Передо мной вырастает Мел и протягивает пачку салфеток.
– Может, тебе еще что-нибудь нужно?
– Немного самоуважения, – бурчу я.
Николь смеется. Я внезапно жалею, что не остался дрыхнуть у Эрика на диване.
– Я, наверное, на идиота похож, да?
Николь улыбается:
– Ну… Есть немножко. А вот девица выглядела стопроцентной психопаткой. Так что победа достается ей.
«Да пристрелите же меня, наконец!»
– Ой, Кэл, – причитает Тесс, – ну как она могла! Кто это вообще такая?
– Моя бывшая, – бурчу я и забираю у Тесс салфетки. – Спасибо за помощь. Но мне надо идти. – Я чувствую, что все глаза в кафетерии устремлены на меня, в том числе и те, из-за которых я не ушел отсюда вовремя. – Пока.
Выбрасываю салфетки в мусорную корзину и выхожу на улицу. Оглядываюсь через плечо и вижу, что девушка, похожая на Николь Бентли, по-прежнему смотрит на меня.
Николь
Лето накануне четвертого класса. Июнь
Я смотрю, как за окном проносятся дома, и думаю: когда же мы наконец остановимся и который из домов окажется нашим? Я волнуюсь, ведь вокруг будут сплошь незнакомые люди. А вдруг я им не понравлюсь?
Я расправляю подол своего желтого шелкового платья и стараюсь об этом не думать. Мама говорит, что я непременно понравлюсь и вообще я должна верить, что все сложится просто замечательно. Там, где мы жили раньше, у меня были две подруги. Наши мамы ходили друг к другу в гости, ну и, само собой, мы тоже подружились. Любили вместе играть в куклы и разыгрывать всякие сценки. Я и в школе с этими девочками дружила.
– Ну вот и приехали, – объявляет папа, сворачивая на нашу улицу.
Я вижу большой грузовик перед солнечно-желтым домом. Он выкрашен под цвет моего платья, и я невольно улыбаюсь.
– А это еще кто? – спрашивает мама, глядя, как к машине бежит какая-то темноволосая девочка.
– Должно быть, соседка, – говорит папа.
На девочке голубые шорты в горошек и белая футболка. Волосы собраны в хвостик, который мотается на бегу из стороны в сторону.
– Очень уж… бесцеремонная, правда? – замечает мама, вылезая из машины.
Незнакомка стоит рядом и дышит так, будто только что пробежала стометровку. Я не могу отвести от нее глаз. Медленно отстегиваю ремень безопасности и открываю дверцу.
– Привет. Я Райчел. Я рядом живу, вон в том синем доме, – единым духом выпаливает девочка, ничуточки не робея.
У меня от изумления открывается рот: пожалуй, такой храброй девочки я еще не видела.
– Добрый день, Райчел. Я миссис Бентли. – Мама подталкивает меня вперед. Я медленно делаю шаг и беру маму за руку, стоя чуть позади нее. – А это моя дочь Николь.
– Привет, – говорит Райчел и машет мне рукой. Глаза у нее большие, карие, а улыбается она так, словно ужасно рада меня видеть. – Давай играть?
Я поднимаю глаза на маму, не зная, что ответить. Такого я не ожидала. Надо же, еще пару минут назад я боялась, что у меня здесь не будет подруг. А теперь не уверена, что решусь отойти от родителей.
– Спасибо за приглашение, Райчел. Это очень мило с твоей стороны, – говорит мама, – но у нас очень много вещей, их надо распаковывать. Может, лучше завтра? Будем ждать тебя утром, часиков в десять.
Райчел переводит взгляд с меня на маму. Она все еще ждет моего ответа, но я не произношу ни слова.
– Ладно, – говорит она наконец. – Пока, Николь. До завтра!
Повернувшись к дому, я тут же замечаю на той стороне улицы, на тротуаре, мальчика и девочку – они все это время смотрели на нас. У мальчика темные волосы, а на носу очки в черной оправе. А у девочки волосы светлые, кое-как заплетенные в растрепанную косичку. Она щурится на меня, словно хочет понять, что же это за зверь такой. Я поспешно отворачиваюсь и иду с мамой в дом, не выпуская ее руки, пока не оказываюсь за дверью, в полной безопасности.
Глава 2
– Швырнула в тебя стаканчик с горячим кофе? Вот прикольно!.. – От смеха Рей не может выговорить ни слова.
Мы беседуем с ней по телефону. Я стягиваю через голову рубашку и терпеливо жду, пока она успокоится.
– Рей, ну хватит уже ржать! – командую я, разглядывая красные пятна у себя на груди.
– Хотела бы я на это посмотреть, – говорит Рей, все еще сквозь смех. – Боже! Вечно ты, Кэл, влипнешь в какое-нибудь дерьмо.
– Спасибо на добром слове, – ворчу я. – Но это все ерунда. Я тебе про другое хотел рассказать. Представляешь, Николь Бентли здесь, в Креншо!
– А вот теперь мне уже кажется, что у тебя галлюцинации, – замечает она, отсмеявшись и понемногу становясь серьезнее. – Николь же поступила в Гарвард. Если бы даже ее вдруг выгнали оттуда – хотя такое вряд ли возможно, – уж в Креншо она бы точно не перевелась… Да никогда в жизни! Чтобы наша Николь отправилась в такую дыру?! Нет, Кэл, это совершенно исключено!
– Значит, у нее есть сестра-близнец, с которой их разлучили при рождении. Потому что, Рей, клянусь тебе: я ее видел. И кстати, откуда мы знаем, что Николь и впрямь уехала в Гарвард? Никто ее после выпускного не видел, и никто о ней ничего не слышал.
– Я точно знаю, что ее приняли. Видела письмо с уведомлением о зачислении – да его вся школа видела. Она же нам этой новостью все уши прожужжала. – Рей тяжело вздыхает. – Брось, Кэл, никакая это не Николь, быть такого не может.
– Очень даже может, – возражаю я. – Погоди, вот приедешь повидаться со мной в будущем месяце и увидишь ее собственными глазами.
– Уверена, что и тогда скажу тебе то же самое. Думаю, ты просто вбил себе в голову, что эта девушка, чем-то похожая на Николь, и есть Николь Бентли. Эх, хоть бы только на этот раз снега не было! Снега я не вынесу.
– Ладно, Рей, не будем зря спорить. Подождем до твоего приезда. – Я понимаю, что убеждать ее сейчас – напрасный труд.
– Кэл, а ты бы взял да и прямо спросил ту девушку, Николь она или нет, – советует Рей.
– Э-э-э… вообще-то, я хотел спросить, – медленно отвечаю я. – Но тут нам как раз помешала Карли со своим кофе.
Напоминание об этом инциденте опять вызывает у Рей припадок истерического хохота. Я вешаю трубку.
Швыряю телефон на кровать, иду в ванную и роюсь в шкафчике в поисках тюбика с мазью, на котором написано: «От ожогов». Понятия не имею, сколько этой мази лет – она тут уже лежала, когда мы вселились, – но, надеюсь, поможет. Осторожно втираю прозрачный гель в саднящую кожу.
Возвращаюсь в комнату, сажусь на край кровати и закрываю руками лицо, пытаясь снова увидеть перед собой ту девушку из кофейни. С ней определенно что-то не так. Она вроде бы и похожа на Николь и… не похожа. Николь Бентли всегда смотрелась безупречно, словно сошла с обложки журнала. А девушку, которая называет себя Ниель, кажется, совсем не заботит, как она выглядит: темные волосы у нее вьются так, словно она только что вышла из душа, – этакий художественный беспорядок. Образно выражаясь, Николь – это тщательно упакованный подарок, аккуратно перевязанный красивой ленточкой. А Ниель – подарочная обертка, что валяется на полу рождественским утром.
