— Знаете, я ведь тоже сидел. — Глянул насмешливо, проверяя реакцию. Прочёл что-то неожиданное для себя. Признался:
— За наркоту! — Прошёлся по комнате. — Намучалась мать со мной, кто бы знал! — Глядя в окно, продолжил. — Я и среднюю, и музыкальную школу с отличием закончил! Да! Всё благодаря матери. Потом институт. На втором курсе стал подрабатывать. Играли на свадьбах, юбилеях. Деньги, что называется, лопатой огребал. Ну и пошло, поехало! Исключили за прогулы, неуды… Алкоголь, наркота… Короче, покатился! Мать — на трёх работах, большие деньги заплатила, чтобы устроить в центр для наркоманов, вылечить! Болеть начала, а я, наоборот, — выздоравливать! Работать пошёл, подумывал восстановиться в институте, да где там! Менты насели. Вспомнили. Говорят, нужна твоя помощь. Мол, знаком же тебе такой-то, вот и надо снова попасть в ту компанию! Ты ведь там свой. Я им объясняю, — не могу, мать жалко, не выдержит больше, если сорвусь! А они всё одно, — ради дела, сынок. Тысячи душ спасёшь! Короче говоря, согласился. Взяли нас всех в притоне. Не помню, в кого стрелял! Откуда помнить-то?! Снова на иглу подсел! Срок мне впаяли, до восьми. Вы удивлены?
— Но вы ведь не по своей прихоти, вы помогали! — Искренне возмутилась.
— Милая леди! Кого это волновало на тот момент?! Я ведь, действительно, сорвался!
Мужчина мотнул блестящими ухоженными волосами. — Пока сидел, матери не стало! — Закрыл лицо ладонями. — А эти сволочи…
— Кто? — не поняла Саломея. — Те, что…
— Да все они на одно лицо! И те, и другие! Знаете, что удумали? — Не дожидаясь ответа, — когда мать умерла, квартиру мою кому-то из сотрудников РОВД отдать!
— Как же…
— А так! Тяжело представить? Каждый день приезжали в тюрьму, заставляли подписать доверенность. Не давали спать, избивали. А потом… — Мужчина закрыл голову руками и стал раскачиваться из стороны в сторону. Стремительно поднялся. — Наверняка знаете о таких штуках? Под названием «слоник», повесить «на лом»? Подселить к закоренелым уголовникам, чтобы опустили… Нет?! Странно!
Матвей принялся рассказывать.
— И это ещё — детские шалости! Больше не надо вам знать! — утёр лицо рукой, будто умылся. Саломея ошеломлённо смотрела на него. Не могла поверить, прийти в себя. Ей всегда казалось, подобные вещи канули в прошлое. Двадцать первый век на дворе! Выявляли компетентные органы когда-то «врагов народа», — она читала. Молодая советская страна жестоко карала «врагов народа» — шпионов, диверсантов, заговорщиков, саботажников. Применяя всевозможные, порой изощрённые методы воздействия… Потом назвали это ошибкой, перегибами партийного руководства, «культом личности». А теперь.
Она взглянула на мужчину.
«Не погружайся в собственную душу, не начинай себя оплакивать!». Отчётливо услышала голос учителя. Повторила вслух. Матвей недоумённо и вопросительно смотрел на неё. А она внезапно увидела его в белоснежной сорочке, во фраке. Тонкие пальцы, артистично взмывают вверх, виртуозно скользят по клавишам рояля.
— Вы что-то пишите? Ну, в музыкальном смысле?
Он, удивлённый, поднял глаза.
— А Вам? Откуда? Откуда известно?
— Вас ждёт успех, поверьте!
Только сейчас показалось странным: не спросил у женщины ни документов, ровным счётом, ничего…
— Вы даже не представились! Кто вы?
Она поднялась, не отвечая, подошла к двери, взялась за ручку.
— Пишите свою композицию, не бросайте! Назовите её в честь вашей мамы!
Матвей изумлённо смотрел ей вслед. Странная гостья также внезапно скрылась, как и появилась в его доме.
— Ребята! — позвала Саломея, сбрасывая на ходу, изящные босоножки. Навстречу вышел пёс, за ним появился котёнок. Ни с того, ни сего стал прижиматься к чёрной шерсти Блэкки.
— Прекрасно! — недовольно воскликнула она. — Что на этот раз? — Быстро прошла вглубь квартиры. Чуть не налетела на осколки разбитой вазы. Крупные ромашки валялись на полу, в луже воды.
— Опять не оставили вам водички! Ну, на этот раз, точно, я им всем устрою! Ну, надо же, — сокрушённо проворчав, взялась за тряпку, затем принесла совок. — Сколько раз говорила, предупреждала! Уходите, ставьте животным воду! Жарко, ведь!
Пританцовывая, в комнату вошёл Кирилл.
— Опять?! — глядя на мать с тряпкой в руке, спросил.
— Не поняла! Что «опять?! — Присела на стул. — Жду объяснений.
Мальчик прикусил язык. — Давай, давай! И поподробнее!
— Это вторая ваза, мам! — тихо произнёс. — Прости!
Саломея со злостью бросила тряпку на пол. Разозлилась не на шутку. Однако постаралась взять себя в руки.
— Сколько воды ты выпиваешь за день? А? Кира? — Сын недоумённо поднял глаза.
— Да! Вот в такую жару? — переспросила. Мальчик улыбнулся в ответ. — Ну — у, — протянул, — литров пять! Может больше!
— 52 — А давай — ка, я надену на тебя твою дублёную куртку, зимнюю шапку, отключу кондиционер и оставлю на весь день в квартире! Без воды!
Кирилл округлив глаза, смотрел на мать.
— Как тебе такой вариант?
— Мам! Ты чего? — тихо спросил. — У тебя, что? Неприятности?
— Тебе Блэкки не жалко? — будто не слыша, продолжала она. — А Моню? Пять литров, говоришь? А им каково? — кивнула на четвероногих. — Тяжело налить воды в миску перед уходом? Бедные животные… Как немой укор, Блэкки и Моня стояли рядом, высунув языки, тяжело дыша, с надеждой смотрели на людей. Не говоря ни слова, Кирилл бросился наполнять миски водой.
— Так-то лучше! — проворчала Саломея, злясь на свою несдержанность. А про себя подумала: «Старею, что ли? Нелегко тебе? А если не тянешь, — ругала себя, — нечего было и браться! Соглашаться! Обнадёживать! Отыгралась на ребёнке? Довольна?». Взглянула на сына. Сердце сжалось. «Каникулы перевела со своими делами! Испортила! Что бы он там не говорил! А вытянулся как за лето! Не заметила даже!».
Пёс и котёнок с наслаждением лакали прохладную воду, мальчик, поглаживая по спине то одного, то другого, ласково что-то нашёптывал.
— Кирюш! — обратилась, улыбаясь, — ты не очень устал?
Поймала грустный взгляд сына. — Прости меня, хорошо?
Мальчик выпрямился. Обняла, светлую голову, прижала к себе, поцеловала макушку. Волосы сына, как и раньше, в детстве, пахли солнышком и полевыми цветами.
— Знаешь, — взяла ладонями его щёки, глядя, как хлопают светлые ресницы, — давай на ужин ничего не будем готовить! Ты сбегаешь в супермаркет. Купишь торт — мороженое, пиццу…
— Ма! Ты самая классная! — вырвавшись, радостно заверещал Кирилл. Затем. — А папа? Ему понравится, как думаешь?
— К сожалению, дорогой, папа в командировке! Так что…
— Ну, я пошёл?
