Астус выстроил пленных вдоль стены — все сопляки, не старше шестнадцати. Один хныкал и держался обеими руками за разбитый рот, остальным повезло больше — их схватили местные члены братства, эти работали аккуратней, чем Бремек. Трое мальчишек и девушка. Одеты в темные камзолы, на девчонке — темно-синее платье. Конечно, вырядиться в черное было бы слишком вызывающе, сопляки не хотели привлекать к себе внимание, но одежки выбрали потемней. Девушка казалась бледной даже в теплом оранжевом свете факелов. Бремек решил, что дуреха пользуется пудрой, чтобы больше походить на этакую леди Тьмы. Астус велел позвать хозяйку.
Оглядев молодых людей, ловчий двинулся по подвалу. Низкий широкий зал когда-то наверняка служил хранилищем, но теперь был заброшен. Наверное, из-за сырости. Стены поросли мягкими пластами мха, под потолком и в углах скопилась плесень.
Большая часть обширного зала тонула во мраке, освещена была лишь площадка у двери. И запах был соответствующий — в подземелье воняло гнилью, ароматов разложения не могли перебить даже запахи, источаемые самодельными свечами. Точно ведь что-то в воск подмешали, маленькие паршивцы.
Свечи горели на алтаре. Охотник принюхался — странный запах, исходящий от плавящегося воска, показался смутно знакомым.
Между свечей стояла статуэтка в локоть высотой — Повелитель Тьмы с раскинутыми крыльями и широко разинутой пастью. Дешевка, грубая работа. Кстати, подобные штучки запрещены.
Глава представительства принялся выговаривать женщине — мол, такие почтенные люди, а сынок — вот чем увлекся… Свечи вонючие, алтарь… Кровь, что ли, в воск подмешали? Хозяйка оправдывалась… кто же мог подумать? Лейстер славный мальчик, тихий… никогда ничего этакого за ним не наблюдалось…
Потом явился отец змеепоклонника, цеховой старшина. Этот сперва стал орать о беззаконии, но, увидев, что братья отыскали в его доме истинное капище Тьмы, сник и в конце концов принялся униженно умолять доброго Астуса, чтобы простил негодного мальчишку, доверил наказание отцу, а уж он, а уж он!.. Рыцарь держался вежливо, но твердо. Малолетних змеепоклонников он забирает в представительство, чтобы провести допрос, как полагается. Нет, нет, никаких строгостей — ничего сверх положенного по закону. Нынче к вечеру родители смогут получить грешное чадо в целости и сохранности…
На обратном пути Астус перестал притворяться невозмутимым и радовался открыто. Он шагал во главе процессии, за ним воины вели арестованных злодеев, а добрый брат обеими руками прижимал к груди злополучную статуэтку Повелителя, обернутую мешковиной.
Когда в представительстве сопляков увели в подземелье (тот, которому Бремек разбил лицо, рыдал взахлеб), Астус заявил:
— Папашам придется сделать щедрые пожертвования Ордену! Вот так, добрый Бремек, приходится нести службу здесь, на юге.
— Да, я расскажу в Доме Света о вашем усердии, — кивнул ловчий. — Но согласитесь, как это мелко! Мальчишки, их дурацкие церемонии… детские игры!
— Конечно, конечно… и чего им не хватает?.. Богатые, сытые, дети солидных членов раамперльской общины… Нет бы играть в добрых братьев! Они всегда тянутся к Тьме, сейчас это игра, но доведись маленьким бездельникам повстречаться с истинным искушением — нетрудно предугадать, с каким восторгом они отдадутся мраку! Зачем обращаться ко злу? Глупость какая-то…
— Похоже, это в человеческой природе, — пожал плечами ловчий. — У детей выходит наружу, а после, повзрослев, они привыкают держать темное начало в узде. Впрочем, это мелочи… Ручаюсь, собиратель не нашел бы в подвале, чем поживиться. Истинного зла в мальцах нет.
— Да, собиратель… Знаете, добрый Бремек, мы ведь следим постоянно, ищем следы тайной организации… Ну, той, что воспитывает будущих собирателей. Кажется, должен существовать серьезный заговор, сообщество опасных изощренных злодеев. А попадаются всегда вот такие! Сытенькие.
Последнее слово Астус произнес с настоящей ненавистью, и Бремек решил, что детство рыцаря было тяжелым. Пожалуй, добрый брат втайне наслаждается, когда удается испортить жизнь вот таким, как этот цеховой старшина, его толстуха жена и сынок — маленький негодяй в нарядном костюме. Ловчему стало скучно.
— Что ж, поздравляю, все сладилось замечательно, — заявил он. — Но мелко… это мелко! Представьте, как зашумит город, когда нам удастся изловить оборотня!
С тем ловчий отправился к себе, но едва завалился на кровать, в дверь постучали — громко, настойчиво. Бремек, мысленно посылая пришельца к Тьме, отворил.
Оказалось, явился Кервин. Парнишка, задыхаясь и разевая рот, пытался вымолвить слово, но от волнения никак не мог сказать. Наконец выдавил из себя:
— Идемте… добрый брат… вниз! Беда!
По виду парнишки было ясно — речь идет не о сопляках, играющих в змеепоклонников.
— Волк? — вскинулся Бремек. Какая еще беда может случиться, если зовут его?
— Идемте, прошу вас, добрый брат…
Ловчий поспешил за Кервином вниз. Возле входа толпились братья в белых плащах. При появлении Бремека они расступились, ловчий увидел на лавке распростертое тело — мужчина с выпачканным лицом. Ногу стягивали свежие бинты, а щеки под слоем сажи были неестественно бледными. Раненый показался Бремеку знакомым, но где они встречались, ловчий не припоминал.
— Это Олвис, — сказал Астус.
— Олвис, проводник, — добавил красноносый Дорчик. — Они с напарником сопровождали доброго Хагнея… на восток. Его только что привезли торговцы, подобрали на дороге. Он истекал кровью, сказал, на них напали.
Бремек рухнул на колени рядом с бесчувственным проводником и схватил за грязную куртку.
— Где добрый Хагней? Где он? Он жив?
Маска из крови и золы на лице Олвиса зашевелилась и пошла трещинами.
— Напали… у дороги… — Раненый захрипел, один из братьев поднес к запекшимся губам чашку с водой. Другой приподнял раненому голову. Тот хлебнул из чашки и заговорил яснее: — Пять или шесть лиг до поворота к замку Алхоя. В кустах. По правую руку от дороги. Ищите в кустах… Там добрый Хагней…
Бремек вскочил:
— Ну, чего глядите! На коней! Скорее!
В этот миг Корди въезжал в базарные ряды, отыскивая лавку ювелира…
* * *
В представительстве началась суматоха, братья поспешно хватали оружие, грумы седлали и выводили лошадей. Бремек в числе первых вскочил в седло и велел остальным догонять, а сам во главе полудюжины воинов братства заторопился к перекрестку, о котором говорил раненый. В Раамперле спешить не получалось, улицы были полны прохожих. Люди с удивлением глядели на воинов в белом и гадали, что послужило причиной спешки. Обычно добрые братья держались с достоинством и никогда не торопились.
Оказавшись вне города, ловчий пустил коня галопом. Спутники — за ним. Время от времени приходилось придерживать лошадей — путь перекрывали повозки. Следов на дороге Бремек не искал, их давно затоптали, он упрямо скакал на восток. Потом его окликнул пожилой брат — мол, до ближайшего поворота к владениям Прекрасного Принца осталось совсем немного.
