— Прогуляемся? Девушка!
Она встала, забыв о боли в ногах. Сжала кулаки. Презрительно фыркнула.
— Ого! Прямо львица, а не девушка!
— Не пойдёшь? Говоришь! — Подскочил ближе один из них. — А так?
Вдвоём, схватив за руки, куда-то поволокли.
— Вы ещё пожалеете! — только и успела проговорить.
Сзади подкрался третий. Закрыл пахучей тряпкой лицо. Голова закружилась. Её впихнули в автомобиль.
Очнулась от громкого: — Приехали!
Поняла, — ноги босые, но как сбросила туфли, не помнила. Вероятно, намеревалась бежать. Руки обмотаны верёвкой.
— Смотри, какую куколку ко дню рождения тебе привезли!
Её завели в большую комнату. Подняла глаза, чтобы осмотреться, не оставляя надежды на побег. Во главе накрытого стола… Захар!
Подошёл. Взяв за подбородок, посмотрел в глаза.
— Со свиданьицем, синеокая! — очень тихо проговорил он.
Мысли её куда-то полетели, сердце бешено заколотилось.
— Это, братва, не куколка! — повернулся к сборищу. — Это моя жена!
В комнате повисла тишина. Положив тяжёлую руку ей на плечо, подвёл к столу.
— Это Валя! Валентина! Вот это подарок! — Улыбнулся. — Вместе на дело ходили, в сорок девятом! Я рассказывал… Та самая Валя…
Раздались одобрительные возгласы. Те двое, что доставили её, предпочли куда-то исчезнуть. Вошла пожилая женщина. Украдкой взглянула в лицо Захару, тот что-то прошептал ей на ухо. Она подала знак Валентине.
Утро. Впервые за последние четыре года ей было спокойно и безмятежно. Улыбнулась. Она ещё тогда, в первую их встречу, будучи почти ребёнком, горячо и мучительно полюбила Захара и жила с этой тайной мукой все четыре года.
— Ты уж прости, Валюха! Так получилось! Знаешь, а я искал тебя! Верил! Если б не ты… А красавицей, какой стала! — Она поморщилась. Положила руку поверх одеяла.
— Виолетта я! Валька — детдомовское имя. — Привстала, прямо глядя в глаза, отчего ему внезапно стало жутко: — И часто тебе вот так, девочек в подарок привозят?
Захар ухмыльнулся, показывая ровные белые зубы.
— Д — а — а! — Протянул, рассматривая её, словно в первый раз. — А характер-то прежний! Узнаю!
В комнату вошёл здоровый мужик с неприятным, небритым лицом.
— А ну, вон отсюда! — закричала Валентина. — Не то…, — глаза непроизвольно обшарили комнату в поисках чего-нибудь потяжелее.
— Ты что, Валюха! Это же Степан! Правая моя рука!
— Теперь я — твоя правая рука!
Степан моргнул. Обменявшись взглядом с Захаром, вышел из спальни. Она, улыбаясь, посмотрела на Захара.
— Только я! Понял? — стала гладить его волосы, целовать лицо. Он смотрел ей в глаза. Утонул. Синие, они сливались воедино. Пропасть. Живая пропасть, шагнувшая к нему в душу, словно дух той самой тёмной бездны, вернулся на землю, чтобы напомнить ему, Захару, какова была его жизнь когда-то. Он всё теперь помнил. Всё. А она кокетливо, прислоняясь к нему всем телом, что-то говорила, говорила…
Первый, разработанный Валентиной план, понравился отнюдь не всем.
— Рискованно! Людей положим, а…
— Кто из вас трус, — нежным голосом жёстко заявила, — можете податься на вольные хлеба! Не держу! Или только беззащитных девочек хватать научены? — выразительно взглянула на тех двоих. У Захара желваки натянули кожу, смолчал. Впервые.
— Риск велик, но дело того стоит! — подытожил он, расставив все точки.
Прошло больше двух лет с тех пор, как они встретились, и банде Захара всё ещё сопутствовала удача. И вот однажды:
— Захарушка! — нежно и ласково пропела Валентина. — Решай, милый! Пора определяться! Живём как на вокзале вместе с этими грязными мужиками. Я, наконец, беременна! Хочу жить отдельно! — топнула ножкой. Захар напрягся.
— Ты ждёшь ребёнка? Кому это…
— Что — то я не поняла! А для кого всё это? — швырнула в него песцовым манто. Подошла к зеркалу, вынула драгоценности. — А это? Благодаря кому, всё это?
— Аристократку лепишь? — подскочил к ней, схватил за горло. Она не проронив ни звука, лишь взглянула ему в глаза.
— Виолетта! — едва шевеля губами, проговорил. Затем умолк.
Елизавета, так назвали дочь, родилась здоровым, любознательным ребёнком. Материнский инстинкт, проснувшийся в душе Виолетты — Валентины, раздражал, не давал Захару покоя. Его жена, когда-то правая рука, полностью, что называется, растворилась в ребёнке. Она по-прежнему давала ему дельные, хитроумные советы. Но безудержный авантюризм, а вместе с ним, — жажда крови и наживы, что так привлекали когда-то в молодой жене, — со временем иссякли. Ему казалось — всему виной их маленькая дочь. С некоторых пор он ненавидел их обеих. Никто и не догадывался. Это, как считал Захар, не могло долго продолжаться…
Как-то однажды Захар вернулся довольный и весёлый. Бросил небольшой грязный мешок в угол у печи, где хранился уголь. — На, вот!
Валентина вопросительно взглянула на мужа.
— Очередной трофей?
— Трофей, трофей! — ответил насмешливо.
Маленькая Елизавета подошла к отцу, оттопырив кружевной фартучек, проговорила:
— Папа! Это для маленькой Лизы? Положи сюда!
Отец без промедления развернул мешок. Держа за волосы голову убитого мужчины, аккуратно опустил её в детский фартучек. В лице Валентины не дрогнул ни один мускул.
Только сердце. Оно учащённо забилось, отдалось в ушах. Боль пронзила всю левую часть с головы до ног. Дочь вопросительно, со страхом посмотрела на мать.
— Крепче будешь! — улыбнулся Захар. — Нюни пускать не будешь! Закаляйся! — Обращаясь к жене: — Моя дочь должна быть хладнокровной и жёсткой, как я, как ты…
Валентина молчала. Смотрела и не потакала ему, но и не боясь. В ней самой, давно, внутри, не было ничего, — лишь пустота. Она, к сожалению, хорошо понимала, что объединяло их до этой минуты. Она видела, как жили нормальные, простые семьи, и хотела того же! Короткие вспышки памяти возвращали в давнюю жизнь — её родную семью, ленинградское детство.
Они с Захаром не были семьёй в общепринятом понимании. Поздно. Семейка. Да и это слово никак не подходило к их образу жизни. Сообщество. Преступное сообщество. А в центре — она! Теперь её маленькая девочка. Дочь. Беззащитная, доверчивая, как она сама тогда. Много лет назад…
— Убери эту гадость! — напряжённым голосом произнесла она.
— Неженку воспитала! Что делать с ней будем? Пусть поносит немного, а там…
— Ты слышал?! Или повторить?! — гневно произнесла жена. Сделала шаг к дочери.
— Не подходи! — заорал Захар.
