Составной частью государственной политики становится использование научно-технических достижений на основе передового зарубежного опыта. И при том не следует забывать, что автоматическое применение в России западного опыта необходимых результатов не дает. Мы отстали, и надо догонять — это так. И потому нельзя слепо брать чужие порядки, в отличие от технологий.
Ориентация хозяйственно-экономической политики государства в новом направлении промышленного развития и в сторону интенсивного освоения юга, включения его в единую систему хозяйственных связей — вот такая ерундовая задача мне поручена была. После Второй турецкой войны предстояло дополнительно проложить дороги, наладить грузопоток к портам, которых еще не существовало. Прибрежные деревни преобразовать в города.
Любые изменения привычного порядка, и особенно финансовые, везде влекут за собою удар по чьим-то интересам. К примеру, одной рукой я удлинял цепь на крестьянстве, давая дополнительные возможности и права, другой подталкивал помещиков к освобождению без земли. В нашей стране продовольствие исключительно дешево, и хозяйство частенько страдало от низких цен. Казалось бы, нет лучше стимула для увеличения производительности. Ага. В большинстве поместий работали по старинке. Как деды заповедали.
Создал Общество экономического развития, где изучался передовой заграничный опыт, и собственные земли под экспериментальные поля выделил. Даже девиз придумал соответствующий: Periculum privatum utilitas publica — «Частным риском достигается общественная польза».
И что? Почти никто и не почесался. Говорили много, толку мало. И не трогает их, за редким исключением, что при двухпольном севообороте одну часть земли засевают, а другая при этом отдыхает. На «отдыхающем» участке растет трава, используемая на корм животным. При трехпольном севообороте под паром остается треть территории. И зачем держать пустое поле, когда гораздо выгоднее иметь обработанный участок, который можно занять промежуточной культурой (картофелем, гречихой, кукурузой, фасолью, горохом, викой, чечевицей).
Не понимают, зачем нужен посев на лугах кормовых трав, раз есть где пасти скот. А все просто: урожай с сеяных лугов в два, а то и в три раза больше, чем с природных. Больше корма для скота — больше поголовье, больше животноводческой продукции, в том числе навоза. Конечно, кормовые травы отнимают часть земель у хлеба, зато повышают его урожаи за счет удобрения почвы. Получается парадокс: земель под хлебами меньше, но урожай богаче! В Англии догадались, бери пользуйся. Нет, чуть не насильно заставлять приходилось.
Подсолнечное масло они приняли. Странно не заметить, как Ломоносов обогатился на подсолнухах. Зато когда я выяснил, что еще в 1747 году при помощи микроскопа обнаружены на срезах свеклы кристаллы сахара, и, осененный идеей замены тростникового из колоний местным продуктом, впряг Общество в исследования, никто не пожелал вложить средства на начальном этапе. Смеялись. Совсем-де у Михаила Васильевича от быстрого подъема по служебной лестнице мозги поехали — у собственных крестьян в счет оброка свеклу покупает. Лучше бы они задумались, что нет в сельском хозяйстве продукта ценней. Даже малый выход белого золота позволит обогатиться.
Когда сделал на бросовом овоще миллион в кратчайшие сроки, прекратили ржать. Свекла растение неприхотливое, спрос на сахар огромен, через десять лет после запуска первого завода в любом доме со средним достатком присутствует. А уж на экспорт идет тысячами тонн, наравне с хлебом. У Европы острова в далеких морях, а мы экзотику без негров на Украине выращиваем и поставляем за звонкие монеты. И дешевле, кстати.
Перебили иностранцам всю сладкую торговлю, аж прибежали договариваться. Россия кое-что полезное выдрала по торговой части, заодно подняв тарифы на экспорт, чтобы не пускать по миру плантаторов в Америке, и получив немалую прибыль в казну. Занятно, но и на негров сбили цену, подкосив работорговлю.
Хлопчатник, увы, прибыли не дал — хотя надежды на него возлагались большие. Учредил специальные премии, но все было напрасно. Климат оказался недостаточно жарким. Везде не выиграешь — это я давно понял. Как и важность затрат до получения серьезной прибыли. Иногда они уходят впустую, зато в другом месте отбиваются. Конечно, сложнее всего заработать первые сто тысяч. Дальше много легче. Главное не жадничать.
— Что? — переспросил я. Отвлекся в очередной раз. Старый, видимо, совсем стал. А, это они про изданную академией недавно книгу «Москва и орда». Девять глав-параграфов, построенных по хронологическому принципу, — каждая соответствует времени правления одного из московских князей. Датировки некоторых грамот спорные, но Первый Новгородский список, вероятно, древнее Лаврентьевской летописи. Да и вообще, тамошние документы довольно любопытны и местами дополняют прежние, как тверские и литовские сообщения — привычные московские известия.
— Вот именно! — довольно вскричала раскрасневшаяся Люба, Татьянина невестка.
Одна из немногих, кто по-настоящему интересуется этими древностями. Как бы не первая не только в России, но и в мире женщина-историк, защитившаяся на звание доктора наук. И пятая беременность совершенно не мешает писать очередную статью про ордынские ярлыки великим князьям. Не улавливаю пользы для общественности, но в свое время пропихнул Любу на должность в архив академии по первой просьбе. Отчего бы не порадеть родному человеку, особенно если мне это ничего не стоит.
Там до сих пор тьма рукописей неразобранных. Без такой Любы и парочки ей подобных давно бы мыши съели. Четыреста тысяч не повторяющих друг друга древних (ну до Петра) источников! Все больше на русском языке, но тащат отовсюду, где побывали наши солдаты и дипломаты. Специальный фонд на приобретение выделен. Малую часть академия издала, и все время приносят новые древние и интересные документы.
— Сочинения Рукн-ад-дина Бейбарса, Ибн Халдуна, Рашид-ад-дина, Низам-ад-дина Шами, Шереф-ад-дина Иезди, — без запинки перечислила она, к моему восхищению. Из Персии и Закавказья тоже старательно тащили древние рукописи и книги, пополняя фонды академии. Даже парочку переводчиков завели из армян. Оказывается, кто-то читает. — Относятся к концу XIII — началу XV века, но при этом достаточно сомнительны в отношении земель севернее поволжских.
Ну ей, наверное, лучше знать. Историки, они такие умные, аж иногда жуть пробирает. Удивительно, но никто до сих пор всерьез не задумался о последствиях для древнерусской истории обнаружения арабских рукописей. В «Повести временных лет» летописец упоминает с массой подробностей походы киевских князей на Византию, но ни словом не обмолвился о грандиозных походах на Каспий, запечатленных в восточных текстах. А им-то хвастаться собственными поражениями ни к чему. Значит, правду описывали.
Вторжение 909–910 годов и экспедиция в Бердаа в 943–944 годах остались Нестору неизвестны. А ведь ответ лежит на поверхности. Он имел в руках договоры с Византией Олега 907 года, Игоря 941 года, а не древние славянские записи. Соответственно все написанное им про события вплоть до одиннадцатого века в лучшем случае легенды, в худшем — чистые выдумки. Вылезать на трибуну с подобными открытиями я бы и в молодости поостерегся. Закидают на манер обезьян объедками и фекалиями из-под хвостов. А то ведь, даже если Нестор создавал свое творение на основании более старых летописей, что не доказано, напрашивается вывод: вся история с Рюриком сказочная.
