– А, ты уже проснулась? Или это я разбудил? Прости. Об Эвейн пока никаких новостей. Тобиас пошел к ручью умыться, – проговорил он.
– Так, тут, похоже, все жаворонки, кроме меня, – простонала Сашка, заставляя себя высунуть босые ноги из-под теплого одеяла.
Кое-как натянув сапожки, она вышла из шатра. Солнце только-только встало, и на траве еще поблескивали капельки росы. Тобиас, вопиюще бодрый и жизнерадостный для столь раннего часа, махнул рукой с берега ручья, и Сашка обреченно поплелась ополоснуть лицо. Но свежесть ясного, напоенного солнцем утра взбодрила ее. Лес был наполнен шорохами и гомоном птиц. Когда Сашка, окончательно проснувшаяся и зверски голодная, вернулась к шатру, Грэй уже разговаривал с Арауном.
– Саша, – повернулся он к ней, не скрывая переполняющей его радости, – Араун сказал, что Эвейн пришла в себя. Она еще очень слаба и вряд ли сможет идти с нами дальше, но она будет жить, это главное.
От восторга Сашка подпрыгнула и с разбега обняла их обоих, чем привела нелюдимого альвина в легкое замешательство.
– Мне поручено проводить вас к Свандолину, – сказал он.
– Отлично, а на завтрак там можно рассчитывать? – широко улыбнулась Сашка.
– Разумеется, – приподнял бровь альвин.
Пока Тобиас и Грэй собирались в путь, Сашка присмотрелась к шатру. Он был сплетен из тонких веток. Девочка осторожно отогнула один из прутиков, и он хрустнул. Она ойкнула, опасливо оглянулась по сторонам и быстро сунула отросток в карман.
– Это гринворин, он удивителен тем, что растет прямо на глазах, – сказал невесть откуда взявшийся Араун, положив руку ей на плечо. – Мы не строим, а выращиваем дома, лишь придавая нужную форму. Ты можешь взять этот отросток себе. Стоит воткнуть его в землю, как он тут же вырастет в длинную и гибкую лозу.
Сашка смутилась, но в голубых глазах Арауна плясали веселые искорки, и она успокоилась. Оказалось, что их шатер стоял на окраине разбросанного по лесу селения альвов. Сашка с интересом разглядывала шатры всевозможных форм и размеров, встречающиеся по пути.
– При необходимости можно легко нарастить еще одну комнату в доме или даже целый этаж, – сказал Араун, заметив ее интерес.
– Скажи, – осмелела она, видя его расположение, – а почему вы вчера затушили костер?
– Шепчущая роща священна для альвов. Мы приходим в рощу, чтобы попросить совета у духов природы, – сказал Араун.
– Прости, мы не знали, – пробормотала Сашка, бросив выразительный взгляд на Тобиаса.
Сашка отметила, что и Араун, и другие альвины, которые встречались им в селении и разглядывали их с нескрываемым интересом, при всем внешнем сходстве с людьми выглядели все же существами иной расы. И дело даже не в росте – хотя даже девушки были на полголовы выше Серого, – а в удивительной, просветленной красоте их лиц. Альвы были столь прекрасны, что само понятие о красоте в их окружении как-то обесценивалось. Они казались античными статуями богов, выточенными из белоснежного мрамора: совершенными, безупречными, холодными. «Похоже на слет Барби, ударившихся в йогу», – отметила про себя Сашка, недовольно замечая, как Тобиас провожает взглядом очередную красотку. А еще ей бросилось в глаза, что в селении нет ни стариков, ни детей.
– А где все дети? В школе? – спросила она у Арауна, но он буркнул что-то невразумительное и отвел глаза.
Вскоре они подошли к шатру, который выглядел чуть просторнее прочих. Вместо дверей висел разноцветный плетеный полог. Услышав голоса, навстречу гостям вышел Свандолин. Пытаясь представить предводителя племени альвов, Сашка рисовала в воображении согбенного старца с длинной седой бородой, а он оказался статным и моложавым, хотя на висках серебрилась седина, а высокий лоб пересекали тонкие морщины. Но даже не это свидетельствовало о его возрасте, а скорее неуловимый отпечаток груза прожитых лет, бесчисленных – и радостных, и горестных – событий.
– Прошу, завтрак уже на столе, – пригласил он, встречая их радушной улыбкой.
Путники вошли в просторную комнату. Яркие лучи, пробиваясь в просветы переплетений лозы, оставляли на полу солнечных зайчиков, при этом в доме царила приятная прохлада, как в густой чаще леса.
– Это живой дом, – пояснил Свандолин. – Когда идет дождь, лозы смыкаются плотнее, и внутрь не просачивается ни капли. Несмотря на кажущуюся легкость, он устоит под любым порывом ветра.
– Просто удивительно! – искренне восхитилась Сашка. – Это так здорово, что для строительства нужно не рубить, а, наоборот, выращивать деревья!
– Да, – улыбнулся Свандолин, погладив лозу, которая потянулась за лаской, как балованная кошка. – Мне уже рассказали про твою любовь ко всему живому, к деревьям.
Тобиас тихо хмыкнул, отхлебывая чай.
– Придет время, когда люди изобретут хитроумное устройство, которое позволит им настроиться на волну деревьев и прочесть их мысли. И поверьте, будут просто поражены тем, что им доведется услышать, – улыбнулся Свандолин. – А еще больше удивились бы, если б знали, что в древности люди разговаривали с деревьями без всяких приборов, просто настроив свое сердце. Скажи мне, – обратился он к Сашке, – люди в твоем мире уже научились расщеплять атом, высвобождая его энергию?
– Да, – ответила Сашка, пораженная таким резким и неожиданным поворотом разговора.
– Летали на другие планеты?
– Да, космонавты уже высаживались на Луне, сейчас ученые пытаются найти следы жизни на Марсе, – ответила Сашка, краем глаза замечая, как вытягиваются от удивления лица ее друзей.
– А невидимая сеть, которая связала всех жителей планеты? – спросил Свандолин.
– А, интернет? Да, конечно, – ответила Сашка.
– Ну-ну, – усмехнулся Свандолин. – А искусственно создавать жизнь научились?
– Да. Только опыты по клонированию запрещены, насколько мне известно, – ответила Сашка. – А откуда вы столько знаете о моем мире и разных изобретениях?
– Я просто очень давно живу на свете. Возможно, даже слишком давно… Я был свидетелем Великого Ухода, я – один из тех, кто был рядом с Ладмиром, когда он закручивал временные петли. В то время это казалось великолепной идеей – уйти в свой мир, предоставив неразумных и жадных людей их судьбе. Но всякую ночь я размышляю – а не было ли это ужасной ошибкой? Возможно, был и иной путь?.. – проговорил Свандолин, погружаясь в долгое молчание.
– Но, мне кажется, ваш народ счастлив, разве нет? – спросила Сашка, легко тронув его за рукав.
– Мой народ? – Свандолин горько усмехнулся. – Вернее сказать – то, что осталось… Альвы кажутся людям бессмертными и вечно юными. Это не совсем так. Да, по людским меркам нам отпущена долгая жизнь. И прежде мы проживали ее до самой последней минуты, со светлой грустью покидая мир. Среди альвинов тоже были старики и дети. Но сейчас, как ты уже успела заметить, нет ни тех ни других. Мы с Ладмиром замыслили новый мир как землю обетованную, а живем… в резервации. Здесь не чувствуется дыхания времени – оно навеки остановилось. Нет волнений, тревог, даже пустячных происшествий, о которых можно было бы упомянуть в дружеской беседе. Мы медленно вымираем. Как оказалось, для жизни альвам нужны вольные ветра и треволнения нижних миров. Спустя некоторое время после переселения перестали рождаться дети. А взрослые перестали стариться – и сначала нас это мало тревожило. Но время шло, душа уставала от бездействия, а тело выглядело столь же юным и прекрасным. Остановилось колесо жизни. Мы застыли, как мухи в янтаре.
