Ощущение пустоты исходит от смутной догадки человека, что он мог бы заниматься более высокой деятельностью, нежели следование своим страстям и убийства других биороботов. Мог бы, если бы Соавтор дал ему еще нечто, что ему нужно, чтобы стать полностью самостоятельным. Ведь Соавтор (Змей) на самом деле не сказал полной правды, обещая ему, подталкивая к съедению плода от Древа Познания: «Съешьте, и станете как Боги». Съели, но стали лишь частью как Боги.
Вот так Наташка натолкнула меня на важные мысли. Чувство ПУСТОТЫ — это тоска по полной самостоятельности (по преодолению и смертности тоже), по участи, равной участи создателей, тоска по тому состоянию, обещанному, но не выполненному Соавтором: «будете как Боги».
Мы — люди, не «самостийные» существа, а вспомогательные. Созданные для нужд (для вспомогания) других, «самостийных». Если бы мы были самостийными, мы бы обладали Основным Знанием: предназначением нас и предысторией нас, мы знали бы наше место в целом. Сегодня вместо Основного Знания у нас Загадка Человека. Только у вспомогательных существ может быть отрезана причинно–следственность. А это преступная (по отношению к нам) причинно–следственность. Иначе зачем ее скрывать? Чувство пустоты — тоска по Основному Знанию, Наташка.
Отсутствие табу на внутривидовое убийство: инстинкт убийства
Почему биороботы убивают друг друга? Легко, без угрызений совести на самом деле. А потому, что они не являются родственниками в настоящем смысле этого слова. Они всего–навсего клоны, а их женщины — инкубаторы, в которых выращиваются клоны. Потому их держат вместе лишь воспитанные обществом правила, а не железный закон родства.
Отсутствие запрета на внутривидовое убийство — еще одно доказательство того, что человек — не животное. Клоны поднимают руку на жизнь других клонов, не терзаясь проблемами. Их впечатляет только угроза их индивидуальной смерти. Слезы детей по поводу смерти родителей, так же как слезы родителей по поводу безвременной кончины детей, обусловлены системой воспитания, а не данной от рождения родственностью. Ребенку все равно, кто о нем заботится, кормит и меняет пеленки. Для него родителями являются все, кто о нем заботится. Это общество навязывает ему «папу» и «маму».
Никаких родственных эманаций (биологическая привязанность, естественная дружественность, предпочтение своего перед чужим) отцы, матери и дети на самом деле не испытывают друг к другу. Иначе бы, например, обманутые женщинами отцы распознавали бы не своих детей, воспитанных ими как свои. А они не распознают, и дети не распознают своих не отцов, бывает, лишь на смертном одре мать признается сыну, что воспитавший его отец — не его биологический родитель. Царь Эдип, убивший отца и взявший в жены мать — на самом деле тут греческая трагедия совершенно реалистична — не имел инструментария, чтобы понять, что они — его отец и мать. Более того, возникшая на заре истории человечества греческая трагедия была самоучителем для дикого биоробота. Она учила испытывать ужас перед убийством биологического отца и учила испытывать ужас перед использованием биологической матери в качестве самки. Эдип этого ужаса не испытывал, естественный еще человек, он естественно аморален. (Тут не до морали. То же самое, как если бы мать, отец и взрослый молодой сын оказались бы на необитаемом острове.) Это греческие боги, условные и узко профессионализированные фурии делают вид, что испытывают ужас, учат ужасу человека и грозят карами. А он биоробот, у него нет понятий свой–чужой. Ему чужой всякий другой биоробот. Потому человек убивает легко и на самом деле ничего не испытывает. Коменданты всяких там Маутхаузенов и Треблинок никакого раскаяния не чувствовали. Ну разве что навязчивый от множественного повторения след убийств в памяти. Так, старому рабочему, ушедшему на пенсию, простоявшему у конвейера завода «Форд» всю жизнь, являются во сне недоделанный автомобиль, гаечный ключ и гайка, которую он был поставлен закручивать. Следует уже прекратить удивляться бесчувственности человека. Как модель он изготовлен бесчувственным, что вы от него хотите!
После написания вышеприведенного пассажа, в ноябре 2009 года, я оказался под арестом на десять суток в спецприемнике ГУВД на Симферопольском бульваре и имел время обдумать феномен убийства человеком человека тщательнее. Вот к каким выводам я пришел:
Видимо, следует говорить об «инстинкте убийства». Сразу же оставим в стороне животных. Животные тут не при чем. Человек относится к ним как к пище. (Бывают сентиментальные привязанности к домашним животным или там эстетическое табу на убийство, скажем, белых лебедей.) Но и акт убийства человека человеком если и тревожит убийцу, то лишь потому, что он был воспитан в неубийстве. Малейший excuse, извинение, например разрешенное убийство на войне, человеческие массы вполне устраивает. Да и не воины, но цивильные граждане убивают друг друга в больших количествах. Причины различны (ревность, корыстные цели, эмоции и т. д.), но не в них суть, а суть в том, что в человеке нет «запретного клапана», прочно останавливающего человека от убийства. Только воспитание. Но табу воспитания столь слабо, что ежедневно преодолевается мельчайшими эмоциями, да простым гневом, в конце концов! Остается предположить, что убийство предусмотрено создателями в конструкции биоробота.
Вспомним Книгу Бытия, глава 4:
(1) И человек познал Еву, свою жену, и она понесла и родила Каина, и сказала: «Приобрела я мужа от Яхве».
(2) И еще она родила Авеля, его брата, и был Авель пастухом овец, а Каин был земледельцем.
(3) И было в конце дней, и принес Каин от земных плодов дар Яхве,
(4) а Авель принес, также и он, от своих первородных овец и от их молока. И призрел Яхве на Авеля и на его дар,
(5) а на Каина, и на его дар, не призрел. И очень разгневался Каин, и опало его лицо.
(6) И сказал Яхве Каину: «Почему ты разгневался и почему опало твое лицо?
(7) Ведь если ты по–доброму сделал, — ты будешь вознесен; а если не по–доброму сделал, — ко вратам грех положен: тебя вожделеет он, а ты будешь властвовать над ним».
(8) И сказал Каин Авелю, своему брату: «Пойдем в поле!» И было, когда они были в поле, и восстал Каин на Авеля, своего брата и убил его.
(9) И сказал Яхве Каину: «Где Авель, твой брат?» И он сказал: «Я не знаю, разве я сторож моему брату?»
(10) И он сказал: «Что ты наделал? Голос крови твоего брата вопиет ко мне от земли!
(11) А теперь: Проклят ты землею, которая разверзла свои уста, чтобы принять кровь твоего брата с твоих рук!»
Далее Яхве разражается нравоучением:
(12) «Когда ты будешь обрабатывать землю, она не станет больше отдавать свою силу тебе; скитальцем и бесприютным ты будешь на земле».
Но, уже в стихе пятнадцатом, в ответ на предложение Каина «…каждый, кто найдет меня, пусть убьет меня!» Яхве выступает со следующим заявлением: «Нет! Каждому, кто убьет Каина, дважды семь раз отмстится». Правнук Каина в четвертом поколении, Лемех, в той же главе 4, заявляет своим женам, Аде и Цилле (кстати, неясно, кто была жена Каина и откуда она взялась. Я не нашел ее имени в Книге Бытия):
