Правая передняя нога мутанта вдруг начала ритмично содрогаться, словно тварь пыталась сплясать. Челюсти резко сомкнулись с неприятным звуком, голова животного конвульсивно дернулась, затем еще раз и еще. Задние ноги задрожали, заскребли по земле, собака потеряла опору, и я сумел наконец сбросить ее с себя.
Привстав на одно колено, я с трудом перевел дух. Поднял голову, посмотрел на обескураженно замерших посреди двора слепых псов, настороженно изучающих бьющееся в агонии тело своего вожака.
– Съели, гаденыши? – прохрипел я, швырнув в них тем, что было зажато у меня в левой руке. Слепцы посторонились, и мозг чернобылской суки шлепнулся в самую середину стаи; собаки тут же начали почтительно его обнюхивать.
Пристально наблюдая за слепцами, я начал медленно отступать. Когда я наткнулся ногой на крыльцо, дверь за моей спиной открылась и Динка втащила меня в дом. Неподвижные вытянутые морды собак с невидящими глазами были устремлены на нас, но ни одна из тварей не попыталась прорваться следом за нами.
Динка быстро ощупала меня с ног до головы, желая определить, что мне ничего не отгрызли. Похоже, смертельных ран обнаружить не удалось. Мне хотелось обнять мою героическую девочку, приласкать ее, но я был грязен как черт и весь в крови, поэтому я пока решил повременить.
– С тобой все в порядке, милая? – хрипло спросил я.
Подруга кинулась на кухню – по-прежнему в полном молчании. Странно. Сбросив автомат в прихожей, я на негнущихся ногах двинулся в комнату. И, едва я переступил порог, как навстречу мне шагнул мужской силуэт.
– Кто здесь? – вскинулся я, невольно принимая оборонительную стойку.
Одним взглядом я сразу ухватил всю обстановку. Придвинутый к дивану стол, на нем небольшая оплывшая свеча, едва освещающая комнату. Еще на столе бутылка водки, два стакана, на подносе остывшая курица с отломанной ногой. Две грязные тарелки, в пепельнице кладбище окурков и пустая сигаретная пачка. Ай, как плохо-то. И пахнет индийскими благовониями. И свежее белье на постели, заботливо взбитые подушки, кокетливо отогнутый уголок одеяла – милости просим типа.
И еще мужик, вставший мне навстречу из кресла.
Это был бармен Джо. Ну, разумеется. Ай да Айвар! Пропавший Айвар. Шустрый Айвар.
– Сыворотка есть? – первым делом спросил я. – Быстрее, я сейчас копыта откину!
Динка уже вернулась с кухни с прозрачным пластиковым инъектором из аптечки пехотинца НАТО. Я воткнул его в локоть – метил в окровавленную прореху, но как всегда всадил прямо через одежду. Не умею я толком в себя инъекторы всаживать. Впрочем, сыворотке по барабану, как именно ее ввели.
– Меня послал сюда Журавель, – быстро проговорил бармен, наблюдая, как я выдавливаю в себя содержимое инъектора. Я не сразу понял, о ком он, но потом до меня дошло: да это же фамилия Бубны. – Когда началось. Попросил присмотреть за Динкой, чтобы с ней ничего не случилось.
Вот, значит, как. За Динкой, значит.
Я почувствовал, как во мне понемногу закипает лютое бешенство. Как всегда в такие моменты, внешне я выглядел абсолютно спокойным. Многих моих противников это жестоко обманывало, о чем они впоследствии очень жалели. Либо не жалели – уже ни о чем и никогда.
– Из постели присматривать удобнее? – ласково, точно Бубна, поинтересовался я, выдергивая инъектор и ощущая под кожей знакомое горячее шевеление. Ну вот и отлично: значит, и сегодня выживем, а там посмотрим.
– Из какой постели? – включил дурака Джо.
Я изо всех сил ударил его в челюсть. Наверное, теперь на меня страшно было смотреть. Я чувствовал это по тому, с каким звуком заскрипела до предела натянутая кожа на моих скулах. Никогда еще такого не слышал. Между тем внутренне я оставался совершенно холодным и отстраненным, но тело мне больше не подчинялось. Какое паршивое чувство!.. Стоп, не пережимай, твердил я себе, он же сейчас увидит твое безумное лицо и больше не поднимется, прикинется увечным, а пинать его лежачего ты побрезгуешь, кретин… Однако Джо все-таки поднялся и прикинулся увечным лишь после того, как я отправил его в нокдаун во второй раз. Ну, вполне неплохо. Многим хватало одного удара.
Я перешагнул через него, приблизился к столу, отломал у курицы вторую ногу и принялся сосредоточенно ее обгладывать. Я не ел сегодня с тех пор, как приготовил стейк у Доктора, и мне казалось, что если я немедленно не брошу что-нибудь в желудок, со мной случится голодный обморок. Сутки после Зоны я обычно не могу ничего есть, но сегодня все шло не так, как обычно. Другой рукой, измазанной в собачьих мозгах, я ухватил со стола початую бутылку водки и принялся шумно глотать. Как говорит в таких случаях один страус, если уж поймал нокаут, то лежи и отдыхай, сынок, набирайся сил. В голове у меня было пусто, как в контейнере у новичка, выбравшегося со Свалки. Осенний ветер сиротливо блуждал в моей голове. Нельзя вот так внезапно и с размаху прикладывать человека мордой об асфальт, Диана Эдуардовна. Предоставь это мужчинам.
Айвар опасливо пошевелился у моих ног. Я брезгливо переступил его в обратном направлении, тяжело опустился в кресло. Швырнув обглоданную кость на пол, дотянулся до занавески на окне и тщательно вытер жирные окровавленные руки.
– Какого черта, красавица?.. – начал было я, но у меня перехватило горло и я замолчал.
– Какого черта? – сказала красавица, которая все это время молча стояла в дверях, обхватив себя руками за плечи. – Какого черта, говоришь, сукин сын?! А ты знаешь, каково это – ночевать одной в холодном пустом доме, когда ты уходишь на неделю и неизвестно, вернешься или нет? А знаешь, как мне осточертело ждать, когда Че принесет сообщение о твоей гибели? А знаешь, какие дети рождаются у сталкеров?.. А знаешь…
Короче, понесло Динку. Посыпалось из нее такое дерьмо, что уши вянут. Как справедливо говорил в свое время наш инструктор, лучшая защита – это нападение.
– Ясно, – тяжело проронил я, дождавшись паузы. – Ты просто готовила запасной аэродром. За что я всегда уважал тебя, детка, так это за ум и предусмотрительность.
– Дурак ты, Хемуль. Ой, дурак.
Зато она заткнулась. Молча сходила на кухню, принесла все необходимое для оказания первой помощи. Быстро и привычно обработав мне раны антисептической мазью, принялась заливать их фиксирующей пеной из баллончика. Я только покряхтывал от боли – физической и душевной. Но выдавить из меня стон ей так и не удалось, хотя она и пыталась по-всякому. По-моему, она вообще добивалась того, чтобы я ее ударил, как Джо, но я не доставил ей такого удовольствия.
В очередной раз за сегодня я попал в осаду. Да что ж сегодня за день такой интересный? Ждать помощи было неоткуда. Оставалась призрачная надежда на миротворческий контингент. Но что там говорил Хе-Хе? Зона расширилась на тридцать километров? Это значит, что в первую очередь будут зачищать ближние к новому Периметру городки. Логика как в военной хирургии: при обилии раненых в первую очередь следует заниматься легкими, потому что тяжелые могут умереть прямо на операционном столе, а когда дело дойдет до легких, те уже сами станут тяжелыми. Так же и здесь: в первую очередь спасать надо те населенные пункты, до которых легко дотянуться. Если прорываться с боем к нам, то мы до утра можем и не дождаться спасателей. А пока ооновцы концентрируют все усилия на рейдах в глубину Зоны, вырежут уже и те городки, что расположены ближе к новому Периметру…
