– Никто из нас не сомневался в снайперской бомбежке. Вы все молодцы, сейчас на месте Ставки черная пустошь, а дверь в бункер фюрера вырывали танком.
– Ты там был после бомбежки? – в наступившей тишине спросил Веселов.
– Заглянули по дороге домой, да не совсем удачно, еле ноги унесли. Представляете, вместо бронепоезда груда обгорелых листов, от зданий остался пепел да спекшийся песок.
Командир обнял Олега за плечи и повел в летную столовую, где собрались экипажи всех полков дивизии.
– Товарищи! Перед вами парень, зажегший в ту памятную ночь сигнальные огни!
– Ура герою! Отлично сработано! Выход на боевой курс был виден без люстры! – закричали летчики.
– Вы не поняли, он отметил точку сброса! – уточнил Веселов.
В повисшей мертвой тишине, звеня орденами, поднялся майор:
– Я заходил вторым и до сего моменты гадал о дорожке огоньков прямо на цель. Думал, Гитлер с перепуга освещение включил, а это наши разведчики к его дверям подобрались.
Олега подхватили на руки и под дружное «ура» начали качать с угрозой пробить лбом невысокий потолок столовой.
– Хватит, хватит! – остановил комиссар. – Дайте человеку рассказать о результатах бомбометания.
Олега моментально стиснули дружеские объятия, и каждый повторял одни и те же слова:
– С ума сойти! Ты возвращался обратно! Ребята, берите пример с человека со стальными нервами!
Наконец летный состав угомонился, и Олег начал рассказывать о результатах удара авиадивизии. Пренеприятнейшее, надо сказать, ощущение. Надо говорить от собственного имени без намека на присутствие своих товарищей. Нельзя ссылаться на фотографии, что создавало впечатление личного осмотра. По этой причине он смущался, а когда увидел восторг на лицах пилотов и обожание у официанток, то запнулся и замолчал.
– Смелее, смелее, – подбодрил комиссар. – Немцев бить мастак, а своих забоялся.
Олег вспомнил переправу и заговорил спокойнее:
– С вашей помощью пополнил счет сбитых самолетов. Уходил на бронемашине через брод, за спиной жар мартеновских печей, вот и включил фары. Два «Фоккера» увидели свет и сели на воду. Пилотов пришлось забрать с собой, – закончил под аплодисменты.
– Ты сказал «пополнил счет», – громко переспросил комиссар. – Сколько всего сбито?
Олег снова стушевался:
– «Аист» нахальничал, пришлось подстрелить из винтовки, затем драпал на немецком танке и нарвался на «лаптежника». Он сам виноват, нечего было переть дуриком.
– Стрелки, слышали? Человек с земли самолеты сбивает, а вы мажете со ста метров из крупнокалиберных пулеметов!
В любой момент ситуация могла превратиться в фарс, и Олег поспешил вернуться к утвержденному сценарию:
– Товарищи, ваш удар по логову врага еще крепче сплотил мировой пролетариат, а работающие в тылу активисты Коминтерна еще выше подняли флаг борьбы! Позвольте от их имени вручить памятные подарки!
Летчики изо всех сил захлопали в ладоши, а Олег сначала продемонстрировал всем хронограф в золотом корпусе, затем вручил Веселову. Получив подарок, один из командиров полка критически заметил:
– На гравировке некоторые буквы написаны не совсем правильно.
– Товарищи! Памятные надписи делали в глубоком тылу сочувствующие нам подпольщики. Они не знают русского языка, отсюда и некоторые неточности.
Пояснение вызвало очередной шквал оваций с неожиданным предложением:
– Комиссар, на счету капитана четыре самолета и ни одной награды на груди!
– Мефодич, так нечестно! Награди капитана своей властью!
– Не жмотничай! Дай, что положено бортстрелку за четыре самолета!
На общем эмоциональном подъеме требования летчиков становились все громче и громче. Опасаясь реального воплощения требований воодушевленного летного состава, Олег попытался спрятаться за спину генерала, но был остановлен.
– Ты куда? Мы участники одной операции, в моей звездочке признание заслуг летного и наземного персонала, включая твоих. Адъютант! Неси по справедливости!
Появление адъютанта с подносом летчики встретили криками «ура», а Олег напрягся. Два фужера с медалями «За отвагу» могли в одночасье завершить встречу, но нет, в нос ударили пузырьки шампанского брют. Он забыл, что летчики АДД и подводники имели право заменить водку виноградным вином.
Наступило время готовиться к вылету. Пилоты ушли получать задание, штурманы сели за составление таблиц, а стрелки отправились готовить оружие. Олег развернул два листочка плотной бумаги, где после слов «Удостоверение» оставались незаполненные строчки. Лишь ниже после медаль «За отвагу» стояла гербовая печать штаба дивизии и подписи комиссара и командира.
– Мы в курсе особенностей твоей службы, остальное впишешь после войны, а сейчас пошли к зенитчикам, – тихо сказал комиссар.
За два дня Олег выступил перед всеми службами дивизии. Своими глазами увидел, как возвращаются с задания, когда экипажи буквально выпадали из кабин и пьяной походкой шли в штаб. Услышал скупые и жесткие рассказы о гибели самолетов над целью с лишенным пафоса обещанием отомстить за товарищей. В указанное на отпускном свидетельстве время Олег постучался в кабинет Ильи Спиридоновича.
– С возвращением, Студент, сегодня отсыпайся, а завтра с утра дуй на Подмосковную базу. Твоя винтовка признана непригодной к ремонту.
Вечного оружия не бывает, чаще всего меняют стволы, в некоторых моделях они не выдерживают и пятисот выстрелов. Снайперские винтовки не исключение, умом Олег это понимал, но принять как свершившийся факт оказался не готов. Уж слишком ладным и точным было его оружие.
– Вот, возьми тетрадь, я закончил отчет по последнему заданию. И еще – Веселов наградил. – На стол легли две коробочки.
– Это брошки хранят в коробочках, а медали носят на груди, – резко ответил куратор.
Судя по грохнувшей двери, он действительно рассердился, а когда вернулся, в графе для имени и фамилии стояло «предъявитель сего» с гербовой печатью и подписью начальника Главного управления Генштаба.
– Извини, как-то неловко, Моряк с Лейтенантом без наград…
– На них не ссылайся! Зубров нашего дела чужие награды в глаз не уколют! А тебе совет: никогда не бросайся медалями, они омыты кровью погибших бойцов!
Атмосфера тренировочного центра восстановила душевное равновесие. Резкий, на грани враждебности, выпад куратора надолго выбил Олега из колеи. Он человек иного времени и абсолютно лишен пиетета ко всяким орденам и медалям. Попытка вернуть медали вызвана желанием не выпячиваться на фоне Моряка с Лейтенантом, которых он очень уважал. Результат получился обратный, его отчитали, словно мелкого хулигана.
– Чего нос повесил? Сейчас найдем замену твоей винтовке. – Добродушие инструктора немного повысило градус настроения.
