– Он… совсем как живой, – прошептала она, пристально вглядываясь в его черты, словно надеясь увидеть хоть малейший признак жизни. Но парнишка был неподвижен.
– Твое горе разрывает мне сердце. Его можно оживить, – помолчав, сказал единорог. – Но знай: яд василиска превращает в камень не только тело, но и душу. Это уже не тот Тобиас, которого ты знала. Так или иначе, тебе придется смириться с тем, что ты потеряла друга.
– Мне плевать! Он будет жить, это главное! – воскликнула Сашка.
– Хорошо бы ты не раскаялась в своих словах, – ответил единорог.
Он медленно приблизился к неподвижному телу, склонился над ним и с силой выдохнул в лицо юноши, сдув прядки волос со лба. Прошла пара тягостных мгновений, и веки Тобиаса слабо дрогнули, а затем распахнулись. Сашка бросилась к нему и тут же застыла на месте, наткнувшись на холодный отчужденный взгляд.
– Тобиас, это же я, – тихо сказала она. – Ты что, не узнаешь меня?
– Разумеется, я тебя узнал. Это из-за твоей глупости и самонадеянности я оказался в этом чертовом подземном лабиринте, где каждую минуту мне грозит смертельная опасность, – зло бросил Тобиас, разминая затекшие ноги.
– Да, это все по моей вине, – пробормотала Сашка и закусила губу. Вдруг лицо Тобиаса неожиданно смягчилось.
– Подойди, помоги мне подняться, – попросил он.
Сашка подбежала и склонилась над ним. Тобиас резко повалил ее на землю, прижал коленом и грубо обшарил.
– Где оно?! – взревел он.
– Что?! О чем ты говоришь?
– Кольцо?! Где кольцо?
– Я потеряла его. Когда мы убегали от тролльда. Ремешок порвался, и оно соскользнуло, – пролепетала Сашка.
Лицо Тобиаса исказилось от бешеной ярости. Он замахнулся, и Сашка инстинктивно зажмурилась, ожидая удара. Раздалось громкое ржание. Распахнув глаза, девочка увидела, что единорог взвился на дыбы. Его ноздри грозно раздувались, а рог излучал серебристое сияние.
Лицо Тобиаса исказила гримаса боли. Он схватился за голову и застонал.
– Тобиас, что с тобой? – прошептала Сашка.
– Я… не знаю. Я словно стал бревном. Нет, куклой, марионеткой. Голос в моей голове диктовал мне, что делать.
– Голос? В твоей голове?
– Да. Звучит глупо. Голова просто раскалывается. Я сделал тебе больно? – он подал ей руку и помог подняться.
– Нет, все в порядке.
– О том, что произошло здесь, никому ни слова, хорошо? – попросил он. – В этих чертовых катакомбах недолго умом тронуться и начать слышать разные голоса. Я не хочу, чтобы меня считали сумасшедшим. Давай выбираться.
Время, как и все остальное, утратило привычное значение. Сашка, то и дело спотыкаясь и оскальзываясь на мокрых камнях, брела вдоль подземного ручья. Не осталось ни мыслей, ни желаний, кроме одного – не потерять из вида коричневые сапоги Тобиаса, испачканные ее кровью, которые шагали где-то впереди. Не осталось иных чувств, кроме пульсирующей боли в левой руке. И она была благодарна ей, потому что это доказывало – она еще жива.
Единорог велел ей держаться русла ручья, сказав, что это самый верный путь наверх. Сам он изредка показывался в отдалении и вновь скрывался в бесчисленных разветвлениях подземного лабиринта. Они все шли и шли, пока Сашка окончательно не выбилась из сил.
– Тобиас, – тихо позвала она. – Давай передохнем?
– Хорошо, – вздохнул он, хотя готов был продолжить путь. Он опустился на землю, привалившись спиной к огромному валуну, и с наслаждением стянул сапоги.
Сашка села чуть поодаль. Из темноты вышел единорог.
– Ты так устала, – прозвенел чистый голос. – Спи, я покараулю твой сон.
И Сашку тотчас, словно ватным одеялом, накрыло тяжелым забытьем. Во сне она блуждала по бесконечным коридорам с тысячей закрытых дверей, стучалась, кричала – и все напрасно. Проснувшись, она с облегчением увидела, что единорог все еще здесь, и обняла его за шею, прошептав:
– Спасибо.
Тобиас крепко спал, привалившись к валуну. «Интересно, что ему снится?» – подумала Сашка. Она тихо скользнула рукой в рюкзак и достала зеркальце мермейд, которое спасло ей жизнь, обратив в камень василиска. Она бесшумно подкралась к спящему и поймала его отражение в зеркале. Из тумана возникла четкая картинка. В огромном зале, где стены были богато задрапированы багряным бархатом и украшены старинными полотнами, горели факелы. В их неверном свете Сашка увидела, что на огромном золотом троне в середине зала восседает закованный в латы рыцарь. Его лицо было укрыто забралом, а на гербе изображен хищный орел. Над головой рыцаря раскрыла капюшон исполинская змея. «Помни, кто твой настоящий враг», – прозвенел серебряный голос.
Сашка резко отпрянула. Тобиас застонал во сне.
– Кто это был? – спросила Сашка единорога.
– Это Змей. Кажется, ты уже слышала о нем?
– Да, Римдал рассказывал эту сказку.
– Сказку – или забытое предание? Римдал – или Ладмир? – прозвенел голос.
– Так это был… – Сашка задохнулась. Так вот где она видела этот знак – круг, перечеркнутый двумя сходящимися линиями! Руна, которая проступила на Хвитинге в тот момент, когда Сашка взяла его в руки, в точности повторяла рисунок, который она видела на руке Римдала. Или, как стоит уже привыкнуть его называть, Ладмира.
Но почему великий маг предстал перед ней в образе нищего странника, почему позволил гвардейцам заковать себя в цепи, спалить дом родных Тобиаса? Вопросы теснились в ее голове и требовали немедленного ответа.
Словно прочитав ее мысли, единорог тряхнул гривой.
– Планы Ладмира известны лишь ему одному.
– А как ты вообще оказался в заточении в Лабиринте? – спросила Сашка.
– Это Змей. Василиск служил ему, как верный пес. По древнему пророчеству, Змея победит армия под знаменем Единорога. И он один за другим истребил всех. Я – последний. Чтобы сполна насладиться ощущением своей безграничной власти, он решил сохранить мне жизнь, но держал под надежной охраной. Он свободно перемещается между мирами, но не в силах проникнуть в Запредельный мир. Впрочем, как оказалось, здесь есть те, кто слышит его приказы и рад услужить своему господину.
– А почему я слышу тебя, ведь кольца уже нет? – пришло вдруг в голову Сашке.
– Мы, единороги, со стародавних времен прекрасно ладили с людьми и без всякого кольца, – тихо фыркнул он в ответ.
Когда Тобиас проснулся, они продолжили путь и через какое-то время вышли в огромную пещеру, населенную сотнями летучих мышей. В ее своде виднелось узкое, как слуховое окно, отверстие, через которое пробивался солнечный свет.
«Падать было легко, а как же взобраться наверх?» – озадаченно подумала Сашка. Она незаметно бросила взгляд на Тобиаса. Это был он – и одновременно нет. Он словно стал старше на десяток лет. Плотно сжатые губы, складка между сдвинутых бровей – его новое лицо, незнакомое, чужое. Сашка отвернулась, закусив губы. Главное – выбраться.
