— И не куча, — покачал головой Животное. — Дерьма-то нет! Это как сблевало какое-то… это… существо. Никогда такого не видел.
— Всё рано или поздно случается в первый раз, — философски заметил Будда. — А давайте к схрону пойдём? Не стоять же здесь до ночи. Вон, темнеет уже.
— Да, уйдём, — снова согласился Саня. — Мы уже недалеко, через часок доберёмся… Только странно это.
— Да чего тебе странно?
— Никакая сволочь не пришла сюда огрызки жрать, — объяснил Саня. — Эти места глухие, здесь зверь водится. Бывает, банку консервную выбросишь, так и часа не пройдёт, а собаки уже лезут. Чуют съестное и лезут. А сюда не лезут.
— Может, хищник, который здесь сблевал от пережора, каким-то запахом обладает, которого собаки не переносят? — предположил Будда. — Может, он больной? Или этот зверь страшный, его запах собак пугает, что он, что его объедки вонючие.
— Может, и так… Может, он пометил блевотину, тогда и впрямь собаки не сунутся… Но странно это.
Саня не стал спорить, побрёл дальше. Однако Толик заметил: его манера изменилась, он как-то очень уж настороженно стал озираться. Настроение следопыта передалось всей бригаде, теперь уже не растягивались длинной вереницей, держались рядом. Однако ничего не случилось, и меньше чем через час в синих сумерках стали видны знакомые сполохи — «жарка» у схрона.
Толику выпало входить в подземелье первым, это стрёмный момент — хотя ржавая скоба, которой заперли дверь, на месте, однако мало ли что или кто может внутри притаиться? Вот и пришлось молодому, как «отмычке», первым лезть. Но Зона была милостива, схрон за время отсутствия хозяев никто не тревожил, и дровишки, которые собирали Толик с Буддой, оказались в полной сохранности. Тут же развели костёр, Будда остался наверху хлопотать с огнём, остальные спустились в подвал. Там всё осталось в прежнем виде — сырость, грязь и гниль. Мистер вывернул карманы, стал возиться с обрывками кабеля, которые подобрал по дороге. Потом утопал к туалету, где работало электричество.
Серж вернул пленному ПДА и велел набить послание для Слепого. Моня послушно сочинил и прочёл вслух:
— «Привет, Слепой! Мы тут с Бузяком хороший хабар разведали, приглашаем тебя. На троих в самый раз дельце, не хотим с чужим человеком делиться, а ты парень надёжный. Ты с ответом не тяни, сразу дай знать, если согласен. Мои координаты…» — Он поднял голову и, подслеповато щурясь, взглянул на Сержа снизу вверх: — А какие координаты? Этой точки? Или встречать где-то в другом месте собираетесь?
Серж отобрал браслет с прибором, перечитал сообщение и кивнул: — Координаты я сам вобью. Отдыхай теперь.
Появился Мистер, он шёл вдоль стены и осторожно разматывал кабель, а в руках его горел огонёк — дезертир запитал лампочку от рубильника в туалете.
— Эй, так нельзя! — подал голос Животное. Он не хотел перечить временному бригадиру, но тут не выдержал. — Он же про Бузяка написал! А Бузяк…
— Придержи язык! — рявкнул Серж. — Бузяк Слепому ничего не скажет.
— Так это ж… — Саня почесал затылок и отступил к стене, в тень.
— Моня, послушай, — Серж обернулся к сталкеру, — мы с Бузяком по-хорошему решили, он Слепому на глаза не покажется, так договорено. Понимаешь?
— Понимаю, — покорно согласился пленный. — Я тоже не подведу.
Хмурый Мистер, ни на кого не обращавший внимания, приладил самодельный светильник на старом стеллаже и объявил:
— Факин горение быть. Светить нам жизнь.
Толик глядел и мучился сомнениями. Все здесь врали друг другу, все понимали, что их обманывают — и делали вид, что верят вранью. Серж врал Моне насчёт сговора с Бузяком, чтобы сталкеру не так тошно было предавать кореша, чтобы не подвёл, не надумал играть в геройство. А Моня видел Сержа насквозь, но притворялся, что поверил, потому что до последнего надеялся спастись или хотя бы предупредить Слепого — потому и вставил фразу насчёт Бузяка. Только не знал бедняга, что Серж закрыл почту Слепого на то время, когда «долговцы» нашли труп Бузяка. Вот какая вышла картина. Сержу важно лишний раз обмануть, покуражиться, показать, что он на верху пищевой цепочки — мол, пусть Моня обман подстроит, а он, Серж, заранее всё предусмотрел. Вот пижон! Какая сволочь — небось считает себя самым умным и втихомолку посмеивается над мучениями бедняги сталкера… В этот самый момент у Толика и дозрела окончательно мысль — помочь Моне и этому неизвестному Слепому. Почему им следует помогать? А вот хрен его знает, вот кровосос его знает… вот… да хотя бы назло Сержу! Тоже нашёлся какой умник! Бури, настоящие бури бушевали в душе Скрипача. Он не мог больше сидеть в этом тёмном подвале, встал и буркнул:
— Пойду наверх, гляну, что там у Будды с костром.
У Будды всё было в порядке, вода начала закипать, Толик сходил за плитками концентрата, и вскоре бригада вывалила наружу — ужинать. Моню, конечно, тоже накормили.
Хотя в подвале была вентиляция, дух там стоял тяжёлый, поэтому все, не сговариваясь, решили есть наверху. Обычно за едой начинались разговоры, шутки и подначки, но сегодня настроение было паршивое. Слишком много беготни, перестрелок. И слишком много смертей. За ужином усидели пару бутылок водки — нуклиды вывести из организма. Пока бегали по заражённым холмам, просквозило изрядно. Однако и водка не смогла развеять овладевшее бригадой уныние.
После ужина Серж распорядился:
— Моню связать. Пойми, мужик, это для твоего же блага, чтоб тебе не пришло в голову глупости делать. Так что подставляй лапы, так и тебе, и нам спокойней будет.
Будде и Толику пижон велел стеречь снаружи — мол, делитесь между собой, отсыпайтесь по очереди, как сами знаете, как хотите, но чтоб стерегли и назавтра чтоб оба были в форме. Завтра всё, может, и решится с заданием. Напоследок добавил: внутрь не суйтесь, не нужно. И погладил замотанный изолентой приклад «Винтореза».
Когда Будда с Толиком остались вдвоём у огня, толстяк заметил:
— Серж не дурак, просто слишком высокого мнения о себе.
— Это ты к чему?
— Не доверяет ни мне, ни тебе. Сейчас последний рывок остался, он не хочет слажать. Видишь, делал вид, что не смотрит, но твою беседу с мужиком всё же просёк.
— Думаешь, он понял, что я… — Будда поднёс толстый палец к губам — мол, говори потише, и сам очень тихо сказал:
— Ничего он не понял, иначе бы шлёпнул тебя, ни на секунду не задумавшись. Однако подозрения у него имеются. Это я к тому, что, когда решение будет принято, больше никаких колебаний ты себе позволять не имеешь права. Как решишь, так и поступай.
— Я уже решил, — глядя в потрескивающий костерок, буркнул Толик. — Ты со мной?
— Нет, я впереди тебя. В смысле, ложись спать, я первым покараулю. Часика через три-четыре разбужу.
— Три маловато, — вздохнул Толик.
— Я толстый, я больше устал, — с укоризной заметил Будда, — мне больше отдыхать надо!
