Тот самый Морган, что снился ему битых два года, и все больше повешенным на рее бородатым битюгом, вроде его чифа.
Шпагу бы! Да хоть завалящий ножик и свободные руки! А там можно и по доске, и на рею — за такое благое дело Пресвятая Дева сразу в рай запишет, и пусть братец скрипит зубами на чертовой сковороде в одиночестве.
— Прошу прощения за задержку, благородный дон, ээээ?.. — голос у Моргана был хрипловатым и по-мальчишески высоким, словно ему лет пятнадцать, не более. Странно. Нескладно. Не может быть сэру Моргану пятнадцати, он уже года три как капитан. Но это же сон? Сон, определенно. А во сне может быть все, даже пятнадцатилетний капитан — гроза морей.
— Граф де ла Вега, к вашим услугам, сэр Морган, — ухмыльнулся Тоньо, мол, триста каракатиц тебе в суп, а не мои услуги: за невыносимой легкостью бытия не получалось даже ненавидеть, хоть Тоньо и твердо знал, что ненавидеть англичан — его святой долг.
— Граф де ла Вега, сын герцога Альба, — довольно кивнул мальчишка, словно бы не «Санта-Маргарита» гонялась за ним по морям и океанам, а он за «Санта-Маргаритой», и все ради Тоньо. Пройдя на середину каюты, Морган попробовал пальцем воду, обернулся к Тоньо. — А ваше имя?
— Антонио Гарсия Альварес де Толедо-и-Бомонт, — Тоньо ухмыльнулся еще нахальнее и веселее. — Можно просто ваша светлость.
Морган опять рассмеялся, легко и заразительно, словно они вот уже лет сто дружат. Каналья.
Тоньо заинтересованно поднял бровь:
— Над чем смеетесь, сэр Морган, налейте и мне.
— Благородный дон Антонио, вы дадите слово чести, что не попытаетесь убить меня и сбежать, если я вас сейчас развяжу? Вам бы не помешало вымыться и перекусить…
— Мне бы еще не помешало отыметь симпатичную девицу, благородный сэр Морган. У вас тут случайно не завалялась? После боя, знаете ли, так хочется. — Вот тут Тоньо был совершенно искренен. Горячка боя такая, знаете ли, горячка! На столб в юбке бросаться начнешь. Да еще донна Анхелес пригрезилась.
— Горячая ванна тоже отлично снимает напряжение, дон Антонио, — улыбнулся пират, оценивающе оглядев его с головы до ног и, похоже, снова оставшись довольным.
— Какая досада, сэр Морган, а я уж понадеялся, что вы родня той самой фее Моргане. За каким чертом я вам сдался чистый и сытый?
Морган пожал плечами.
— Вы доблестный враг, дон Антонио, я мало таких видел. Мне бы хотелось провести вечер в приятной беседе. А может, и не один. К тому же, — он снова заулыбался, — вы ведь достаточно благоразумны, чтобы предпочесть удобный плен трюму, нет?
— Я ужасно благоразумен, сэр Морган, как вы уже заметили, — Тоньо сделал лицо, как на утренней мессе, и едва не рассмеялся, нарушив всю игру: уж очень все это было нереально, особенно его собственная уверенность в искренности Моргана. Потом вздохнул. — Ладно, от приятной беседы, особенно если к ней прилагается кальвадос из сундука капитана Родригеса, благородный дон не откажется никогда.
— Так вы даете слово чести? — переспросил настырный пират.
— Вы злопамятны, сэр Морган. — Тоньо улыбнулся со всем возможным очарованием. — Даю слово чести, что не попытаюсь бежать до завтрашнего рассвета. Для приятной беседы нам хватит.
Морган кивнул, открыл дверь и гаркнул:
— Эй, долейте бадью кипятком!
Пока несли кипяток, Морган еще раз осмотрел Тоньо с ног до головы, снова кивнул и вышел. На пару минут, не больше. Вернулся с ворохом одежды, сказал:
— Вам нужно будет переодеться, дон Антонио.
— С превеликим удовольствием, сэр Морган. Мой камзол вчера вышел из моды.
Одежду пират сбросил на кровать, а в его руках осталась плоская шкатулка. Из нее Морган вынул темный флакон в богатой оплетке. Даже сквозь дразнящие запахи жареного мяса и маринованных артишоков, — между прочим, из личных запасов самого Тоньо, — чувствовался тонкий сандаловый аромат.
— Индийское? Неплохо, — не скрывая зависти, пробормотал он. За флакончик раза в два меньше он несколько лет назад отдал стоимость приличного скакуна.
Уронив несколько капель драгоценного масла в воду, Морган убрал шкатулку с флаконом в шкафчик и, подойдя к креслу, ловко перерезал веревки. Тони мог бы поклясться, что здоровенный нож возник в его руке сам по себе и так же невесть как и куда исчез, едва надобность в нем отпала.
— Раздевайтесь, дон Антонио, — не то велел, не то попросил Морган.
Тоньо не заставил себя упрашивать. Разделся донага, и не подумав стесняться возбуждения, сбросил грязные тряпки на пол и влез в бадью.
Райское наслаждение! Ну, не считая того что вода попала в порез на боку и в еще несколько ссадин и ранок, и вообще он как-то внезапно почувствовал, что устал, избит и голоден, как собака, и никакой прекрасной донны ему сейчас не светит, даже завалящей служанки, и той на «Розе Кардиффа» не сыщешь. Но это все было неважно. Вода! Горячая, пресная, лишь самую малость подсоленная!
Спасибо тебе, Пресвятая Дева Мария!
— А меня вы поблагодарить не хотите, дон Антонио? — Пират наблюдал за ним с выражением, которое определению не поддавалось.
Тоньо поднял бровь и вопросил тоном пастыря с той же утренней мессы:
— Что такое благодарность человеческая перед ликом божиим, сэр Морган? А сейчас на вас смотрят ангелы и радуются несказанной доброте и милосердию. Вам зачтется, не сомневайтесь.
Морган, против ожидания, промолчал. Только что глаза потемнели. Не то от злости, не то… о черт.
Похоже, не только благородным донам после боя хочется всякого разного. А Морган, говорят, уже года два не сходил на берег. По крайне мере, «Санта-Маргарита» и весь прочий испанский флот всячески об этом заботились.
И благородный граф де ла Вега, если верить придворным льстецам, самый красивый мужчина Испании.
Даже если не верить льстецам, но верить зеркалу и доннам — все равно самый красивый мужчина Испании. Ну разве что папа, герцог Альба, не хуже. Выдержанное вино и все такое.
Грех даже думать об этом!
Но…
Но этот его взгляд будоражит не хуже клинка у горла, и эта его улыбка, почти девичья…
Сон и наваждение!
Поймав взгляд Моргана, Тоньо слегка потянулся — о, совсем невинно. И так же невинно ему улыбнулся.
Агнец божий, одним словом.
Глаза пирата потемнели еще. Он подошел ближе и, ничуть не смущаясь, стал Тоньо рассматривать. Потом зачерпнул мыла из кувшина, склонился и начал мыло по Тоньо растирать. Это было хорошо. Нет, не то слово — хорошо. Изумительно. Вот именно то самое, чего не хватало для полноты счастья в добавок к горячей воде и сандаловому маслу. Даже лучше, чем знойная донья, уж точно — острее.
Откинув голову, Тоньо закрыл глаза и позволил Моргану исполнять обязанности горничной. В особенно удачные моменты даже постанывал и фырчал от удовольствия. А заодно — чтобы подразнить Моргана.
