– Жалко ему, видите ли. Куриную котлетку уписывает за обе щеки, при этом цыпляток ему не жалко. Кто-то должен делать тяжелую, грязную и неблагодарную работу: убивать и ощипывать кур, а тот, кто потом выковыривает из зубов остатки куриной ножки, начинает рассуждать о жалости к животным.
Славик сидел насупленный.
– Слава, к тебе это не относится, – ласково сказал дядя Петя. – Это отец философствует.
И отец заговорил помягче:
– Да, когда в лесу раз в сто лет видишь косулю, то ее воспринимаешь, как вершину окружающего мира: красивую, гармоничную. Рука не поднимается разрушать. А когда видишь не одну тысячу одинаковых белых кур в клетках, то и воспринимаешь их не иначе как продукт питания. Рука тянется к ножу и вилке.
– По сути – разницы нет, – сказал дядя Петя.
– Ага, – согласился отец, – начни выращивать косуль тысячами – та же картина будет.
– Будешь пластичным видом, пригодным для выращивания в клетках – потеряешь жалость и уважение к себе. Как куры…
– Как люди… – зло усмехнулся отец.
Славик не слушал их разговор. Его занимала совсем другая мысль. Он решил сделать себе лук. Они живут который день в лесу среди зверей и птиц, а у них до сих пор нет никакого оружия. Пусть будет хоть символическое. Впрочем, его можно использовать… Он вспомнил фильм про Амазонку. Там индеец с пироги из простейшего длинного лука застрелил в воде большую рыбину… Нужен лук. Славик немного расстроился. Что упустил уже столько времени.
Старшие на удивление дружно одобрили его план. Долго рассуждали, какое дерево употребить на лук, из чего сделать тетиву, из чего – стрелы, наконечники, оперение. Никак не могли согласиться, как правильно делать оперение стрелы. Отец утверждал, что плоскость пера направлена параллельно стреле. Дядя Петя не соглашался. По его мнению, перья прикрепляют винтообразно, чтобы стрела вращалась в полете, как пуля, и точнее поражала цель.
В конце концов решили сделать лук из орешника или рябины, а заодно попробовать можжевельник. Отец настаивал. Он любил это деревце. Его послушать, выходило, что нет лучшего материала на все случаи жизни: что удилище, что зимняя удочка для блеснения – все следовало делать из можжевельника.
Для тетивы выбрали витой капроновый шнурок.
Отец не преминул подразнить Славика.
– Да, я понимаю, на необитаемом острове не сыщешь капроновой веревочки. По правилам нам следует нарвать крапивы или кипрея, замочить, помять, потрепать, высушить, ссучить и свить тетиву.
Дядя Петя в свою очередь подразнил отца.
– Ничего, по нынешним временам море выбросит капроновую сеть, не то что шнурок. И кучу барахла в придачу.
– Точно, – невесело согласился отец. – Не успеешь высадиться на необитаемый остров, как на следующий день сотня Пятниц будет топтаться по соседству. Кстати, удивительно, нас никто не беспокоит. Ходят иногда по лесу грибники, но до нас не добираются.
– Рыбаки постоянно появляются, но на той стороне, – добавил дядя Петя. – Больше ни у кого здесь интересов нет.
– Удачное место мы выбрали, – отец от удовольствия потер руки.
И Славику нравилось их пристанище. Защищено горой от ветра, озером и болотом – от посетителей.
– Солнце у нас целый день почти, – вспомнил достоинство места отец.
Не утерпел и дядя Петя.
– По правде сказать, наш берег не рыбный, потому рыбаки сюда и не заплывают. Они обычно на другой стороне ловят…
Славик надоели разговоры. Он насел на отца. Чтобы тот помог ему делать лук.
Отец всерьез взялся за дело, чем и огорчил Славика. Ему-то казалось, что порядочный лук, а то и арбалет, легко сделать за полчаса. Отец его и слушать не стал. Позвал с собой в лес.
Подходящие заготовки они искали в том же уголке леса у ручья, где Славик видел косуль. Отец каждый стволик, каждую ветку внимательно осматривал, тряс, сгибал. Срезал редко. Наконец, у них накопилось с пяток слегка изогнутых нетолстых палок.
Возле туристской стоянки отец нашел давно спиленную сосенку, отрубил от нее два куска метровой длины. Пояснил:
– Сделаем стрелы.
Славик поразился. Он считал, что стрелы лучше всего делать из побегов орешника. Хотя их ослабляла обширная рыхлая сердцевина – для стрелы они вполне годились.
Отец забраковал подобный материал. Правда, сказал, что для тренировки можно их использовать. Благо делать быстро и затерявшиеся можно не искать. Настоящие боевые стрелы следует делать из прямослойного крепкого и сухого дерева. Славик не представлял, как без рубанка или другого инструмента они сделают стрелы из толстого полена.
Они начали со стрел. Отец ловко расколол топориком оба обрубка сначала на половинки, затем на четверти и потом каждую располовинил уже ножом. Угловатую дранку сунул Славику и показал, как лучше скоблить ее ножом, чтобы получить ровное цилиндрическое древко с коротким утолщением в передней части для наконечника.
Славик изрядно покорпел над стрелами. Отец тем временем, мурлыкая под нос песни, тысячу раз приложил, примерил друг к другу срезанные кривули. Наконец начал обстругивать выбранные. Только тогда Славик понял, что он собирается делать лук из двух половинок, связанных в центре. Связывал он тем же капроновым шнурком, предназначенным для тетивы, только расплел его на более тонкие и мягкие пряди. Сверху обмотку прикрыл берестой, укрепил ее нитками и хотел положить готовый лук на просушку в шалаш, но передумал. Высохшее дерево ослабит крепление и, возможно, станет хуже пружинить, решил он.
Не надо его сушить, пусть хранится снаружи в сырости. Несколько дней будет исправно работать, а после нам он не понадобится.
Сделал он два лука. Один из рябины, другой можжевеловый. Славик нарадоваться не мог. Луки были словно с картинки про монгольско-татарское нашествие.
Славику не терпелось испытать новое оружие.
– Дядя Петя, можно из такого застрелить в воде рыбину?
– Ты разве видел у поверхности такую рыбу, в которую можно попасть стрелой?
В самом деле, подумал Славик, на уклейку со стрелой не пойдешь.
– Достаточно большие щуки иногда стоят неподвижно, – начал рассуждать дядя Петя, – но попасть в нее и наколоть – сомневаюсь.
– Что, у индейцев лучше лук и стрелы, чем у нас?
– У них лучше. Они делают стрелы из расщепленного бамбука с зазубринами. Веками совершенствовали… У нас тоже рыбу накалывать умеют…
– Расскажите, дядя Петя, – оживился Славик.
– Острогу разве не видел?.. До сих пор в деревнях помаленьку браконьерничают, щук нерестящихся колют…
Славик слушал внимательно. Он вспомнил, как выглядит острога – этакая вилка с десятком острых зубьев.
– Весной, когда лед тает, щука нерестится на мелких местах. Икрянка, обычно крупная, кружится, а вокруг нее молочники – самцы. Получается настоящий венок. Острогой бьют в центр… Помню, в молодости видел, как один мужик удачно ударил: посреди щука не меньше трех килограммов, а по бокам на зубьях по молочнику. Эти небольшие. Раньше весной вокруг озера стоят мужики, караулят, кто с острогой, кто с ружьем. А над озером и болотом утки летают, бекасы кувыркаются, всякие кулики голоса подают. В деревне скворцы свистят. И чибисы, чибисы, плачут со всех сторон…
