— Да, дитя, — кивнул тот, поднимаясь с колен, — я с тобой. Я провожу тебя хоть в твой Замок, хоть прямо в королевский дворец… Я, знаешь ли, очень рад тебя видеть… И мне жаль, что мы не встретились раньше. Если бы я знал, что у меня есть такая чудесная внучка…
— Так что, мастера почтенные, — заключил Никлис, — и вы, ваша милость граф, ежели кто желает с вот этим магом великим и господином знатным отсюда выбираться — так это, слышь-ка, значит с нами. Ну а кто не желает — счастливо оставаться!
Желающих «счастливо оставаться» в логове злобных чародеев не нашлось — и все гуськом устремились за принцем, который шагнул обратно в пробитый его магией пролом, собираясь покидать подземелье своим прежним путем. Стер поставил своего пленника на пол и, сильно треснув по руке, выбил его амулет, который с дребезжанием поскакал по полу и наконец провалился в какую-то щель. Хиг проводил свой талисман печальным взглядом и тяжело вздохнул.
— Ничего, малец, — утешил его Стер, — так и тебе и мне спокойнее будет. Идем с нами. Раз господин капитан обещал тебе, что ты на солнышко с нами выйдешь — значит, так тому и быть.
Ннаонна, проходя мимо неподвижно лежащего Мертвеца, подхватила его длинный меч. Увидев, как она привычно обращается с этим оружием, Гериан только хмыкнул:
— М-да… Если бы я знал, какая у меня, оказывается, внучка… Я не скитался бы так долго вдали от Семьи…
* * *
Маршал Каногор обернулся к Велиуину:
— Они что, с ума все разом сошли, Гангмар их дери?! Они же погубят себя у этих телег!
Чародей скривил покрытое свежими шрамами лицо:
— Настоящий рыцарь не отступит никогда с поля боя. А если серьезно — нет, они не сошли с ума. Им сходить не с чего, это же сантлакцы…
— Нашли время для шуток, мастер! Если они все там полягут, то стало быть — мы потеряем половину конницы — вы понимаете, что это значит?
— Я понимаю. Но отсюда ничего поделать не могу, давайте продвигать армию вперед, сэр Каногор. Соединимся с ними. Попробуем остановить.
— Гангмар, мне бы не хотелось… Это пространство впереди — оно очень подходит для маневра кавалерии, нашей главной силы, понимаете?.. Но, видно ничего не поделаешь…
А тем временем сантлакские конники продолжали отчаянно бросаться на обозные телеги, с остервенением пытаясь преодолеть эту преграду. Королю Метриену удалось в конце концов собрать вокруг себя некоторое количество всадников и убедить их действовать согласованно. Сам король — не погнушался же! — с двумя другими рыцарями заставили коней упереться грудью в препятствие. Метриен I размахивал огромным мечом, отражая неуверенные удары ополченцев, конь его навалился на препятствие, огромные копыта глубоко вдавились в землю… Рыцари тоже старались, как могли, понукая своих лошадей… Под натиском могучих животных телега дрогнула, покачнулась с душераздирающим скрипом — обрушился наспех установленный деревянный щит, перепуганные гонзорцы попрыгали на землю и торопливо отбежали в стороны… Кто-то из сантлакцев обратил внимание на усилия короля — монарха несложно было узнать по огромным габаритам, здоровенному тарчу с гербом и короне на шлеме, сверкающей начищенной медью — еще несколько всадников прекратили бестолково метаться и подогнали коней к телегам… А на северной стороне ратного поля массы людей пришли в движение — под звуки труб ванетская армия начала продвигаться вслед за сантлакцами…
Тоиль со своей сотней наконец достиг цепочки телег и фургонов. Он повел ополченцев к ближайшему проходу. Его вояки, уже почти успокоившиеся, действовали довольно хладнокровно. Своими шестами они сбросили с коня еще одного неосторожного латника. На вопли поверженного в их сторону обернулись еще несколько сантлакцев — их остановили, грозя упертыми в землю кольями. Всадники отступили, ища более легкой добычи — к этому времени кровожадный угар у них уже почти прошел… Наконец люди Тоиля начали по одному протискиваться между возами, гонзорские горожане и гвардейские стрелки взирали на земляков с удивлением — не верилось, что кто-то мог выжить в аду по ту сторону защитной линии. Наконец вся сотня пробралась за телеги — последние (те, кто до последнего прикрывал своих) опрометью протиснулись в узкий проход или пролезли на четвереньках между колесами, побросав свои щиты и колья…
Сотня Тоиля привлекла внимание маршала ок-Икерна. Тот прискакал поглядеть в сопровождении десятка всадников.
Крестьяне, которым только страх придавал силу и хладнокровие, едва очутились в относительной безопасности — вновь обрели прежнюю робость. При появлении маршала с его кавалькадой они привычно принялись кланяться. Не обращая внимания на крестьян, ок-Икерн подъехал вплотную к Тоилю и наклонившись в седле, внимательно вгляделся в лицо сотника, затем хрюкнул (что, вероятно, означало смех) и рявкнул:
— Ну, молодец! Вывел все же своих обормотов живыми! Молодец — сразу видно, что служил де… Воробью, говорю, служил!
Тоиль, бледный, как мел, сузил глаза и процедил сквозь зубы:
— Этих я вывел, а другие все лютую смерть приняли… Ваша милость… Сволочь вы, ваша милость…
— Молчи, дурак, — понизил голос ок-Икерн, — молчи. Не то вместо награды — башку потеряешь… Да… Выжить никто не должен был… На то и война. Зато теперь…
Где-то в стороне послышался грохот, вопли, а затем — рев, треск и новый грохот. Маршал, так и не закончив фразы, встревоженно оглянулся, дернул поводом и ускакал. Конвой — за ним… Тоиль проводил их равнодушным взглядом. Почему-то он не боялся… Зато его ополченцы — те, кто оказался поблизости и слышал — перетрусили изрядно. Они поспешили отойти подальше от Тоиля, молодой сотник, оглядевшись, вдруг обнаружил, что стоит один…
Ок-Икерн легко отыскал источник шума. Это под натиском рыцарей завалился воз — и находившийся там вместе с гвардейцами Гиптис его поджег, а заодно и парочку соседних телег. Затем долговязый Изумруд на пару с Шортилем при помощи еще нескольких чародеев принялись «наворачивать» огненные заклинания одно на другое. Кони сантлакцев испуганно шарахнулись от высоко взлетевших языков пламени — однако было понятно, что огонь не вечен… Вскоре путь будет открыт…
* * *
Крактлин обернулся к одному из своих адъютантов:
— Ну, что будем делать, Даммин?
Тот в ответ пожал плечами:
— Все, что прикажешь… Драться… — гном махнул головой, стряхивая набежавшие капли с густых бровей.
— Но мои машины не работают, когда идет дождь… Мокрые — они не работают…
— Так ведь ты же говорил, что в Малых горах больше нет войска, способного нам противостоять… Толпу плохо вооруженных людишек мы разгоним без машин.
— Да, я говорил, — Крактлин поморщился, отнял зрительную трубу от глаза и тщательно протер мокрый окуляр. Снова взглянул, — они движутся навстречу нам так уверенно… Ладно, будет бой. Пусть шеренги продолжат движение. Даммин, иди туда, присмотри…
Даммин сорвался с места, побежал было — его намокший отяжелевший плащ зацепился за колючую ветку куста. Гном, сердито рявкнув неразборчиво какое-то ругательство, рывком высвободил плащ и побежал вниз по склону, придерживая обеими руками мокрые полы… Он был недоволен последними распоряжениями Крактлина — но не смел спорить. Никто из второстепенных полководцев не смел, но все были недовольны, что по просьбе короля Фенады Крактлин отправил на юг именно Гравелина Серебро. Молодой вождь, как видно, все же собирался оставить только для себя хоть какую-то часть славы этого похода…
