– Ты домой? – Орлов тоже встал.
– Домой, но по пути думаю завернуть в клинику на Первухинской. Все бы оно ничего, но на душе почему-то неспокойно. Как бы следак Друшмалло не надумал выполнить заказ Свербицкой по ликвидации Вологодцева.
– Слушай, тебе, может быть, кого-нибудь дать в подкрепление? – озабоченно нахмурился Петр.
– Пока не надо. Думаю, сам справлюсь… – И Лев, попрощавшись, направился к выходу.
Вскоре он мчался по улицам, над которыми уже повисли сиреневые сумерки и начали загораться фонари. Ближе к восьми остановил свой «Пежо» на поредевшей парковке перед больничными воротами. Неожиданно что-то знакомое бросилось ему в глаза. Лев поднапряг память и сразу же понял, в чем дело: его внимание обратил на себя лиловый «Фольксваген», казалось бы, ничем особенным не примечательный. И тут словно вспышка света высветила в памяти картинку: двор дома пятьдесят один на Железнодорожной, ряд машин. Среди них – лиловый «Фольксваген» с номером… С номером… Три-три-один!
Гуров взглянул на номер этого «Фольксвагена» и даже присвистнул от неожиданности: три-три-один. Странное, однако, совпадение, особенно для такого мегаполиса, как Москва! Еще раз окинув взглядом лиловое авто с тонированными стеклами, он не спеша подошел к водительской дверце и постучал в стекло костяшкой согнутого указательного пальца. Машина оставалась глухой и немой. Тогда Лев постучал ладонью по крыше кабины.
Это свое действие возымело. Стекло неохотно опустилось, и в открывшемся окне дверцы он увидел не кого иного, как следователя Друшмалло. Тот выглядел сконфуженным и растерянным. Глядя снизу вверх на Гурова, Викторин недовольно пробурчал:
– Слушаю вас!
– Это я, голубчик, слушаю! – иронично улыбнулся Лев. – Хотелось бы знать, что в свое драгоценное нерабочее время делает господин следователь у ворот больницы, где находится его подследственный? А?
Хмыкнув, Друшмалло с вызывающей язвительностью ответил вопросом на вопрос:
– В таком случае я тоже могу спросить: что в свое свободное не менее драгоценное время у ворот больницы делает господин оперуполномоченный?
– Ну, мне-то ответить проще простого… Я здесь для того, чтобы проверить систему охраны подследственного Вологодцева, задержанного по ложному обвинению, о чем, кстати, прекрасно осведомлено следствие. У нас есть опасения по части того, что его могут убить. Тем более что заказ Стефанией сегодня был уже сделан. Как она там сказала в приватной беседе с неким господином? «Ты мужик или кто-то там еще? Если не хочешь, чтобы видео попало к твоему начальству, то найдешь, как его убрать, уничтожить» – и так далее. Интересно, да? И что же это за видео, хотелось бы знать, которого так боится этот загадочный господин?
Следователь, словно громом пораженный, сидел, не двигаясь, с отвисшей челюстью. Он остекленело взирал на Льва, не зная, о чем думать, как действовать, что сказать…
– Коробочку-то закрой – комар залетит! – вернул его к реальности ироничный голос Гурова. – И как же ты надумал выполнить заказ гражданки Свербицкой? Вологодцева собираешься застрелить, зарезать, задушить, ввести лошадиную дозу атропина? А?
– Ох, ешь твою заразу! – почти простонал Друшмалло, утыкаясь в руль головой. – Серый «Пежо»! Это ваша машина, вы все слышали… Я еще тогда почувствовал, что это неспроста!.. Ох, дурак, дурак, дурак… Лев Иванович! Понимаю, вы мне не поверите, но я здесь не для того, чтобы его убить, а наоборот. Да, да, да! Наоборот, чтобы не допустить убийства. Стефанию я изучил более чем хорошо. Это монстр в юбке, для которого нет морали и запретов. Скорее всего, она наняла кого-то еще, чтобы продублировать свой заказ. Просто сегодня я понял, что, как только с Вологодцевым что-то случится, следующим буду я.
– Дай-ка сяду к тебе, обговорим этот момент… – Лев обошел «Фольксваген» и сел рядом с Викторином. – Витя, я уже понял, как она тебя взяла за жабры. Угостила чайком с препаратом, вызывающим секспсихоз, и сняла вашу «любовь» скрытой видеокамерой. Верно?
– Да, так все и было… – удрученно кивнул Друшмалло. – Кстати, этим же способом она женила на себе и Вологодцева. Подпаивала препаратом и ложилась под него, а потом объявила, что беременна. Как только поженились и она получила прописку, у нее тут же «случился выкидыш», хотя на самом деле никакой беременности не было и в помине. Она сама мне об этом рассказывала. Все смеялась над «Борькой-дурачком»… Надо сказать, ее кумир – Степан Бандера. «Москалей» ненавидит, одержима идеей главенства «высшей украинской расы». Это у нее наследственное – от папаши, он и назвал ее Стефанией в честь своего идола.
– Да, это я заметил, – коротко кивнул Гуров. – У нее дома висит пейзаж, где есть персонаж, очень похожий на Бандеру.
Стиснув кулаки, Викторин заговорил торопливо и отрывисто:
– Она действительно настоящий монстр. О-о-о!.. В разговорах она такое выдавала! Видимо, чтобы или произвести на меня впечатление, или припугнуть. Как-то рассказала, что в детстве, в подражание своему «идеалу», в саду родительского дома на деревьях она вешала соседских кошек. – Викторин брезгливо покривился и помотал головой. – Ей нравилось наблюдать, как они корчатся и дергаются в петле. А вину за это перекладывала на местных мальчишек, которые ее прозвали Гадючкой. И когда тех лупили ни за что ни про что, она просто таяла от удовольствия, наблюдая за этим через щели в заборе…
– Да-а-а… Уж точно – гадючка… Ни отнять, ни прибавить. Ты сказал, что имеешь намерение помешать возможному убийству Вологодцева. Ну и как ты собирался это сделать, не выходя из машины?
– Я хорошо знаю в лицо одного человека, который с ней как-то встречался в парке, невдалеке от ее дома, – не отрывая взгляда от ворот, пояснил Друшмалло. – У меня с ней было назначено очередное «рандеву», а я приехал раньше намеченного и, стоя за деревом, наблюдал за их разговором. На вид этот тип не из слабаков, но она с ним разговаривала, как со своей шестеркой. Видимо, он и служит у нее на подхвате.
– Ну, если он из местной столичной богемы, то таких у нее пруд пруди, – пренебрежительно махнул рукой Лев.
– Нет, Лев Иванович, не из богемы! Про богему я в курсе, как и про ее приключения. Но этот тип – не из богемы. Как бы это сказать? На морду – стопроцентный «правосек» из какого-нибудь карательного батальона. Эдакий нацик, типа Яроша или наподобие.
– Его фоторобот смог бы составить? – Лев испытующе взглянул на следователя.
– Конечно! – как-то даже обрадованно кивнул тот.
– Завтра утром зайди к нам, с ребятами портретик составите. Я догадывался, что за ней таится какая-то опасная муть. Судя по всему, ситуация с Вологодцевым гораздо серьезнее, чем думалось ранее. Ладно, разберемся… Езжай домой, я сам тут все разрулю.
Кивнув в ответ, Викторин спросил, спотыкаясь и запинаясь:
– Лев Иванович, а… А что же мне теперь де… делать-то?
– Если по совести, то, будь ты пацаном школьного возраста, порки заслуживал бы очень серьезной, – неопределенно пожал плечами Лев. – Лично ввалил бы тебе хорошего ремня! Но поскольку ты уже взрослый, попробуй определиться сам – есть тебе смысл работать в системе прокуратуры или нет. Поговори со своим начальством, пусть оно рассудит. Но первое, что тебе надо будет сделать, – принять решение о прекращении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления.
