В любом случае пережившие 11 сентября остались травмированными и мучаемыми своими вспышками памяти. Сначала нация присоединилась к ним в их трагедии: каждый пытался постичь ее, но со временем жизнь стала возвращаться в привычное русло. Воспоминания стали блекнуть, и люди хотели жить дальше… Но только не те, кто был там. Два года спустя после произошедшего выжившие разыскивали друг друга и собирались на небольшие встречи, где делились пережитым, своими ночными кошмарами и болью. У них было чувство вины за то, что они выжили, и им необходимо было поговорить. Джерри Бóгач, сооснователь объединения выживших 11 сентября Survivers’ Network, рассказывает: «Спустя какое-то время вы больше не можете говорить об этом со своей семьей. Вы измотали их. Ваша потребность говорить больше, чем их способность слушать». Survivers’ Network начала расширять свои встречи по всему Манхэттену. Все больше и больше людей искали утешения и успокоения у таких же выживших, поскольку только те, кто сам подвергся подобному испытанию, в состоянии понять наследие, оставленное 11 сентября. На этих встречах они обменивались историями, и это помогало им освобождать и успокаивать чувства, запертые внутри.
Очень скоро одна особенная история стала распространяться среди групп. Это была история Тани Хэд, пережившей атаку на Южную башню. Она находилась на 78-м этаже и ждала лифта в момент, когда рейс 175 United Airlines врезался в этот небоскреб. Таня была сильно обожжена авиационным горючим, но ей удалось проползти через руины и даже столкнуться с умирающим мужчиной, передавшим ей свое обручальное кольцо, которое она позже вернула его вдове. Она была одной из тех 19 человек, что смогли выбраться живыми с верхних этажей башни, располагавшихся выше точки удара. Таня вспоминает, как ее спас 24-летний доброволец-пожарный Уэллс Кроутер (Welles Crowther), который все время ходил в красной бандане. Очевидцы говорят, что потом он погиб, когда в четвертый раз зашел в рушащийся небоскреб, чтобы спасти других жертв, застрявших в обломках здания. Но и Таня не обошлась без потерь. Хотя она была спасена, позже она рассказала, что ее жених Дэйв, находившийся в Северной башне, погиб. Свадьбе, для которой она только за несколько недель до этого купила платье, не суждено было состояться.
Как и другим выжившим, Тане было необходимо сделать что-то, чтобы справиться с эмоциональными последствиями. Она создала интернет-сообщество для выживших, и со временем новости о ее усилиях достигли Джерри Бóгача, который пригласил ее присоединиться к Survivers’ Network. Танина история заслуживала внимания. Она потеряла больше, чем многие, но она как-то находила решительность и убежденность для преодоления своих тягот. Танин рассказ был историей триумфа. Она давала надежду тем, кто потерялся в глубинах отчаяния. Ведь Тане удалось справиться с ее потерей.
Вскоре Таня стала организовывать кампании в помощь выжившим. Ее голос был услышан. Она добилась для сообщества права посетить Граунд Зиро – место обрушения башен, которое до того времени было закрыто для всех. Она стала представителем Survivers’ Network, а затем и президентом. Именно она проводила инаугурационную экскурсию Центра помощи посетителям Мемориала Всемирного торгового центра в 2005 году для мэра Нью-Йорка Блумберга, бывшего мэра Джулиани, губернатора штата Нью-Йорк Патаки и других важных персон. Она рассказала им о своих переживаниях в тот роковой день.
Таня Хэд стала номинальным лидером выживших 11 сентября. Есть лишь одна проблема… Таня никогда там не была! Она оказалась самозванкой. Таня видела происходившее по телевизору, находясь в своей родной Испании. Она не была в Южной башне. Она не работала на Merrill Lynch
[488]
. Она не была на 78-м этаже Всемирного торгового центра. Она не ползла через руины, чтобы вынести обручальное кольцо умирающего мужчины. Ее не спасал настоящий герой Уэллс Кроутер. И она не теряла своего жениха, Дэйва, в рухнувшей Северной башне.
На самом деле Таня была Алисией Эстэве Хэд, которая прибыла в Соединенные Штаты в 2003 году – два года спустя после 11 сентября. Она все сочинила
[489]
. Однако власти не могут арестовать Таню, поскольку она не нарушала никакого закона. В 2007 году она исчезла, а в феврале 2008 один испанский пользователь отправил телеграмму в Survivers’ Network с информацией о том, что Алисия Эстэве Хэд покончила жизнь самоубийством. Неудивительно, что мало кто этому поверил.
Алисия Хэд происходила из состоятельной испанской семьи, но, наверное, чего-то очень не хватало в ее жизни, чего не купишь за деньги. Ей необходимо было внимание и сочувствие других, и она вообразила себя жертвой романтической трагедии, поставленной на фоне декораций самой ужасной террористической атаки в мире. Став Таней, Алисия прожила бы эту ложь, если бы она не выплыла наружу. Мы, возможно, никогда не узнаем, почему она устроила этот спектакль, но очевидно, что это история жизни, которую Алисия хотела бы прожить. Она могла даже поверить в свои фальшивые воспоминания, запертая в мире собственной фантазии, где определила себе роль выжившей вопреки всему.
Мы – это наши воспоминания
Что такое память? Можно ли ее подержать в руках? Сделать самому? Можно ли скопировать воспоминания? Если мы – это наши воспоминания, то можем ли быть воссозданы? Воспоминания – это информация в виде живого паттерна электрической активности. Паттерн воспроизводит исходную активность, сложившуюся в момент формирования. Такое воспроизведение и воспринимается как воспоминание. Воспоминания не являются застывшими, они динамичны и постоянно изменяются по мере поступления новой информации.
Нет ли возможности скопировать чью-то память так же, как мы можем копировать любую другую информацию? Принципиальная возможность копирования памяти лежит в основе вопроса о человеческой уникальности. Представьте себе машину, способную копировать любой материальный объект вплоть до его базовой атомной структуры. Она может идеально дублировать любую материальную вещь
[490]
, независимо от того, из чего эта вещь сделана или насколько сложна.
Давайте предположим, что у нас есть технология надежного дублирования чего угодно. Представьте теперь, что вы встаете в машину, и создается ваша абсолютная физическая копия. Давайте также предположим, что внутри вас нет никакого нематериального духа или души, который не может быть воспроизведен. Будет ли эта идентичная копия вами? Вопрос такого сорта в той или иной форме столетиями занимал умы философов и писателей
[491]
, однако в последние годы он может похвастаться возрождением интереса к себе благодаря стремительному развитию технологий, в частности, таких как генетическое секвенирование
[492]
или 3D-принтеры. Во всех этих сценариях поднимается один и тот же фундаментальный вопрос индивидуальности: что делает нас уникальными?
