Бейссингера прежде всего интересовала экология и поведение попугайчиков, потому что о диких попугаях на тот момент было известно очень мало и они относились к одной из наиболее уязвимых групп птиц в мире. «Одна треть видов попугаев Нового Света находится под угрозой исчезновения из-за браконьерства и утраты мест обитания, – пояснил исследователь. – Я надеялся, что те данные, которые мы собрали, смогут помочь». (И помогло: некоторые открытия команды повлияли на разработку нормативных актов, которые регулировали условия импорта диких птиц в Соединенные Штаты Америки.) Бейссингер и его команда изучили демографию попугайчиков, их социальную систему и «асинхронность вылупления птенцов» (это означает, что возраст братьев и сестер в гнезде попугайчиков варьируется от нескольких дней до двух недель). В течение последующих шестнадцати лет ученые, окольцевав тысячи птиц и наблюдая за ними, собрали данные обо всех аспектах жизни попугайчиков, описали три тысячи попыток гнездования и проследили за судьбами шестнадцати тысяч яиц.
К тому времени как Бейссингер передал проект Бергу для его исследований вокализации, он успел собрать генеалогические и генетические данные о более чем 8500 попугайчиках вместе со всеми подробностями их повседневной жизни. Он записал данные, объединив их в две огромные книги, которые хранятся в его домике на ранчо. (Ученые также внесли эту информацию в компьютерные базы данных.)
– Эти книги для нас – как Библия о попугайчиках, – сказал Берг, выложив их однажды на обеденный стол в лаборатории, расположенной на ранчо, которая одновременно была и кухней, и складом. – Вы даже знаете, кто кого родил.
Перелистывая страницы, Берг объяснил, что исследователи пользуются этой книгой, чтобы определить генеалогию и родословную каждой птицы и понять их сложные семейные отношения. При разработке эксперимента ученые пытаются контролировать как можно большее количество переменных, что довольно трудно сделать с популяциями диких животных, о происхождении которых обычно практически ничего не известно. Но родословные попугайчиков в этой книге настолько подробные, насколько они могут быть в лабораторных условиях, где записывать все данные из жизни лабораторных животных – это стандартная практика. Благодаря этим данным эксперименты Берга с дикими попугайчиками стали возможными.
Выйдя в поле, Берг показал мне, как они с коллегами добавляют данные в эти книги каждый день, пока изучают скворечники. Мы разложили большую часть нашего оборудования на земле рядом с забором, на котором висели скворечники. Потом мы прогулялись вдоль забора, открывая десятки ящиков и заглядывая внутрь, чтобы проверить, появились ли там гнезда и яйца. Первый скворечник, который осмотрел Берг, оказался пуст, но во втором в древесной стружке лежало яйцо цвета слоновой кости и размером с вишню. Берг достал фломастер из своего кармана, взял яйцо с такой осторожностью, как будто это был редкий драгоценный камень, и осторожно написал на нем номер. Позже он запишет это число в книге. Берг надеялся, что мы увидим цыплят, но в этот раз попугайчики начали гнездоваться позже, по-видимому, из-за дождей. Если бы мы нашли птенцов, он бы взвесил и измерил их, после чего прикрепил бы на их крошечные лапки пластиковые цветные полоски с кусочком алюминия, на котором был написан идентификационный номер (эти данные также были бы внесены в книгу). Ученые используют идентификационные номера и цветные полоски, чтобы отслеживать птиц на протяжении всей их жизни. Я, например, всегда удивлялась, как Бергу удается рассмотреть в подзорную трубу или бинокль цвета колец попугайчиков, которые похожи на миниатюрные спасательные круги, хотя это совсем нелегко сделать.
Проверив скворечники, мы вернулись к нашему оборудованию, разложили стулья и расставили оптические приборы так, чтобы видеть скворечник под номером № 104. За неделю до этого Берг обнаружил, что одна из исследуемых птиц, Самец-7358, свил себе здесь гнездо со своей первой женой. Берг хотел записать «звуковые подписи» обоих попугайчиков, не забывая при этом слушать и наблюдать за другими попугайчиками. Он держал планшет с пачкой листов для записи данных о поведении птиц, которые он в этот же вечер внесет в другую книгу – Журнал повторного наблюдения. Ученые проверяли скворечники каждый день утром и в обед. Затем они садились, вооружившись подзорной трубой, как мы с Бергом, рядом со скворечником, и, распознавая пролетающих поблизости попугайчиков по цвету полосок на лапках, отмечали свои наблюдения на листе бумаги. Для описания поведения птиц они использовали кодировку. Таким образом, если попугайчик начал вить гнездо в скворечнике, Берг записывал буквы НГ, обозначающие «начало гнездования»; если попугайчик находился в скворечнике с птицей противоположного пола, он записывал СП, что следовало расшифровывать как «в скворечнике с птицей противоположного пола»; если птица была в скворечнике одна, Берг писал СО, что означало «в скворечнике, но один». Некоторые коды описывали темную сторону поведения попугайчиков: ПА означало, что попугайчик вел себя агрессивно по отношению к другому члену стаи; ПП – что попугайчик был мишенью, то есть одним из тех, на кого напали. Код ПМ был для тех, кто был «предположительно мертв»; код МО подтверждал, что птица «определенно мертва», а СВ обозначал самца, который ухаживал за вдовой, – «в скворечнике с вдовой».
– Неужели Журнал повторного наблюдения является своеобразной версией «Отчаянных домохозяек», только с попугаями в главной роли? – спросила я.
– У каждого скворечника есть своя история, – сказал Берг. – Моя жена разбирается в этом лучше; она из Эквадора и говорит, что жизнь птиц похожа на бразильский сериал.
Сорайа Дельгадо, жена Берга и по совместительству орнитолог, находилась в то время в Штатах, поэтому Бергу пришлось самому мне рассказывать сказки о попугайчиках. Возможно, из его уст они звучали не так пикантно, но его страшные истории сопровождались избиениями жен и рассказами о неверности, обманах, разводах, краже яиц, убийствах и даже детоубийствах. Он согласился, что совсем непросто представить, что эти сладколицые и пухлощекие птички, за которыми мы наблюдали в наши телескопы, способны на подобный социальный хаос, но, как он сказал: «Им определенно есть о чем поговорить. Иногда я думаю, что они только и делают, что сплетничают».
Некоторые ученые, такие как Робин Данбар, предположили, что первоначальной причиной появления человеческого языка были сплетни. А вот Берг считал, что прототипы людей, выбирая вшей друг у друга, параллельно обменивались новостями о какой-нибудь неблагополучной семье, живущей по соседству. Конечно, попугайчики живут насыщенной жизнью, в которой обязательно должны быть сплетни. Но в их жизни существуют не только семейные драмы; птицам приходится не забывать еще и о хищниках. Удавы разоряют их гнезда, убивая матерей и детей; соколы нападают на пап, которые несут домой еду.
Берг никогда не употреблял научные термины, рассказывая птичьи истории, и с того момента, как приехал сюда и увидел попугайчиков впервые, называл их исключительно мужьями и женами, мамами и папами, вдовами и вдовцами, и бандами холостяков, которые, по его словам, «иногда вели себя как разбойники».
Поскольку «звуковые подписи» попугайчиков могут незначительно меняться в зависимости от того, к кому обращаются птицы (к партнеру, птенцу или другу), Берг полагал, что они, возможно, добавляют к своему имени какую-то другую информацию. Может быть, семейная пара дополнительно произносит звуки любви, когда они называют друг друга по имени? Или, если они думают, что их сосед идиот, то могут произнести свое имя, добавив при этом нотку неодобрения? Или, если соседа убила змея, птица может добавить к своему имени звуки, обозначающие страх или смерть и змею? Безусловно, это может пригодиться при передаче новостей из окрестностей: «Сью, дети, мертвы, змея». Стивен Пинкер и другие исследователи предположили, что человеческий язык появился именно по этим причинам как средство передачи знаний другим.
