Еще не хватало мне, чтобы и Гляпа потерял бойцовские кондиции!
Обвязываю себя вокруг пояса капроновым шнуром. Проверяю, как там за спиной мачете, — сразу рубану, если что. На месте мой клинок, не потерялся, пятерня сразу находит рукоять. Конец шнура кидаю Хвосту.
— Обвяжись.
— Ты-ы-ы… — мычит Хвост.
— Что я? Мне самому ползти тебя обвязывать? Могу. Но учти, я привяжу тебя за шею. Скользящим узлом. Начнешь отставать или потеряешь сознание — твои проблемы. Нам меньше хлопот.
Теперь Гляпа смотрит на меня просто с отвращением — но отводит взгляд, встретив мой. Так-то, мальчик. Учись разбираться в людях. Таких халявщиков, как Хвост, надо воспитывать, а что в Зоне, что в этой бутылке, воспитание всегда жестокое. Иная педагогика здесь бессильна. Хвост уже ненавидит меня и возненавидит еще сильнее, да только нет у меня иного выхода. Нам бы доползти до цели, нам бы выбраться отсюда в родную Зону, в привычный ад, и там я снова почувствую себя человеком, а на обиды Хвоста мне плевать. Разве я бросил его? Нет. Пока нет. И буду тащить, пока есть во мне силы. Но это не значит, что он может отдыхать.
А я пока могу. Лежу на спине, пялюсь в серое небо с пересекающей его толстой мутной трубой — а слышу ласковый шепот моря. Крым, Коктебель. Направо Карадаг обрывается к воде, как огромное каменное цунами, набежавшее на море с берега, налево мыс Хамелеон, неброский, но всегда разный — добыча для фотографа или мастера акварельной живописи. А посередине, в синих водах бухты, — катерки, моторки, иногда яхты… Благодать! Выйти на моторке подальше, бросить якорь, наловить на самодур мелкой ставридки, часть отдать коту, а остальное засолить — и с пивом… Красота! Полуденный зной и запах водорослей. Мелкая волна ворочает гравий. Нега. Голозадые девки на нудистском пляже и торгующие самопальным вином татары, не одобряющие голозадость. Дым из харчевен. Плов. Шашлык. На набережной и пляжах излишне людно, но это лишь по сезону, а в сезон у меня самая работа, какой уж тут пляж. И свой дом. И Ада. Каким же олухом царя небесного надо быть, чтобы бросить все это!
О чем я думал? Каким местом соображал, когда решился вернуться в Зону еще на один рейд? Ведь развязался же с ней, подлюкой, сумел бросить сталкерство, пока еще цел, начал было жить по-новому! И на тебе — опять вляпался!
А все Вычет! Глядеть на него не хочется. Хотя… если беспристрастно разобраться, то при чем тут он? Не он меня затащил в Зону, а я его. Вот это-то и странно. Какая муха меня укусила? Зачем все это? Жил бы себе, как все нормальные люди. Разве я адреналиновый наркоман? Разве настолько мне нужны большие деньги? Разве нужен мне Исполнитель Желаний?
Нет, вообще-то не помешали бы и деньги, и Исполнитель. Но не такой же ценой! Попался… Сижу в бутылке, как какой-нибудь драный Хоттабыч…
— Надо двигаться, — подает голос Вычет.
— Заткнись, гад! — злобно рычу я ему. Так бы и смазал по роже крюкомсправа, долго бы он ползал, контактные линзы свои искал. Родственничек!
Он затыкается, и я вижу: Вычет нимало не обижен и не озадачен, а принял мой рык как должное. С чего бы такие чудеса?
— Ладно, поползли… — немного остываю я. — Хвост, ты готов?
*** И снова мы валяемся в изнеможении. Может, час прошел, может, два. Не хочу смотреть на часы, а внутреннее чувство времени сбито на фиг. Колени и локти тоже сбиты. Хвост хуже якоря. Зато мы сильно приблизились к цели, до стыка труб осталось не более километра, если только зрение опять меня не подводит. В этом мире трудно ориентироваться, потому что с ориентирами плоховато. Одни мы, да серые стенки бутылки Клейна, да где-то вне видимости четырехмерные аисты. Век бы их не видеть.
Отдышались, тронулись…
— Хвост, сволочь, слышишь меня? — взываю я.
— М-м-м…
— Ты ползи давай, помогай мне. Я же не трактор.
— М-м-м…
— Сменить? — предлагает Гляпа. — Я могу тянуть.
Может он, как же! Это ему только кажется. Парень определенно очень хорош, но он молокосос, а у молокососов плоховато с выносливостью.
— Я тоже пока могу тянуть. Потом сменишь.
— А может, никаких хищников над нами давно уже нет? — смело фантазирует Гляпа. — Их нет, а мы все ползем да ползем…
— Может, и нет их, — отвечаю я. — А может, и есть. Кто желает проверить?
Нет желающих.
— Хвост, паскуда, ты уже оклемался?
— М-м-м…
— Мычание — знак согласия. Вперед помалу.
Пока веревка не натянулась, ползти еще можно. На мышцах. Потом — только на характере. И впрямь хвост за мною волочится, длинный и тяжелый. Как это гигантские доисторические ящеры таскали за собой свои многотонные хвосты и не надрывались? Хотя откуда я знаю? Может, как раз надрывались. Оттого, наверное, и вымерли поголовно.
Стык труб похож на место, где стена врастает в пол, только без плинтуса. Тут такие размеры, что вертикальная труба вблизи кажется почти плоской, и надо отодвинуться, чтобы понять, что она — цилиндр. И по-прежнему везде серая однотонность. Теней нет, а без них не сразу увидишь место стыка. Правда, его сколько угодно можно щупать. Ничего особенного, геометрически правильное соединение двух фигур под прямым углом — и только. Хоть бы соринка какая нашлась — так ведь даже соринки нет!
Ладно, стык есть. Зато нет двери. Может, нам придется сделать полный круг, огибая меньшую, вертикальную трубу. Это тяжело, но выполнимо. Но как быть, если по всей окружности не найдется даже отдаленных признаков места выхода из этой бутылки?!
Я понимаю логику Вычета: выход отсюда, если он вообще существует, скорее всего находится в каком-нибудь приметном месте, а мы уже доползли до единственного приметного. Но что мы будем делать, если дверь, ведущая прочь из этого мира, вообще отсутствует? Я не знаю. Кто сказал, что эта сволочная бутылка — обходной путь, а не мышеловка?
Вычет сказал. Он в это верит.
А я? Я ведь тоже почти поверил. Трудно мне расставаться с надеждой, как утопающему с той соломинкой. Ладно, поглядим. Еще не вечер.
Опять долго отдыхаем. Хвосту сделан новый укол, и ожил Хвост, стонет и сквернословит. Вычет безмятежно валяется на спине, скинув рюкзак и засунув руки под голову. Гляпа, стеснительно отвернувшись, лежа справляет малую нужду и пятится ползком-бочком, чтобы под него не затекало. Понемногу сохнет на нас одежда, крошится на ней корка грязи. Нет, это в общем-то совсем не плохой мир для передышки, если сравнить его с Зоной, вот только ползать до чертиков надоело. А поваляться — что ж, это мы можем. Даже с удовольствием. Не выдержав, закуриваю. Вычет косит на меня глазом:
— На твоем месте я бы этого не делал.
— Это еще почему? — Потому что дым не стелется.
— Не видишь, что ли, — я вбок выдыхаю.
