* * *
Ниель указывает дорогу, и через двадцать минут мы наконец останавливаемся у двухэтажного офисного здания.
– Тут ты и работаешь? – спрашиваю я, пытаясь прочитать название учреждения на табличке, висящей на высоком столбе у дороги.
– Формально здесь числится Линн. Но она мне платит, чтобы я подменяла ее по понедельникам и пятницам, когда сама занята на второй работе.
– И долго мы тут пробудем?
– До половины восьмого.
– А Линн ты откуда знаешь? – спрашиваю я, мысленно все еще пытаясь установить связь между Ниель и Креншо.
– В кампусе познакомились, – поясняет она, пока мы поднимаемся на второй этаж. – Помогала ей к экзамену по биологии готовиться.
Мы проходим в стеклянные двери, на которых написано что-то про медицинскую помощь.
– Но ты ведь даже на лекции толком не ходишь, – озадаченно говорю я.
– Я люблю биологию, – отвечает она с улыбкой, проходя мимо пустого стола администратора к ряду кабинок вдоль окна.
– Привет, Кит, – кивает Ниель единственному человеку в кабинете. Он сидит перед компьютером в наушниках и тискает в руке резиновый мячик – от стресса.
– А, Ниель. – Он бросает равнодушный взгляд на меня и снова отворачивается к компьютеру.
– Кит не очень-то разговорчивый, – объясняет Ниель и заходит в следующую кабинку. – Забавно, потому что платят нам как раз за разговоры.
Она разматывает две пары наушников и втыкает в телефон, а потом вводит пароль в компьютер.
– Вот, можешь взять эти, для практикантов, – говорит она и протягивает мне наушники. – Стул прямо за тобой.
– А чем ты тут занимаешься? – спрашиваю я, придвигая стул ближе к ней. В кабинке довольно тесно.
– Я… разговариваю. – Ниель улыбается мне через плечо и набирает что-то на компьютере.
Когда она надевает наушники, я тоже надеваю свои и слышу, как звонит телефон.
– Алло?
– Привет, Марла. Это Линн. Как дела сегодня?
– А, так это пятничная Линн. У меня все хорошо, дружочек.
– Как Роджер себя чувствует? На физиотерапию еще не ходит?
– В понедельник наконец-то встал с постели. С будущей недели начнет.
– Отлично! А Хиз с Элли как?
– Никакой жизни мне не дают, – смеется Марла. – Но это их работа, правда? И пока ты не спросила, деньги я вчера уже перевела. Честное слово.
– Ой, только если вам не трудно. Не вздумайте переводить деньги, если вашим детям придется в чем-то нуждаться. Врачи и так не голодают. Я вас уверяю.
Марла смеется:
– Знаю. Ты такая милая. Но на этой неделе я могу себе это позволить.
– Ну, я вам скоро еще позвоню, хорошо?
– Пока.
Линия разъединяется. Ниель с улыбкой разворачивается в кресле.
С минуту я могу только молча таращиться на нее. Каждый раз, встречаясь с Ниель, я понимаю, сколько всего еще о ней не знаю. И… сколько хочу узнать.
– Твое дело – деньги с них собирать, – кричит из-за стены Кит.
– Он все всегда делает по инструкции, – объясняет Ниель и закатывает глаза. Добавляет шепотом: – Зато у меня больше звонков, и, гарантирую, я приношу больше денег, хоть и говорю людям, что платить необязательно.
Я смеюсь.
Еще несколько часов я слушаю ее разговоры. Все, кому Ниель звонит, без ума от нее. Рассказывают ей о детях. О родителях. О том, какая жизнь тяжелая. Или о новой работе, об учебе. О деньгах речь почти не заходит, и об оплате счетов тоже. Ниель разговаривает с ними так терпеливо, искренне интересуется их делами.
В половине восьмого она сматывает провода наушников и убирает их в ящик стола:
– Теперь заедем за деньгами.
– К Линн? – спрашиваю я, выходя с ней из кабинки.
Кит уже ушел.
– По пятницам она Джасмин, – говорит Ниель и открывает стеклянную дверь. – В эти дни Линн работает в «Старлайте», но не хочет, чтобы ее муж знал. Я помогаю ей сохранить эту малооплачиваемую работу, чтобы она могла заработать на оплату колледжа.
– Она что, стриптизерша?
– Линн – студентка, – поправляет меня Ниель и садится в машину. – Просто ей потрясающе повезло с фигурой, а парни такие идиоты, что готовы за это платить.
Я хмыкаю.
– Ну да, парни как раз такие идиоты и есть. – И тут до меня доходит. – Погоди. Так мы что, сейчас в «Старлайт» поедем?
– Если тебе неудобно, можешь подождать в машине, – усмехается Ниель. – Но я подумала, что нам не мешало бы перекусить. А у них лучшие в городе гамбургеры, серьезно.
– Мы будем ужинать в стрип-клубе, – говорю я не столько Ниель, сколько себе самому. – Ладно.
* * *
В «Старлайте» я никогда не был. Он на другом конце города, далеко от кампуса. Знаю о его существовании – слышал разговоры парней. Но меня туда как-то… не тянуло.
Маленькое черное здание с виду ничем не выделяется. Я бы и не догадался, что там, если бы не надпись «Старлайт» во всю стену, особым шрифтом, со звездочками. Когда мы подъезжаем, машин на обледенелой грязной парковке совсем немного.
Ниель уверенно входит в дверь, не обращая внимания на окружающую обстановку, и направляется прямиком к бару. Я задерживаюсь у металлической двери, разглядывая клуб: по темному залу пробегают лучи света, когда на сцене вспыхивает стробоскоп. Сбоку от главной сцены торчит шест – высоченный, от пола до потолка. И по этому шесту снизу вверх тянутся ноги… длинные ноги.
Ниель дергает меня за куртку, не успеваю я перевести взгляд с ног на лицо. Я моргаю – очень уж тут накурено – и сажусь на табурет возле бара.
– Привет, Джимми, – с улыбкой говорит Ниель, скидывает куртку и кладет ее на табурет.
– Как делишки, Ниель? – Джимми – мускулистый парень в облегающей черной футболке, темные волосы зачесаны назад. Что-то очень уж он загорелый для наших северных мест. – Тебе как обычно?
– Да, пожалуйста. Два сделаешь? – Ниель кивает на меня.
– Как поджарить? – спрашивает Джимми, меряя меня взглядом.
– Э-э-э… средняя прожарка с кровью, спасибо, – говорю я, стараясь не глазеть по сторонам, но это трудно, черт возьми!
– Кэл? Ну надо же, какая встреча! А я думаю: ты или не ты?
Мы с Ниель медленно оборачиваемся. За нами стоит блондинка с длинными вьющимися волосами. На ней, наверное, килограмм блестящей косметики.
Целую минуту я не могу вспомнить, кто она такая. Ни на кого из знакомых вроде бы не похожа, одета в черный верх от купальника с блестками и очень короткие джинсовые шорты. Но тут я вижу над бедром татуировку в виде бабочки.
