Книга Береговая стража, страница 51. Автор книги Дарья Плещеева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Береговая стража»

Cтраница 51

Сражаясь с совестью и почти одолев ее доводами рассудка, уже мысленно поселившись в хорошем доме и помимо увесистой супруги обзаведясь любовницей, на той грани сна, где еще и действительность можно ощутить, и видения являются, Санька услышал голоса, довольно громкие.

— Заноси, заноси, — командовал незримый мужчина. — Боком… боком… так…

Мигом оказавшись у двери, Санька приоткрыл ее, сделав щель, которая позволила слышать лучше.

— Вот корпия и бинты, — зазвенел никитинский голосок. — Может, я доктора привезу?

— Сами сделаем перевязку. Выспрепар, не путайся в ногах… Потап, клади его… Григорий Фомич, где водка?

— Световид, ты ранен! — воскликнул Никитин.

— Ну, ранен, это не повод вопить на весь дом. Сперва его перевяжем, у меня только плечо задето. Закрой дверь, комнату выстудишь.

— Дивом, дивом спаслись! — сказал Келлер.

— Ты вот что, Выспрепар… ты сходи в сарай и принеси веревок, там должны быть какие-нибудь старые вожжи… а ты, Дальновид, помогай мне врачевать… разрезай на нем рубаху и держи его крепко…

— Вот водка, Дмитрий Иванович, миска, плошка…

— Подвинь сюда стол.

Незнакомый мужчина распоряжался по-хозяйски. Санька вспомнил того кавалера, который издали его разглядывал, — он, что ли?

Мимо двери быстро прошел Келлер со свечкой, оберегая ладонью огонек. Санька замер, но Келлеру было не до него.

Странные дела творились в этом доме.

— Не послать ли записочку Моське? — спросил Никитин.

— Рано, друг мой… да держи же его!.. Господину Моське мы доложим, когда все раскроем. И я хотел тебя просить — коли у нас такие новости, придержи, бога ради, Миробродовы творения, никому их не показывай.

— Обидится. От обиды он вредный делается…

— Знаю. Да только придется с ним как-то договориться.

— Ты уж сам, Световид, тебя он, может, и послушает.

— Не послушал же, когда я пытался предотвратить эту нелепую ссору с Княжниным. Жан, говорил я ему, этот господин был к тебе добр, а недостатки и нестроения есть в каждом семействе, и все женщины некстати языкасты. Нехорошо писать комедии про семейство своего благодетеля. Просто — нехорошо, как бы ты на него вдруг ни озлился. Так нет же — вместо того, чтобы спрятать свою «Бешеную семью» в сундук, снес ее в театральную дирекцию.

— Помяни мое слово — сцены этой опере не видать.

— И слава богу, Дальновид.

Санька вспомнил круглолицего юношу, которого все считали талантливым. Оказалось, этот неуклюжий гений был еще и несговорчивым.

— Но если он поймет, что издание «Каббалистической поч ты» откладывается…

— Ничего не случится, он свои переводы и письма не заберет — ведь больше они в столице никому не нужны. А если и заберет — то потом когда-нибудь, найдя других издателей.

— А не обратится ли он сгоряча, через Моськину голову?

— Будем молить Бога, чтобы он до этого не додумался. Тот господин может, выслушавши да Миробродовых творений начитавшись, посмеяться от души и слишком рано дать им ход.

— А знаешь, Световид, я бы предупредил Моську, — сказал Келлер.

— Тут ты прав. Я сейчас же напишу ему. А Потап рано утром отнесет записку. Мы доведем все это дело до сведения двора, но не сейчас и не так.

Санька слушал, затаив дыхание, и при последних словах Световида перекрестился. Кто же эти люди, чем занимаются, в каких боях получают раны, и отчего все это должно быть занимательно для самой государыни? Уж не заговорщики ли они?

О последних у фигуранта было самое туманное понятие — как и все танцовщики, он мало интересовался о событиях за пределами театра. Разве что новости светской и придворной жизни ему любопытны — не знать придворных сплетен в столице было признаком феноменальной глупости. Даже торговки ветошью могли сообщить, кто из придворных дам выходит замуж, кто из кавалеров к кому сватается, и во сколько обошлась государыне новая коллекция камей и медалей, купленная по ее приказу в Париже.

Однако даже береговая стража знала о несогласиях между государыней Екатериной Алексеевной и ее сыном Павлом Пет ровичем; знала, что «молодой двор» в Гатчине противостоит «старому двору» в столице, и из этого вырастает множество опасных интриг. Хотя государыня и не посылает знатных заговорщиков на эшафот, тех несчастных, что им служат, ждут многие неприятности, и их жизненный путь завершится, скорее всего, на сибирской каторге.

Немудрено, что Санька перепугался. Зная, что население подозрительного дома не спит, он решил отложить побег на сутки. И стал слушать дальше. Но больше двор и загадочный господин Моська не поминались, а Световид рассуждал о медицине, выказывая в ней некоторые познания.

В береговой страже не было принято обращаться к докторам — лечились сами, умели вправить вывихнутый сустав, растереть больное место, истребить горячку. Санька и сам кое-чему научился — и его перевязывали, когда «машина Славы», она же глуар, чересчур быстро спускаемая машинистами, ободрала ему плечо, и он перевязывал растяпу Бориску, налетевшего в темноте на угол, да такой острый, что кожа на виске оказалась рассечена, будто ножом. Поэтому Санька мог оценить знания Световида и его спокойствие — мало приятно, когда тебе промывают рану водкой.

Потом все стихло. Но из сего не следовало, что заговорщики спят. Санька опять забрался под одеяло, вытянулся во весь рост и подумал, что неплохо бы запасти впрок этого удовольствия — обычно все постели были ему коротковаты.

Наутро явился Никитин — осунувшийся, насколько это было возможно при его маленькой худенькой рожице.

— Вставай, сударь. Уж сегодня-то мы должны эту чертовку изловить.

Санька уныло полез из-под одеяла. Махать за дородной щеголихой Лизой ему совершенно не хотелось.

— Ну вот выше ты меня чуть ли не на аршин, — сказал Никитин, глядя на долговязую фигуру в исподнем. — И это единственное твое преимущество. И что же? Дуры бабы от тебя млеют, а от меня — нет!

— Хочешь, сведу с доброй девкой? — спросил Санька. — Ей бы замуж выйти за хорошего человека и дурь из головы бы выкинуть.

— А кто такова?

— У нас в театре служит. Ростом, поди, тебе под стать, сложена отменно, одна беда — оспа ее попортила, — прямо доложил Санька. — Вот ее никто из наших замуж и не берет, а кого кроме наших она знает? А девка — золото, добрая и… и предана будет до гроба!

Санька считал, что выразился наилучшим образом и немало был удивлен, когда Никитин расхохотался. Это было даже обидно.

— С лица не воду пить, — буркнул он. — Ежели б ты с ней поладил, горя бы не знал, она и заботливая, и честная, я ее со школы знаю… а рожу-то притираниями замазать нетрудно… Когда она на сцене намазанная пляшет, ввек не догадаешься, что болела. И оспа только лицо рябым сделала, ресницы и волосы пощадила, а то бывает, что вылезают, бывает, что и слепнут…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация