– Олег Осипович Антохин, зовите просто Олег. Приехал из Питера и сразу попал к вам на бал.
Активистки сдержанно хихикнули и по очереди назвали свои имена и должности. Все оказались ВРИО секретарей райкомов с обязанностью передать вывозимые документы в Центральный архив.
– Товарищ Олег, расскажите о своем подвиге, – попросила девушка по имени Лена и густо покраснела.
– Подвиге? – удивился он. – На моем счету всего лишь трое, в одного долго не мог попасть, второго убил со страха, а третьего – из ненависти.
– Наших ребят записали в партизаны, а девушек отправили в тыл, – горестно вздохнула Яна.
– Не горюйте, красавицы, скоро объявят набор в снайперы! После войны многие похвастаются орденами! – снисходительно заявил Олег.
Девушки радостно зашумели, на столе появились миски с гречневой кашей, и комсомольский актив дружно приступил к ужину. Снова наступила неловкая тишина, и Олег начал рассказывать о достопримечательностях родного города. Заговорившись, описал в красках памятник Победы и был прерван Иванкой:
– Правильно сказал товарищ Олег! На войне без жертв не обойтись, мы обязаны увековечить память павших товарищей!
Девушки принялись шумно обсуждать идею жертвенности во имя спасения товарищей. Каша незаметно кончилась, на столе появились чайники с горячей водой и крутобокий заварной чайник. Взяв кусочек пиленого сахара, Олег вспомнил спринтерский забег по перрону, где стояли утыканные кранами будки с надписью «кипяток». Разговор оживился, и девушки начали рассказывать о себе. Биографии у всех были одинаковы: училась, пошла работать, вышла замуж, вступила в комсомол. Выделялась одна неожиданная деталь. Во время польской оккупации, а девушки говорили именно так, белорусы были серьезно ущемлены в правах. Они платили повышенные налоги, не могли занимать государственные должности, а высшее образование вообще было недоступно.
Начало смеркаться, и проводник развесил в проходе керосиновые лампы. Девушки ушли мыть посуду, а Олег с удовольствием вытянулся на комковатом матрасе. Как он устал, и сколько за прошедшие сутки произошло невероятных событий!
Его разбудил бесцеремонный стук в стенку вагона:
– Воздушная тревога! Выключить свет! Всем немедленно выключить свет! Воздушная тревога!
Проводники суматошно сдергивали с крючков керосиновые лампы, а вдали пылало зарево горящего Брянска. Постепенно ночная мгла укутала сполохи пожаров, и поезд помчался дальше. После безуспешных попыток что-либо рассмотреть в темноте Олег снова завалился спать и проснулся от непривычной тишины. Вагоны сиротливо стояли на запасном пути под охраной милиционеров с винтовками. Он побежал в домик недвусмысленного назначения, рядом с которым оказался душ с корытами для стирки. Нашлась и гладильня с утюгом, правда, за угольками надо идти в котельную, из которой торчал кран с надписью «кипяток».
– Товарищ Олег, завтракать! Пшенная каша с мясом! – звонко позвала Лена.
– Где это мы стоим? – пробегая мимо милиционеров, поинтересовался он.
– В Орле, и никто не знает, когда и куда двинемся дальше, – последовал ответ.
Питание из привокзальной спецстоловой можно признать достаточным, но Олег ради девушек отправился в ближайший магазин. Хотелось порадовать и как-то скрасить их скромную жизнь с явно выраженным недостатком денежных средств. Заштатный гастроном вдали от центра поразил обильным выбором и отсутствием очередей. Ценники подсказывали о существовании государственного регулирования. Килограмм черной икры равнялся годовой зарплате инженера. Он не стал шиковать, благоразумно накупив дешевеньких карамелек с пряниками и сушками. Единственным исключением стал китайский чай в алых жестяных коробках.
– Ой, мы не можем себе это позволить! – увидев разложенные на столе кулечки, воскликнула Яна и попыталась уйти.
– Это будет не по-товарищески, – возразил Олег и бесцеремонно всучил ей покупки.
С этого дня девушки надели платья и начали собираться на вечерний чай с конфетами, где тишком играли в подкидного дурака. Постепенно из обращения исчезло слово «товарищ», даже рассерженно шипели при неправильном карточном ходе. Олег не забыл о поручении деда, заглянул в комнату фельдъегерей, которая располагалась на вокзале рядом с отделением железнодорожной милиции. Посмотрев на усталых милиционеров и горку опломбированных почтовых мешков, понял бесперспективность задуманного варианта.
Поразмыслив, решил зайти с другой стороны и решил сблизиться с обкомовским руководством в головном вагоне. Он стоически выдерживал заседания, где решался один-единственный вопрос. Партийное начальство ежедневно звонило в Москву и добивалось назначения на фронт. После неизменного приказа «ждите» они собирались снова в надежде найти какой-либо убедительный довод. Очередное совещание началось с сообщения о взятии немцами Гомеля.
– Немецкие войска повернули на юг, а севернее Киева нет наших войск, – произнес первый секретарь и уронил листок.
– Город под ударом с двух сторон, – шепнул кто-то из членов партбюро.
Второй секретарь поднял телеграмму и сердито стукнул кулаком по столу:
– Хуже, товарищи, намного хуже! Южная группа германских войск неожиданно повернула на Крым.
В купе повисла напряженная тишина, Киеву не устоять, это ясно каждому. Немцы пересекли Днепр и наступают практически с тыла. Резервы успели занять оборону, а новые обстоятельства требуют спешно уходить. Главные силы Киевского военного округа раздроблены и потеряли связь с командованием. Первый секретарь залпом выпил стакан воды и более спокойно сказал:
– Наша флотилия практически не имеет потерь и идет на соединение с кораблями из Дуная.
Олег напряженно вспоминал полученную от деда информацию. В конечном итоге корабли уйдут в Ейск, где сформируются в Азовскую военную флотилию. Рассеянные по степи части Красной Армии сдадутся в плен, а белорусские леса станут проклятием Вермахта. Вот он, шанс, и Олег громко заявил:
– В лесах осталось много пограничников и красноармейцев, скоро появятся стихийные партизанские отряды со случайными людьми во главе.
– Правильно сказал товарищ! Такое дело нельзя пускать на самотек! – поддержал первый секретарь.
Областное руководство оживилось и быстренько составило тезисы к очередному звонку в Москву.
Идея получила поддержку, и вернувшееся начальство село за составление подробного проекта. Олег и здесь сказал свое слово, предложив отправить радистов для непрерывной связи с московским руководством. В результате получился объемный документ, которому прилагался список кандидатов в комиссары партизанских отрядов. Откорректированный вариант напечатали на пишущей машинке и запечатали в знакомый конверт с маркировкой: «НКВД СССР Фельдъегерская служба». Сработало!
– Позвольте мне, я быстро добегу, – протянул руку Олег.
– Прием почты на втором этаже обкома, вход с лестничной площадки, – пояснил третий секретарь, которому явно не хотелось относить пакет.
