— Мороженое! Свежее, самое вкусное! Эскимо, пломбир на палочке. Налетай, детвора!
И мы спешили на этот зов, позабыв и про дворовые игры в войнушку, и про все на свете. Дядя Саша приехал! Мороженое и впрямь было вкусным, а учитывая жаркое лето, так и вовсе чудесным, но не только за ним мы сбегались к зеленому «жигуленку». У дяди Саши всегда был искусственный лед. Серые пластины, на которых лежали картонные ящики с холодным лакомством, укутанные двумя ватными одеялами. И вот, когда очередь расходилась, а товар заканчивался, мы выпрашивали хоть по паре кусочков этого самого сухого льда. Мы уносили его кто в чем: кто нес, завернув в полу майки, кто на кусочке картона. Много чего можно было делать с льдом… Можно было кинуть кусочек в чашку с водой и наблюдать, как поверхность тут же начинает бурлить пузырьками, а потом пить «газировку» собственного изготовления. Кто-то, подкравшись к девчонкам, внезапно касался серым кусочком спины или руки и наслаждался испуганным взвизгиванием; кто-то просто смотрел, как лед, положенный на нагретый солнцем бордюр, тает, исходя серой дымкой… А вот держать сухой лед голой рукой было нельзя. Потому как обжигал, зараза, холодом до ран. Помню, как с Генкой Кремешковым поспорили, кто дольше ледышку в кулаке продержит. И продержали почти сорок секунд, а после у обоих раны на ладонях оказались: кожу до мяса прожгло…
Вспомнилось мне это, как только прикоснулся к проклятой травинке: словно опять сухой лед тронул.
— Пап, тут все насквозь промерзло!
— Спасибо, заметил. Меня куда больше интересует, кто тут орал и куда этот крикун делся. Давай-ка вдоль линии поедем, может, что интересное углядим.
Артур
Справа царство трескучего мороза, слева солнце печет, как утюг. Никакой гармонии! Я ехал впереди, заодно присматривая за своим обормотом, хотя был твердо уверен, что исследовательский запал у Ромки пропал надолго. Мой Игги настороженно косился на опасное место и жалобно блеял. Потерпи, дружок, мы только одним глазком поглядим, и всё! Примерно так я успокаивал не только гаджа, но и себя. То, что сработала магическая ловушка, стало ясно сразу, как и то, на кого она поставлена. Не зайцев же морозить… А что кто-то (скорее всего наши преследователи) разрядил ее на себя — тут уж палка о двух концах. С одной стороны, местные, когда узнают, что с отрядом случилось, возненавидят Хайвергов еще больше: надо же, подлые колдуны людей в лед обратили! А что «добрые люди» толпой за головами всего двоих отправились, о том и не вспомнит никто… С другой стороны — мы живы. Хотя осадок на душе остался мерзкий…
На застывшую изваяниями группу мы наткнулись уже через пару минут. Люди и гаджи превратились в полупрозрачные статуи — жутковатое зрелище.
Я спешился, Ромка тоже.
— Па, мы ничего для них сделать не сможем? В смысле, ты можешь что-нибудь сделать?
— Угу. Помолиться за упокой душ.
— Я имею в виду — колдануть их! Ну чтоб разморозить…
— Если б и мог, не стал бы. Во-первых, неизвестно, какой это тип ловушки, а они, знаешь ли, разные бывают. И далеко не все разового действия.
— В смысле?
— В смысле, что зарядов маг заложить мог несколько и все — с разными задачами и алгоритмами работы. К примеру: есть основной заряд, вымораживающий определенный радиус местности, но это не все. Есть сторожевой периметр, нарушив который несчастный как бы «взводит» заклинание. Есть точка активации, она может быть как стационарная, так и блуждающая, именно она подрывает основной заряд. А еще бывает, что туда же включают заклятие «антисапер», которое гарантированно долбанет того, кто снимать заклинание вздумает.
— Фигасе! — присвистнул Ромка. — Как все сложно!
— Ну да, — кивнул я, — магия — это точная наука. С формулами, вычислениями, графиками. Я тебе описал примерную магическую сборку-капкан, сложное многоуровневое заклинание. Это тебе не огненным шариком кинуть! Хотя и шарик тоже лишь в фантастике сам собой получается.
— То есть если ты сейчас попробуешь их разморозить, то тебя тоже долбанет заклинание?
— Возможно, — пожал я плечами. — Или не долбанет. Может и метку следящую повесить, тогда и под землей от него не спрячешься… как знать? Да и смысл — размораживать несчастных? Лужами растекутся, и все дела. Не повезло ребятам, ничего не скажешь, но лучше они, чем мы. Ладно, поехали, нас твоя мама ждет…
К подножию плато мы прибыли глубоким вечером. О том, что высоко в небе я заметил парящую птицу, решил сыну пока не говорить. Может, орел местный добычу высматривает, а может и пра-пра-пра… на хвост нам сел. Тогда понятно, кто ловушку смастерил. Гаджи сопели, свесив языки словно самые обычные барбосы, полосатый Сарни еще и колючку в лапу загнать умудрился: Ромка сосредоточенно пыхтел, извлекая занозу. Я выбрал местечко поукромнее, под раскидистым деревом, меж корней которого журчал мелкий ручеек. Разложил наваху и быстренько обкопал источник, основательно его расширив и углубив. Получившаяся ямка тут же стала набираться водой, теперь из него можно черпать.
— Что дальше, пап?
— Как что? — удивился я. — Лагерь разобьем. Или ты собрался в темноте да на уставшем гадже в гору карабкаться?
На удивительно чистом небе сверкали крупные звезды, сухо потрескивал хворост в костре, над которым булькал котелок, распространяя дразнящие ароматы. Стреноженные гаджи лежали неподалеку, с урчанием поедая выданный паек. Ром и Рем выбрались из рюкзака и грызли какой-то корешок, пища и перетягивая его друг у друга. Караул я решил не выставлять, ограничившись защитным куполом. Благо где проточная вода, там и Сила. Вот от родника я наш защитный периметр и запитал. Заодно и костерок поддержит, а то дров маловато. Ромка, сидевший прислонившись спиной к дереву, вдруг хитро прищурился и спросил:
— Бать, как тебе Алва?
Я чуть не поперхнулся варевом из котла. Надо же было такое под руку ляпнуть!
— А что Алва? С чего ты глав-упыриху вспомнил, да еще на ночь глядя?
— Да вот смотрю на костер и вспоминаю, как там, в лесу, она возле тебя всю ночь сидела. Ты у нее на коленях дрых, между прочим! А она тебя по волосам гладила, нежно так… когтями… Понравился ты ей, па. Зуб даю!
— Чушь-то не пори! — посоветовал я, с трудом подобрав отвалившуюся челюсть. — Понравился… Только этого и не хватало!
Ромка рассмеялся.
— И вообще, — продолжал я, — если ты не в курсе — у нее еще с твоим дедом роман был. Может, на нее ностальгия напала?
Сын поджал губы и покачал головой.
— Что? — не понял я.
— Вообще-то никакого романа у них не было, — сказал он, — а папашу твоего она всю свою жизнь люто ненавидела. И вообще, сволочь он был. Редкостная.
Я воззрился на него в полном недоумении. Открыл рот, не смог ничего выговорить, снова закрыл.
— Мне Лукас рассказал, — пояснил Ромка, смущенно отводя глаза.
