— Что теперь? Я велел парням следить за Расписным и Грибником. Ну и за остальными тоже.
— А Пузырь как?
— Ему сказали, что Очкарик спёкся. Он уже хабара своего не ждёт, пошёл в «Сто рентген». Ему сегодня за счёт заведения обещано. Ну, утешить как бы…
— Я думаю, наши голуби, Грибник с Расписным, не больше часа здесь пробудут. Покрутятся немного, чтобы это не выглядело слишком вызывающе, а потом свалят.
Рожнов кивнул:
— На выходе их обыщем, конечно.
— Они ж не дураки, всё разыграли ловко, значит и хабар не при них, новый обыск они наверняка учли. Скорей всего, барахло Пузыря окажется у того, кто пойдёт следом. Чтобы с Грибником за вашим КПП встретиться и отдать.
— Следом? А не перед ними?
— Может, и перед ними, но я всё же думаю — после. Тот, кто выйдет первым, может и сбежать с хабаром, а? А так Грибник с Расписным его снаружи дождутся, и он никуда не денется. Я бы на их месте именно так и сговорился.
— Ладно, я пошёл готовить встречу. Очкарик, сиди здесь и носа не высовывай, понял?
Близорукий сталкер только вздохнул.
* * *
Пока Слепой вершил правосудие на долговской базе, пока Тварь поднималась по пищевой цепочке и пока бригада во главе с Сержем пробивалась к Свалке, Курбан с Эфиопом не сидели сложа руки. Они искали тайник. Начали с остатков строения — подняли прогнившие доски пола. Эфиоп обнаружил несколько позеленевших медяков разного достоинства, в основном 1961 года. Парню понравилось, он всякий раз порывался показывать находки старшему. Курбан ругался и велел не отвлекаться на мелочи. Его старые монетки не радовали, он жаждал найти богатый хабар.
Когда с полом покончили, Курбан велел Эфиопу подставить плечо и тщательно обследовал остатки перекрытий. «Отмычка» напрасно отговаривал и показывал подножие стены — мол, там нет следов, никто не приставлял лестницу или какую-нибудь опору, но Курбан был непреклонен:
— Ты этих ребят не знаешь. Они хитрые, и Слепой этот — балагур вроде, шутник, да? А на самом деле тоже хитрый! Уж ты мне поверь, я сразу его раскусил — себе на уме парень, что-то скрывает… Давай. К стене!
Эфиоп, вздыхая, встал под стеной, подставил сцепленные ладони и помог приятелю взобраться наверх. Тот, ругаясь и поднимая клубы пыли, облазил закоулки и укромные местечки среди рассохшихся досок и гнили. Ничего не нашёл и сполз вниз. Следом за Курбаном со стены осыпался мусор, что вызвало новый приступ ругани. Потом Курбан обошёл руины вокруг, высматривая следы. Нигде свежевыкопанной земли или иных признаков тайника не нашлось. Эфиоп уже пару раз завёл разговор, что они здесь напрасно время теряют, а припасов маловато. Курбан прервал жалобы «отмычки», хлопнув себя по лбу и выкрикнув:
— Ага!
— Чего?
— Костёр! Вот оно что!
— А чего костёр-то? — Эфиоп захлопал ресницами. На всякий случай бросил взгляд на кострище, ничего не понял и снова спросил: — Чего костёр-то?
— Консервы он какие жрал? Слепой какие консервы жрал? — Курбан улыбался, он был страшно доволен собой.
— Как это какие? Ну, вот те, которые… Я ж ещё банку нашёл.
— Банка с саморазогревом! — торжественно объявил Курбан. — А костёрчик-то Слепой зачем жёг?
— Зачем?
— Не тупи, копай! Давай разгребай угольки, копай под костром! Он нарочно костёр разводил, чтобы тайник скрыть, а хабар — под углями.
Эфиоп вздохнул и приступил к работе. Он старательно разгрёб золу, отшвырнул в сторону обугленные косточки, которые обнаружились среди пепла… и нашёл пакетик из-под растворимого кофе. Посмотрел на торжествующего Курбана и не рискнул показать находку. Это стоило ему лишних полчаса работы — пришлось копать глубоко, чтобы убедить напарника, что гениальная догадка неверна. Так, в бесплодных поисках, прошёл день. Ночевать сталкеры решили среди руин — какое-никакое, а всё-таки убежище. Раз настил с пола сняли, можно развести костёр под стеной. Те доски, что посуше, пошли на дрова.
Когда стемнело, округа наполнилась странными звуками. Ветерок шумел кронами деревьев у края поляны, завывал в разворошённом мусоре над головой — среди обломков кровельного настила. В костре трещали сырые дрова, выстреливали ворохами искр, рыжие сполохи бродили по стенам из пористого кирпича. Эфиопу стало не по себе. Может, всё-таки уйдём отсюда? — робко предложил парень. — Место какое-то… нехорошее…
— Не глупи, — Курбан растерял прежний задор, но его упрямство не уменьшилось. — Это место нехорошее, потому что мы в Зоне. Здесь хороших мест не бывает. Но бывает хабар. Сам посуди — парень сюда пёр из этакой дали, а зачем? Поел консервов, да и потопал прочь, так?
— У нас жратвы маловато. Снова в костре среди углей треснуло сырое полено, искры закружили в дымном хороводе.
— На охоту сходим завтра вечером или послезавтра, если до тех пор хабар не сыщем, — решил Курбан. — Здесь места глухие, значит, и дичь должна быть.
— Должна быть, — согласился блондин. — Даже странно, что никого не слыхать. И собак нет.
— По собакам соскучился? — скривил лицо Курбан. — Лучше молчи, а то и впрямь накличешь. Рядом болотце должно быть, во всяком случае на карте обозначено. У воды всегда зверьё водится. Вот и сходим туда. Но лучше бы найти хабар Слепого и убраться отсюда быстрей.
Он передвинул поудобнее автомат на коленях и добавил: — А спать будем по очереди. Я первым, потом ты. Завтра пойдём по кругу около развалин, будем искать.
* * *
Тварь, затаившись среди умирающих псевдоплотей, сперва не двигалась — она быстро, насколько могла, вырабатывала нервную ткань. Зоны деления клеток работали на полную мощность, температура тела Твари в этих точках поднялась до шестидесяти градусов. Гибкие отростки пронизали тела убитых мутантов. Эти щупальца мягко обволакивали органы, необходимые Твари, или обретали твёрдость стальных лезвий — тогда они, будто нож, входили в податливую плоть. Тварь брала, что ей требовалось, и отбрасывала лишнее. Потом, несколькими часами позже, закончились запасы в пищеварительном тракте чернобыльского пса, который по-прежнему служил Твари источником строительного материала. Она вытянула собачью шею к округлому боку псевдоплоти и впилась зубами. Твари снова требовалось много пищи. Двенадцать часов тяжёлого труда — и её тело изменилось до неузнаваемости. Тварь приобрела новые органы, при помощи которых рассчитывала существенно продвинуться к цели. Но сперва новому телу нужно было набрать массу, туловище чернобыльской собаки оказалось теперь слишком лёгким. Тварь решила задержаться у растерзанных, изуродованных туш мутантов…
Глава 19
Утром Чардаш, как и обещал, сумел встать на ноги. Он едва ковылял, по-прежнему опираясь на чужое плечо. Ему помогали по очереди Мистер, Будда и Толик — Животное шёл первым, он был незаменим, а Серж ни разу не предложил помощи. Просить его никто не решился, да и не хотелось никому. Больно надо нарываться на грубость. На ходу Серж несколько раз ковырялся в ПДА — Толик предположил, что пижон обменивается посланиями с кем-то на большой земле. Чем дальше, тем более кислой делалась физиономия фраера. Должно быть, что-то происходит… что-то нехорошее, стрёмное.
