Красильников! Вот кто был настоящим автором этой грязной заметки, доведшей несчастного Павла Ильича до самоубийства! И несчастный профессор умер, проклиная мое имя.
Я был взбешен. Меня била дрожь, а мозг требовал немедленных действий. Так меня подставить! Так унизить! Так цинично и хладнокровно уничтожить профессора – на расстоянии, не прикоснувшись к нему ни одним пальцем! Уничтожить даже не из-за старой ревности, а скорее ради забавы! Свести старые, полузабытые счеты только потому, что можно было это сделать, не рискуя ничем!
Ничем? Ну, посмотрим, господин «фабрикант», так уж ли ничем ты не рискуешь!
Я выскочил из кабинета, промчался мимо оторопевшего Сережи, схватил свою палку с набалдашником и вылетел на улицу, где терпеливо мок Иван.
– Гони! – крикнул я ему, вскочив в пролетку. – Гони в Аржановскую крепость!
Не задавая вопросов, Ваня хлестнул вожжами свою кобылу, и мы помчались сквозь дождь, как колесница разгневанного Нептуна.
Пока мы ехали, я успел раз двадцать уничтожить Красильникова и всю его шайку – мысленно. Я распалял свою злость, не давая ей утихнуть под струями дождя. Наконец вот и арка. Я буквально пронесся сквозь нее и вылетел на пустой двор. Толкнув ногой дверь «крепости», я преодолел уже знакомый лабиринт, взлетел по лестнице на третий этаж и забарабанил тростью по двери «фабрики».
– Открывай! Открывай, подлец! Красильников!
Дверь тихо отворилась. На пороге стоял Лукич – хмурый, молчаливый. Я, не церемонясь, отпихнул маленького каллиграфа и ворвался в комнату.
– Где он? Где Уралов?
Лукич пожал плечами. Тогда я подскочил к двери, ведущей в «Тайную обитель» Красильникова, и распахнул ее. Пустота. Даже печки не было. Не было ни кресел, ни стола. Полки висели пустые – не было и газет. Я повернулся к Лукичу.
– Где все? Где Уралов?
– Съехали, – ответил тот.
– Как съехали? Куда?
– Не сказали. Собрались, на телегу погрузили и съехали. Прощай, говорят, Лукич, на тебе червонец.
– Неужели не знаешь, где они? Не ври мне! Зашибу!
Лукич вернулся в комнату «фабрики» и сел за стол.
– Мне все одно, – сказал он грустно, – пропала «фабрика». А я ведь здесь еще у Протасова начинал. Куда ж мне идти?
– А! – с досадой махнул я рукой. – Таких «фабрик» в Москве много. Устроишься.
Лукич вместо ответа взял со стола бутылку и приложился прямо из горлышка.
– Уехали, – сказал он, вытирая губы рукавом. – Про меня забыли… Ничего… я тут посижу… Жизнь-то прошла, словно и не жил… Ничего не осталось, ничего… Эх ты… недотепа! – И он снова присосался к бутылке.
Я брезгливо посмотрел на старичка и вышел. Как бывает после всякого бешеного порыва, силы вдруг меня оставили – я добрел до пролетки, ждавшей меня, несмотря на предупреждение о запрете стоянки, рухнул на сиденье и попросил Ивана отвезти меня домой.
Дверь мне открыл Коля. Я посмотрел на его каменное лицо и почувствовал неладное.
– Что случилось?
– Там этот… Студент. Все еще ждет вас.
Я рассеянно кивнул.
– Владимир Алексеевич, – вдруг взволнованно сказал Коля, – вы там письмо какое-то оставили и газету. Ну…
– Что «ну»?
– Он их читает.
– Черт!
Я поспешил в гостиную.
Сергей посмотрел на меня изумленно, в руках у него было письмо.
– Вы… вы… – начал он дрожащим голосом.
– Нет! – крикнул я. – Павла Ильича ввели в заблуждение.
– Заблуждение? – прошипел Сергей. – Но его письмо?..
– Послушай, Сережа, что я тебе скажу. Только послушай внимательно…
Он вскочил.
– Сядь, – попросил я.
– Вы…
– Сядь, – заорал я на юношу и грохнул кулаком по столу. Чашка, что стояла перед ним, упала, и чай разлился по скатерти. Мое приказание, похоже, подействовало – Сергей сел.
– Этот самый Красильников – он и был предателем. Именно он и сдал группу Павла Ильича жандармам.
– Откуда вы знаете?
– От человека, который вел это дело. От жандармского полковника.
Сергей подавленно молчал.
– Два дня назад я встречался с Красильниковым и убедился – он по-прежнему ненавидит Мураховского. Красильников имеет связи с московскими газетами. Я уверен – именно он и опубликовал эту грязную заметку, да еще и подписал такими инициалами, которые Павел Ильич принял за мои. Это было сделано специально, чтобы унизить и Павла Ильича, и меня лично. Я только что вернулся из места, где жил Красильников, к сожалению, он уже сбежал оттуда. Но я еще до него доберусь, поверь мне! Ты веришь мне, Сережа?
– Я не знаю, чему верить, – произнес юноша, побледнев.
– Ладно, твое право. Главное сейчас – найти Бориса, потому что его могут обвинить в убийстве.
– В убийстве? – вскинулся крепыш.
– Да. Это долгая история. Бориса подозревают в убийстве. Главное доказательство – записка от имени Красного Призрака, найденная на убитом. Если окажется, что ее писал Боря, то, боюсь, дело кончится плохо. Мне нужно понять – он писал эту записку или нет. Ты помнишь, как показывал мне его письмо, когда Борис исчез?
– Да.
– Оно у тебя с собой?
Сергей похлопал себя по карманам и вытащил уже изрядно измятую бумажку.
– Дай мне.
Сергей медлил. Он никак не мог принять решение – доверять мне или нет.
– Дай мне, и возможно, я смогу помочь твоему другу, – сказал я, гипнотизируя юношу взглядом.
Он протянул мне письмо. Я выхватил его из пальцев Сергея и быстро сунул во внутренний карман.
– Спасибо. Водки хочешь?
Он кивнул. Я подошел к буфету, налил стопку водки и поставил перед Сергеем. Потом вернулся и налил себе. Не чокаясь, мы залпом выпили.
– Теперь иди, – сказал я. – Но ни о чем не говори Ане. Не надо ее тревожить. Будем мужчинами. Если появятся новости, я сам тебя найду в «Генераловке». Если тебя не будет, как вчера, просто оставлю записку, что надо встретиться. Понял?
Сергей снова кивнул, потом медленно поднялся и пошел к выходу. У самых дверей он обернулся и спросил тихо:
– Владимир Алексеевич, вы не врете?
– Нет, клянусь тебе! – твердо ответил я.
Он покачал головой и вышел.
Я выхватил из кармана табакерку и втянул в себя не меньше пуда!
Итак, образец почерка у меня был. Теперь оставалось найти записку, оставленную на теле. Если ее взял Ветошников, тогда – пиши пропало! А если она все еще у Теллера, то возможность заполучить ее оставалась. В любом случае встреча с бывшим жандармским ротмистром бароном фон Теллером теперь становилась главным моим делом – если только «ангелы» не разыщут Бориса.
