– У вас есть текила? – поинтересовался Олег.
– Давно не завозили, но довоенные запасы должны остаться, – без тени удивления ответил официант.
– Молодец, Студент, правильная подсказка! – воскликнул Моряк.
– Не понял, ты о чем? – встрепенулся Лейтенант.
– Вспомни отряды Эйтингона и Шелдона!
[54]
– Ты прав, – впервые за день улыбнулся Лейтенант. – Студент действительно подкинул отличную идею.
Один лишь Олег ничегошеньки не понял, имена Эйтингон и Шелдон ни о чем ему не говорили. Официант торжественно поставил на стол бутылку с этикеткой в ожерелье медалей и занялся расстановкой закусок.
– Extra añejo 100 % puro de agave
[55]
, – прочитал Моряк и прокомментировал: – Лучше не бывает.
Они хорошо выпили и вкусно закусили. Командиры заметно повеселели и полунамеками подбирали нужного начальника, который гарантированно одобрит предложенный Студентом вариант. Сам автор идеи пил, ел и отмалчивался, ибо ничего не понимал, включая суть якобы своего предложения.
Олег долго не мог открыть свой номер, хоть он и выпил изрядно, но не настолько, чтобы не справиться с замком. Покрутив несколько раз ключом, он сумел-таки открыть дверь, а затем нашел отгадку проблемы, которая сладко спала в постели. Утром официант прикатил тележку с завтраком, и Олег счел возможным выяснить суть якобы своей идеи:
– Что ты знаешь о Эйтингоне и Шелдоне?
– Что и все, – пожала плечами девушка, – Троцкий не прекращал разрушать Интернационал, и Коминтерн принял решение его припугнуть.
– Как конкретно это выглядело?
– Ничего особенного, ворвались во двор на двух грузовиках, обстреляли окна и уехали. Одна пуля рикошетом от потолка оцарапала ногу внука.
Олег невольно усмехнулся, ворваться на территорию Ставки Гитлера не получится даже на танках. Тем не менее что-то в этом есть. Стремительный прорыв возможен, поджечь фальшфейеры – дело нескольких секунд, и деру обратно. Оставались многочисленные «но», в первую очередь согласованность по времени с подлетом бомбардировщиков. После обеда девушка снова ушла с чемоданом, а Олег начал собираться и оказался прав. Посыльный в звании майора с голубыми петлицами летного состава вручил пакет:
– Мне приказано вас сопроводить до места проведения учений. – И после небольшой заминки добавил: – Едем на вашем транспорте.
– У меня служебная машина, – пояснил Олег.
– В таком случае доберемся часа за два, – повеселел майор.
– Так далеко? Куда мы направляемся?
– Недалеко, на подъезде к Сергиеву Посаду находится учебный полигон.
Всего семьдесят километров без заторов на пустынных улицах города и два часа! Оптимизм улетучился уже на окраине Москвы, а Ярославское шоссе могло поспорить с полосой препятствий на танкодроме. «ЗиС» нырял в глубокие ямы и шел боком по скользкой глине. Один раз крепко увязли и выбрались с помощью проходивших мимо добровольных помощников. Дорога явно предназначалась для гужевого транспорта, а не автомобилей. Лошадки, ритмично кивая головами в такт шагам, невозмутимо везли телеги, а Олег выбрал обочину.
Семьдесят километров сплошного безумства преодолели за три часа с конечной остановкой у наблюдательной вышки. Олег погладил капот заляпанного грязью по самую крышу «ЗиСа»:
– Молодец, такую дорогу не осилит самый хваленый «Аутлендер».
Из блиндажа вышел подполковник химзащиты:
– Один? Ну да, двое едут рабочим поездом
[56]
, затем час бричкой. Заходите, молодой человек, начнем с вас.
Классика землянки – над столом керосиновая лампа, за столом генерал.
– Прибыл в ваше распоряжение! – доложил Олег.
– Прибыл, прибыл. Садись и не юродствуй, из тебя офицер – что из меня балерина. Можешь курить, – недовольно ответил генерал.
– Он у нас третий, – заглянув в папку, сказал подполковник.
– Ты в бомбардировочной авиации дальнего действия хоть что-нибудь смыслишь?
Хороший вопрос! Это «что-нибудь» ограничивалось редкими случаями, когда он слушал своего деда, а запомнил лишь одно. За время войны целая плеяда советских пилотов совершила более трехсот боевых вылетов, а некоторым из них записали в летную книжку свыше четырех сотен. Для сравнения: на американском «Бостоне», схожем по характеристикам с «Ил-4», только считаные летчики перешагнули за тридцать боевых вылетов.
– Летал в бомболюке в качестве пассажира и несколько раз прыгал с парашютом, – честно ответил Олег.
– В таком случае поясню предельно просто. Бомбить будем с десяти тысяч, за пятьдесят километров до подхода лидер повесит люстру. Это сигнал, на активацию приводных огней, после чего тебе дается три минуты.
– САБ повесят для меня или как точку захода в атаку?
[57]
– спросил Олег.
– О тебе знаю я один, иначе вся дивизия отбомбится мимо, – по-прежнему недовольно ответил генерал.
– Это еще почему?
– Мы ЗАБ-500
[58]
подвесим, по два контейнера на самолет. Весь район выгорит дотла, лично на полигоне видел.
От момента поджига фальшфейеров до момента сброса зажигательных шаров остается около трех минут. Он успеет, должен успеть.
– Сделай первый сброс точно в центр, это поможет мне выбраться за охраняемый периметр.
– Умеешь быстро бегать? – горько усмехнулся генерал.
– Умею быстро ездить, – весело ответил Олег.
– Если вернешься, дай знать, на любом аэродроме знают генерала Веселова. И еще, на противоположной от тебя стороне находится немецкий аэродром. Его начнут жечь на полчаса раньше. Уходи.
Изготовленные для операции фальшфейеры оказались размером с городошную биту. Создатели предусмотрели все, и заостренный кончик, и бита наверху, и магниевые проставки для ярких вспышек. Но как всю эту тяжесть притащить, а затем расставить в полукилометровую линию? В отведенные три минуты не уложиться даже усилиями всего отряда. Вечером генерал уехал, а вернулся ночью уже на самолете. Он долго кружил, рассматривая с десятикилометровой высоты злобно шипящие фальшфейеры, затем пожелал удачи и улетел.
