечом и стал поворачиваться в сторону подполковника, умышленно обходящего врага с фланга. Во-первых, чтоб не попасть под пули своих же, а во-вторых, давая Малышеву больше места для маневра.
Заминка у скелета длилась недолго. Секунды три… Но это если стоять и в носу ковырять. А спринтер за это время способен пробежать около тридцати метров. К тому же, взяв на прицел Корнеева, умертвие словно потеряло остальных из виду. И весь очередной «призрачный» заряд полетел исключительно в направлении подполковника.
От такой массированной атаки Николаю пришлось несладко. Упал на колени, кровь из ушей и носа пошла, как при контузии, но это дало Малышеву еще несколько дополнительных секунд.
Андрей сперва хотел выстрелить скелету в голову, тем более что и Корнеев это же посоветовал, но в самый последний момент передумал. Словно подсказал кто-то, что умертвие и без черепа останется смертельно опасным, а вот без оружия справиться с ним будет гораздо легче. Поэтому Малышев взял на прицел рукоять меча.
Дождался, пока скелет вонзит его в землю, и выстрелил. Не глядя, попал или нет – подхватил второй фаустпатрон и послал его в ту же цель. Очень вовремя.
Взрыв первой гранаты всего лишь заставил умертвие слегка разжать фаланги пальцев, а вот второй, последовавший практически сразу, не дал скелету подхватить меч снова, а вышиб оружие окончательно и отбросил в сторону. Здоровенный цвайхандер с омерзительным дребезжанием свалился под ноги монстру.
И тогда Андрей сделал еще одно, что не планировал ни командир, ни он сам. Капитан бросился вперед. Даже быстрее, чем бежал на огневой рубеж. В длинном прыжке «рыбкой» дотянулся до двуручника, схватил и перекатом ушел от уже тянущихся к оружию костлявых рук.
