– Тихо, тихо, деточка, ишь какая голосистая, – забормотал надтреснутый старческий голос. – Не приведи Господь, лихие люди услышат.
– К-кто вы? – прошептала онемевшими губами Сашка.
– Верно говорят: у страха глаза велики, а не видят ничего. Не бойся, я не причиню тебе зла.
Из кучи опавших листьев, покряхтывая и потирая ушибленный бок, вылез старик, одетый в лохмотья. Его борода напоминала старую мочалку, а лицо избороздили глубокие морщины. Пока Сашка настороженно вглядывалась в незнакомца, его лицо медленно расплывалось в изумленной улыбке.
– Ну и дела! – воскликнул он. – Каким ветром занесло тебя в наши края, деточка?
– Я… головой ударилась, когда с дерева упала, все путается, – пробормотала Сашка.
– Ну что я, старый дурень, с расспросами пристал, – лукаво улыбнулся старичок, отчего от глаз, как лучи, разбежались морщины. – Давай завтракать, день занимается, скоро уж в путь собираться.
Старик развязал котомку и достал краюху ржаного каравая и кусок козьего сыра, разломил напополам и протянул Сашке. Только тут она вспомнила, что последний раз ела вчера утром – казалось, с той поры прошла уже целая вечность. Она так быстро проглотила хлеб, что старик, усмехнувшись, протянул ей и свою долю.
– Нет, что вы! – попыталась отказаться Сашка.
– Бери-бери, голод – не тетка, пирожка не поднесет, – ласково ответил странник.
И пока Сашка отламывала от краюхи хлеба по маленькому кусочку и долго жевала, чтобы растянуть удовольствие, он искоса поглядывал на нее, пряча улыбку в бороде.
– Ну а теперь рассказывай, куда путь держишь, – сказал он, когда девочка стряхнула с коленей последние крошки.
– Да я и сама не знаю, – искренне развела руками Сашка. – Я шла с… другом, он из этих мест. Мы искали… одного его давнего знакомого. А потом на нас напала стая волков, и мы потеряли друг друга.
– Да, волки в этих краях свирепые… – промолвил старик. – Только я бы на твоем месте куда сильнее тех волков боялся, которые на двух ногах бегают. – И, заметив испуганный взгляд Сашки, пояснил: – Одежда на тебе уж больно приметная. Чужаков в этих краях не любят. А попадешь в цепкие лапы гвардейцев… Лучше тебе и не знать.
– Что же делать? – растерянно спросила Сашка.
– Смотри, вон там, – старик махнул рукой в сторону пологих холмов, – есть деревенька. Там можно найти приют и расспросить про твоего приятеля.
– Вы покажете дорогу?
– Нам по пути. Только одежду тебе сменить надо, – сказал старик и, порывшись в своей котомке, достал залатанный балахон. – Вот, примерь-ка это. Ну, совсем другой разговор! А коли спросит кто – ты внучка моя, странствуем и живем подаянием. А поклажу свою и обувь лучше спрячь от дурных глаз. Вон, видишь на дереве дупло есть? Давай я тебя подсажу.
И точно, при дневном свете Сашка увидела на дубе большое дупло и, снова вскарабкавшись на ветку, где провела ночь, оставила в нем рюкзак, куртку, джинсы и зимние ботинки. Рюкзак было не особенно жалко – там и было-то что теплый свитер и карманный фонарик, а вот как она пойдет босиком? Но, едва ощутив босой ступней мягкость лесной травы, девочка зажмурилась от удовольствия.
– Вот так-то, – довольно улыбнулся старик, который тоже был босой. – Чем ближе к земле, тем оно лучше.
Сашка нагнулась сорвать цветок, и в глазах снова потемнело от боли, которая пронзила поясницу.
– Что, спина? – участливо спросил странник.
Сашка лишь кивнула в ответ. Старик отыскал в лесном разнотравье растение с мелкими желтыми соцветиями, сорвал лист и растер его меж пальцев, а затем прикоснулся к Сашкиной спине, безошибочно отыскав точку, откуда боль волнами окатывала все тело. Девочка инстинктивно дернулась, и вдруг почувствовала, как по телу разливается живительное тепло, и боль отступает.
– Да вы просто… волшебник!
– В наших краях это звучит как тяжкое обвинение. Да и не волшебник я, просто давно странствую по свету. Это костеломка. Не бойся, боль уже не вернется, хоть на голове стой, хоть верхом скачи.
Они тронулись в путь. И совсем скоро Сашка убедилась, что старик только на первый взгляд казался ветхой древностью – шел он ходко и размеренно, и казалось, мог прошагать без устали хоть целый день.
– Внешность-то обманчива бывает, – словно угадав ее мысли, усмехнулся старик. – Сила человека – не в мясе и костях. Кто духом слаб, тому пути не одолеть. А еще мечта должна быть. Вот у тебя есть мечта?
Сашка сдавленно сглотнула и кивнула.
– Вот и славно, борись за нее и не сдавайся, даже если будет казаться, что весь мир ополчился против тебя. Только будь осторожна, загадывая желания. Знал я одного паренька – он, насмотревшись на богатое убранство господского дома и беспечную жизнь молодого баронета, его ровесника, пожелал, чтобы его окружали россыпи драгоценных камней. И уже через полгода горбатился в Самоцветных горах, – старик печально усмехнулся.
– А вам доводилось слышать что-нибудь о Искобальде? – отважилась спросить Сашка.
Услышав имя мага, старик отшатнулся и бросил на нее изумленный взгляд.
– Что ты, что ты, деточка! – быстро зашептал он. – В уме ли ты? Это имя вслух… Не смотри, что мы по лесной тропе бредем, неизвестно, что за звери тут обитают… Упаси тебя бог расспрашивать о нем у первого встречного! Сгинешь как в тумане – только поминай как звали. Обожди, найдем спокойный привал, расскажу что знаю.
Когда солнце стояло в зените, они остановились на опушке леса. В тени развесистых деревьев весело журчал ручеек, петляя между огромных, поросших мхом валунов. А на полянке, где пригревало полуденное солнце, стрекотали кузнечики и щебетали пичужки. Сашка в изнеможении растянулась на лужайке и с удовольствием вздохнула душистые запахи разнотравья, от которых слегка кружилась голова. Она заметила, что под листочками прячутся ягоды лесной земляники – ароматные, с тонкой кислинкой, – и быстро набрала полные ладони. Меж тем Римдал (так назвался старик) достал из котомки остатки каравая и разделил хлеб на равные половинки.
– К закату выйдем к деревеньке, авось приютят странников, – сказал он.
– А далеко до твоего дома, Римдал? – спросила Сашка.
– Да как поглядеть. Дорога домой всегда полна неожиданностей, тут и загадывать не должно. Иногда мне кажется, что моим уделом будут лишь скитания по свету, – с грустью ответил старик.
Сашка заметила на тыльной стороне ладони Римдала маленький знак – круг, в который был вписан высокий треугольник без основания.
– Что это значит? – заинтересовалась она.
– Ишь, глазастая какая, – улыбнулся старик. – Это знак моего клана. Только никого уж в этом мире не осталось, я один.
Когда с нехитрым обедом было покончено, он привалился спиной к огромному валуну, прогретому солнцем, и, сплетая коробок из ивовой коры, начал рассказ:
