Самым нелюбимым днем стала суббота. В этот день молодые офицеры собирались в Ленинской комнате на политподготовку. Старший политрук растолковывал комсомольцам прописные истины и требовал вести конспект, дословно записывая. При этом он ходил между столами и заглядывал в тетради. Вот тут-то выяснилась еще одна странность – лектор не терпел авторучки с золотым пером. «Виновника» выставляли напоказ, и начинался занудливый монолог на тему буржуазных пережитков.
Индивидуальные занятия немецким начались по предсказуемому сценарию, в первый же вечер девушка осталась с ним. Порой Олегу казалось, что Катя сделала это исключительно из прагматизма бесплатных завтраков и ужинов. Москвичи терпеливо стояли в длинных очередях за хлебом. Он уже привык к словам о «выброшенном в гастрономе маргарине» или «в бакалее дают макароны». Лозунг «Все для фронта, все для победы!» имел прямой смысл. Люди действительно отдавали все, прекрасно осознавая мужество бойцов, грудью идущих на пули врага.
Как-то неожиданно куратор завершил теоретическую подготовку и посоветовал плотнее заняться изучением немецкого языка. Олег решил отметить конец занятий и сводить свою подругу и учительницу в «Метрополь». Собираясь, остановил свой выбор на пошитом по индивидуальным меркам костюме. Раскладывая по карманам деньги и документы, неожиданно обнаружил потайные клапана, которые при детальном осмотре оказались подмышечными кобурами. Бросив пиджак на диван, снял с вешалки сшитый тем же мастером китель и тщательно осмотрел. Нет, здесь нет никаких подвохов. Размышления о секретах полученной одежды прервал стук в дверь.
– Решили напоследок гульнуть? – многозначительно подмигнул Моряк, затем повернулся к Кате и попросил: – Проследи за ним, завтра предстоит важная встреча при полном параде, но без шпаги.
– Во сколько его поставить в тапочки? – шутливо спросила девушка.
– Отъезд от гостиницы сразу после обеда, причем на его машине.
Утром служебные отношения закончились служебным расставанием. Куда девушка отнесла чемодан, так и осталось тайной, в троллейбус она садилась со своим рабочим портфелем. Олег начал одеваться, качественное сукно и шелк приятно прилегали к телу, а «ковровые» сапоги скрадывали звук шагов. К назначенному времени он спустился в вестибюль.
– В Кремль! Четырнадцатый административный корпус, – устраиваясь на заднем сиденье, приказал Моряк.
– Айн момент! – ответил Олег и через пять минут подъехал к Боровицким воротам.
Офицер охраны проверил документы и взял под козырек. Еще две минуты, и машина остановилась у высокого дома из красного кирпича.
– Здесь? – спросил Олег.
– Теперь понятно, за что тебе подарили часы, – покачал головой Моряк. – Мало кто сможет приехать в Кремль, как в собственный двор.
Для советского человека это священное место, где живут и работают любимые до обожания вожди. Для Олега Кремль всего лишь общедоступный музейный комплекс, где продают мороженое и фотографируются на фоне пушки с колоколом.
– Здесь, – скованно ответил Лейтенант.
На входе обычная дежурка с офицером, очередная проверка документов завершилась пояснением:
– Гардероб справа, дальше вас проведет дежурный.
Повесив шинели, все трое подошли к огромному зеркалу, где на полочке лежал широкий выбор щеток, бархоток и расчесок. Олег критически себя осмотрел и отошел в сторону. Моряк красовался галунами капитана первого ранга, а петлицы Лейтенанта сверкали рубинами дивизионного комиссара.
– Прошу следовать за мной, – позвал очередной офицер.
Лестницы и коридоры без единого часового, а понятие «пост» относилось к пожарным гидрантам и имело свой порядковый номер. История давно научила, что перевороты начинают те, кто держит в руках оружие на законных основаниях. По ковру скорым шагом проходили клерки в военной форме, в курилке начальник читал нотацию нерадивому подчиненному.
– Проходите, – офицер открыл дверь, – вас вызовут.
Узкая комната без окон, натопленная печь и два топчана. Все трое напряженно сели.
Ждали почти час, Моряк дважды вставал и нервно шагал от стены до двери и обратно. Лейтенант сидел почти неподвижно и выкуривал одну папиросу за другой. Олег бездумно уставился на вентиляционную отдушину, в которой исчезали голубоватые струйки дыма.
– Вас ждут, – лаконично позвал офицер.
Вызов в Кремль не является синонимом встречи с вождем. Так оно и оказалось, в просторном кабинете всего шестеро, трое в форме, остальные в полувоенной одежде. Один из присутствующих подмигнул Олегу. Мехлис, будь он неладен! Рядом еще одна знакомая личность, вернее, известный по многочисленным плакатам Ворошилов. Двое сидят напротив, похожи на Жданова и Кагановича.
– Гитлер задумал политическую акцию, которую мы не способны предотвратить, но можем с вашей помощью испортить, – начал Ворошилов.
– Не спеши, – вмешался Каганович. – На Украине построена Восточная ставка Гитлера. Разбомбить ее невозможно, бункер уходит под землю на двадцать метров. Далее лежит природная гранитная плита толщиной в пятьдесят метров. Через нее пробито пять проходов и ниже находится собственно Ставка. Повторяю, разбомбить ее невозможно.
Сидящий в сторонке генерал с россыпью звезд в петлицах осторожно кашлянул в кулак и встал:
– Новая Ставка в тройном кольце заграждений и патрулируется дивизией СС. Ваша задача: проникнуть во второе кольцо и навести авиацию. Удар будет наноситься силами двух дивизий авиации дальнего действия.
– Мы должны заставить эту сволочь драным котом бежать с нашей земли! – эмоционально воскликнул Ворошилов.
– Не подведите, ребятки, надежда только на вас, – мягко попросил Жданов.
– Карты, схемы и прочая необходимая документация будет передана вашему командованию. На подготовку отводится месяц, – завершил генерал.
К вытянувшимся в струнку офицерам подошел Мехлис:
– О визите фюрера Геббельс растрезвонит на весь мир. Если мы сможем нанести своевременный бомбовый удар, его лай превратится в позорное тявканье.
– Задание будет выполнено! – твердо заявил Моряк.
Другого ответа никто не ожидал, тем не менее слова командира отряда пришлись начальству по душе. Мехлис поочередно пожал всем руку, а Олега по-дружески хлопнул по плечу и шепнул:
– Не подведи, сынок.
– Не дождутся, – так же шепотом ответил Олег.
Обратно ехали в полном молчании. Они получили билет в один конец, что никак не располагало к разговору. Дивизия РККА полного состава насчитывает три тысячи бойцов, у Вермахта десять тысяч. Дивизия СС опасна не выучкой или отвагой, а огромной численностью, которая варьируется в пределах от двадцати до сорока тысяч. Отряд проберется в указанное место, но выход будет надежно перекрыт, такую ораву солдат можно поставить сплошной стеной.
В гостиницу вошли со двора и, не сговариваясь, направились в ресторан. Наметанный глаз метрдотеля с ходу определил «кремлевский пошив» формы и услужливо предложил товарищам отметить событие в особом кабинете. Официант вошел бесшумной тенью и положил перед гостями меню в кожаном переплете.
