— Я тоже так думал.
— Может, молодой? — Хижняк медленно поднялся.
— Или не хотел нас к добыче пускать, — предположил Камыш. — Из-за одной собаки он бы не стал так злиться. Ну-ка пойдём глянем. Давай за мной и по сторонам посматривай.
— Сам знаю…
— Знал бы, тогда б кровососа не подпустил.
Теперь сталкеры шли медленнее и держались подальше от подозрительных зарослей, где могла бы затаиться опасность. Камыш резонно полагал, что те, кто стрелял нынешней ночью, вряд ли оставили бы следы в густом кустарнике. Так что «долговцы» брели от поляны к поляне, разглядывая мозаику тёмных и светлых пятен, в которую превратило лес утреннее солнце. На одной из полян нашли погасший костёр. Хотя прогоревшие угли уже успели остыть, ясно было, что стоянку бросили совсем недавно. Возле кострища валялись консервные банки, промасленная бумага — всё свежее. Обнаружилось несколько гильз. Камыш поднял одну, понюхал.
— Ещё не выветрился запах. Здесь ночью стреляли, точно.
— А куда ж народ делся? Ни тел, ни снаряги.
— Угу и костёр бросили. Идём поглядим за кустами. Если была перестрелка, отыщем место, где нападавшие стояли.
Сталкеры осмотрели кусты у края поляны, потом прошли ещё дальше, ещё — они раз за разом обходили брошенную стоянку, постепенно увеличивая радиус. Хижняк разглядел пригоршню гильз — как раз там, где и следовало ожидать. Стрелок прятался за толстым клёном от тех, кто расположился у костра.
— Ага, — оживился Камыш, — кое-что ясно. Отсюда стреляли по тем, кто на поляне, они палили сюда. Вон, в дерево пуля попала, гляди. Можно пройти дальше, поглядеть, что ещё сыщется.
Хижняк пожал плечами: сидеть в лагере без дела скучно, а тут вроде развлечение — разобраться, что стряслось ночью. Сталкеры вышли из леса, причём Камыш отметил сломанные кусты у опушки — здесь кто-то торопливо проламывался, и совсем недавно, покалеченные ветки ещё не засохли. Значит, верно идут по следу, не сбились. «Долговцы» двинулись по открытому пространству и вскоре наткнулись на труп. Пожилой мужчина, застрелен. Ни оружия, ни рюкзака с поклажей при покойном не было, но на его драный ватник убийца не польстился — совсем никудышная одёжка. Однако карманы вывернуты — не погнушался, значит, тот, кто старика прикончил. Ватник был распахнут, рубаха на груди разорвана в клочья. На шее и торсе рядом с пулевыми отверстиями отчётливо выделялись ярко-красные пятна, а мертвец выглядел слишком уж измождённым, высохшим, будто мумия.
— Понятно, что кровосос сбежал. Он сытый был, деда оприходовал с утра, — пояснил Камышов. — Вот пятна, тут он щупальцами своими присосался. Понимаешь? Не хотел нас сюда кровосос пускать, чтобы не отняли добычу, но и драться особо не рвался, потому что сытый.
— Ага, понятно. Пойдём дальше? Вряд ли этим дедом дело кончилось.
— Сейчас, только сообщение отобью нашим. Нужно посмотреть, конечно.
Пока Камышов набирал короткий доклад на базу, Хижняк расхаживал вокруг. Парень был несколько сконфужен из-за происшествия с кровососом, теперь он держался настороже и внимательно приглядывался ко всякой подозрительной тени ловил малейшее яркое пятно в траве. Не упустил он и россыпь гильз, оставшихся на том месте, откуда Мистер выпустил очередь, срезавшую пожилого сталкера. Прикинули направление от костра к мёртвому телу — место, где нашлись гильзы, находилось как раз на продолжении этой линии.
— Идём дальше, — решил Камыш. — Сюда наши придут, тело похоронят.
— Ты старика знал?
— Вроде знакомое лицо… но после того как кровосос поработает, не узнать человека.
— Идём, Камыш, — кивнул Хижняк. Ему не хотелось задерживаться у обезображенных останков. — Наши приедут, разберутся.
Это было верно — «Долг» добровольно взвалил на себя многие обязанности, в том числе и эту. Покойного похоронят, но сперва сфотографируют, исследуют, насколько это возможно в полевых условиях, затем постараются установить личность, для этой цели у группировки создана картотека. Возможно, в долговской базе данных отыщутся сведения о погибшем.
«Долговцы» отправились в прежнем направлении — по воображаемой линии, проведённой от заброшенного костра через луг с мёртвым стариком… Несколько минут неторопливой ходьбы, и они снова углубились в лес. Вскоре сталкеры наткнулись на поляну, где лежали три трупа. Сюда ещё не успели добраться мутанты, так что тела не пострадали.
Сперва внимание привлёк крупный мужчина — он лежал навзничь, раскинув руки и ноги. Пуля вошла в лоб, и черты покрытого засохшей кровью лица различить было трудно. «Долговцы» переглянулись — обоим здоровяк был не знаком. Хижняк осторожно пошевелил носком ботинка ладонь покойного. На пальцах синела татуировка «Геша».
— Не знаешь этого Гешу? — на всякий случай уточнил Камышов. — Я тоже не помню. На бандюка похож, а? Ладно, посмотрим на тех двоих… Два тела лежали рядом, земля вокруг была истоптана, взрыта каблуками и обильно залита кровью.
— Этого в упор пристрелили, — констатировал Хижняк, — он ранен был, вот и вот. А потом раненого прикончили. Ничего не понимаю. Что ж выходит? Сидели сталкеры у костра, потом пошли сюда, напали на бандюков? Или здесь тоже мужики сидели? А костра нет, не видно, чтоб стоянку устроили. Или они все у костра кантовались, а потом сюда пришли друг в друга стрелять? Ерунда какая-то получается.
— Сам не пойму…
Другой мертвец лежал на боку. Камыш наклонился и медленно перевернул тело.
— Вот это да-а… — протянул он. — Об этом придётся и Слепому рассказать. Не судьба ему со старым корешем повстречаться.
* * *
Именно в эту минуту ещё двое сталкеров вспоминали Слепого. Судьба любит подобные шутки. Курбан и Эфиоп брели несколько часов подряд, спешили убраться подальше от стаи. Они ещё расслышали взрыв собачьих воплей, когда умирающий чернобылец послал стае сигнал гибели и страха, но к этому моменту были уже достаточно далеко. Вой донёсся издали и заставил усталых беглецов снова подняться. Сталкеры не могли бежать, они с трудом переставляли гудящие ноги. Прыти, которую придал страх, хватило ненадолго, вскоре Курбан с Эфиопом снова еле плелись по ночному лесу. Собак теперь не было слышно.
— Куда мы идём? — выдохнул Эфиоп. Курбан только головой покачал — не было сил ответить, а сталкер и сам не знал, куда уводит напарника. Честно говоря, бежал прочь от костра — лишь бы подальше, пока стая отвлеклась. И сейчас хотел уйти куда угодно, чтобы псы не гнались. Выследить сталкеров слепым собакам ничего не стоит, след свежий, и мутанты с их развитым чутьём не собьются. Важно было покинуть их охотничьи угодья, а на чужую территорию стая вряд ли сунется. И сталкеры брели, удерживая первоначально выбранное направление. Через час Эфиоп повторил:
— Куда мы идём? Может, встанем снова лагерем?
— Опасно, — вполголоса отозвался Курбан. Ему не хотелось признаваться, что он не знает этих мест и плохо представляет себе, что делать. Неохота показывать «отмычке» собственную растерянность, он же ветеран. — Пройдём ещё. Там дальше на карте обозначены какие-то строения, может, в них обоснуемся, передохнём. Если найти подходящее убежище, тогда и стая не так страшна — отобьёмся.
