Она вдруг улыбнулась и внезапно поцеловала меня.
— Знаю, ты мне до конца не веришь, но я там была по-настоящему счастлива. Неужели ты думаешь, что за те минуты счастья, что ты мне подарил, я пожалею каких-то жалких десять миллионов баксов?
— Ну, далеко не жалких. Очень многие готовы за гораздо меньшую сумму продать любого. В своей практике я сталкивался со случаями, когда людей убивали за какую-нибудь сотню, а то и меньше баксов.
— Странно, — задумчиво проговорила она, — а я почему-то была уверена, что у тебя не возникнет никаких сомнений, что я привезу деньги. Очень трудно была уговорить банк выдать мне эти деньги наличными, когда я сказала им об этом, они смотрели на меня, как на ненормальную. Ты не представляешь, какие бюрократы работают во французских банках, я несколько раз не выдерживала и срывалась на крик. Но это не помогало. А я им не могла ничего объяснить, иначе они бы подняли всю местную полицию.
— Вмешательство полиции кончилось бы для меня плохо, — согласился я.
Я крепко обнял ее и и в очередной раз не помню уже какой с начала полета поцеловал. Поцелуй был очень долгим, за это время самолет преодолел не одну сотню километров пути, паря над нашим земным шаром.
В аэропорту нас встречала представительная делегация: Гарцев, Яблоков и раннее нас возвратившийся Орехов. Но Саша почти не обратила на них внимание, а устремилась навстречу к бегущему к ней сыну. За все то время, что мы были во Франции, она почти не говорила о нем, но теперь я видел, как сильно она соскучилась по мальчику. Она прижала его, покрыла лицо поцелуями. Артур тоже был счастлив от прилета матери, колокольчики его смеха разносились по всему зданию аэровокзала, а детские тоненькие рученки крепко сжимали шею самого дорогого для него человека на земле.
Я с таким волнением наблюдал за этой сценой встречи, что как и Ланина, забыл о присутствии членов Совета Директоров. Первым ко мне подошел Гарцев. Моя рука, как обычно, утонула в его ладони.
— Как съездили, Александр Александрович, слышал, веселенькая была поездочка?
Любопытно, что ему конкретно известно, подумал я.
— Ничего особенного, возникли кое-какие затруднения с нашими партнерами, не все контракты удалось заключить. Но главное соглашение о поставке продукции в Юго-Восточную Азию подписано. Так что без работы никто не останется.
— И это весь ваш сказ?
— А что еще? — посмотрел я на него.
— Ну, например, почему не удалось заключить договор на поставку оборудования? Насколько мне известно, он было еще раньше согласован.
— Они запросили слишком высокую цену. — Эту версию срыва контракта мы согласовали с Сашей заранее.
Я видел, что мои слова не вызывают большого доверия у Гарцева.
— Без этого оборудования нам не удастся пустить на полную мощность новый цех. А он нам позарез нужен для выполнения контракта.
— Не я вел переговоры, если вы помните, у меня другие функции, — не скрывая своего недовольства расспросами Гарцева, произнес я.
— Это точно, функции у вас другие, — каким-то странным тоном произнес он.
К нам, держа сына за руку, направилась Ланина. Ей навстречу поспешил Яблоков. Она обняла его и на несколько мгновений уткнулась ему в грудь. Яблоков же по-отцовски провел рукой по ее волосам. Они о чем-то заговорили. Я видел, что Гарцев внимательно следит за этой парой, и он отнюдь не в восторге от того, что они оживленно беседуют и не обращают на него никакого внимания.
Саша и Яблоков наконец подошли к нам. Былое оживление на ее лице исчезло, теперь оно было по-деловому озабоченным.
— Через два часа мы проведем заседание Совета Директоров, — сказала она. — Я доложу о результатах своей поездки, и мы обсудим другие вопросы. Прошу не опаздывать.
Пока за плотно закрытыми дверями шло заседание Совета Директоров, я сидел в соседней комнате и размышлял над сложившейся ситуации. Какая-то кем-то произнесенная фраза постоянно вертелась у меня в голове, но вот ухватить ее за хвост я никак не мог. В тот момент, когда она была сказана, я сразу же понял, что она может быть ключевой к разгадке того, что произошло с нами в Париже, но затем события не дали мне на ней сосредоточиться, и она оказалась погребенной где-то на необъятных просторах моего подсознания. И, несмотря на все мои усилия, никак не желала оттуда всплывать. А в том, что ее необходимо как можно скорее извлечь на поверхность, я ни капельки не сомневался.
Но раз вспомнить эту фразу не удавалось, значит необходимо к разгадке тайны имени владельца компании «Сосьете рюсс» идти другим путем. Почему-то моя мысль то и дело настойчиво возвращала меня к той фотографии, что я нашел у наемного убийцы. Вернее не к самой фотографии, а к изображенной на ней девушке. Я достал снимок из бумажника. Кто она? Возлюбленная киллера? Судя по тому, как уверенно он положил руку на ее плечо, скорей всего да. Но тогда, где она? Теперь я знаю, что снимок сделан в Париже, но вряд ли она жила в последнее время в той квартире. Никаких следов ее пребывания там я не заметил.
Скорей всего ей было известно, что ее друг улетел в Россию. А заставило его совершить эту роковую для него поездку скорей всего желание заработать деньги. Он не был профессионалом, он мог убить Ланину, но не убил, он мог убить и меня — и тоже не сумел этого сделать. И перед тем как отправиться на выполнение своего опасного задания, он, наверное, обещал ей вернуться с кучей монет. Но он не вернулся, а пропал. И никто, кроме нас с Сашей, не знает, что с ним случилось. Как в этих обстоятельствах должна повести себя истинная возлюбленная? Помчаться по следам своего бой-френда, попытаться что-то разузнать об его судьбе. Но так думаю я, а вот зигзаги ее мыслей могли быть совсем иными. И вполне возможно, что она находится где-нибудь за тридевять земель.
Но даже если предположить, что она в России и ищет своего друга, мне-то как ее разыскать? Как выйти на ее след? По сути дела у меня нет ни одной реальной зацепки.
Ко мне в голову пришла идея. Правда она могла оказаться довольно рискованной, с непредсказуемыми последствиями. Но в этом деле практически все шаги с непредсказуемыми последствиями. Посмотрим, что из этого получится.
Я подошел к двери, за которой заседал Совет Директоров. Совещание длилось уже больше трех часов, но пока никто выходить из помещения не собирался. Я прислушался, дабы определить, на какой стадии заседание? Но дверная обивка не пропускала ни единого звука, надежно защищая секреты компании. Увы, Придется еще подождать.
Мое ожидание продлилось почти час. Наконец двери распахнулись. Первым выскочил Орехов, он даже не взглянул на меня, а стремительно вылетел из помещения. Я не успел показать ему карточку.
Вторым неторопливо выплыл Гарцев. По выражению его лица было видно, что он недоволен проведенным заседанием. Он хмуро посмотрел на меня, затем его взгляд упал на фотокарточку, которую я держал в руке. Несколько секунд он молча смотрел на нее.
