Меня затопила странная тоска, идущая откуда-то из солнечного сплетения: почти физическое ощущение потери, настолько реальное, что меня начало поташнивать. Наверное, проблемы с поджелудочной.
Мегс заметила, как я побледнела.
– Слушай, хочешь пройтись? Здесь как-то душно.
Я поднялась и последовала за ней к выходу.
Улица была полна людей – у служащих банков и городской управы был в разгаре обеденный перерыв. Мы влились в поток и какое-то время позволяли ему нести нас в направлении «Королевы».
– Значит, ты там уже была? – Мегс бросила взгляд на створчатые двери паба.
Я согласно кивнула.
– А я вот нет. Не могу набраться смелости. Призраков в этом пабе даже больше, чем было когда-то народу вечером в пятницу.
– Я никого не заметила, – усмехнулась я.
– Зато они наверняка заметили тебя, – пробормотала Мегс, слегка притормозив и заглянув в окно «Королевы».
– А ты бывала на их знаменитых вечеринках после закрытия? – поинтересовалась я.
– Нет, куда мне, шестнадцатилетке. Меня отправляли домой. Разве только кроме одного раза, когда Али не было. Но я тогда перебрала и ничего особо не помню.
По ее лицу я поняла, что ей неприятно это вспоминать. Наверное, то время не было старыми добрыми деньками для всех, кто тогда жил в Ноутоне.
– Жаль, я думала, ты сможешь рассказать мне больше, – сказала я вслух.
– Ханна сможет рассказать тебе больше, намного больше, – многозначительно протянула Мегс. – Если, конечно, захочет.
– Вчера у меня сложилось впечатление, что ей очень неприятно вспоминать те дни.
– Как странно. Для нее все сложилось самым лучшим образом.
– Что ты имеешь в виду?
– Да так, это не имеет отношения к Джен, правда. Сплетни – это проклятие городков вроде этого, не стану уподобляться местным.
Лучше я сама узнаю у Ханны, подумала я. Все равно нужно позвонить ей и выяснить, почему она не рассказала о ссоре.
– Значит, вы с Ханной не очень-то дружили?
Мегс ухмыльнулась и произнесла, избегая моего взгляда:
– А вот ее и спроси!
Мы двинулись дальше по широкой улице, удаляясь от центра, мимо многоэтажной парковки, джентльменского клуба с облупившейся вывеской, мимо нескольких пабов. Затем перешли дорогу, направляясь в сторону средневековой часовни, окруженной крошечным кладбищем, которое утопало в яркой зелени, не стыдящейся праздновать жизнь, растущую из чьих-то столетних костей.
– Я нашла кое-что среди вещей Джен, которые достались мне от Ханны. – Я чуть сбавила шаг и достала трубку.
– Это трубка, – сказала Мегс без всякого выражения.
Я шумно сглотнула, почувствовав подкативший к горлу горький комок.
– Но она принадлежала не Джен, если ты волнуешься из-за этого.
– А кому?
– Мне.
– Тебе? – Я остановилась и посмотрела на Мегс.
– Ну да. Говорю же, у меня было трудное детство. Джен отняла ее у меня. С тех пор я завязала.
– А сама она не употребляла?
– Как тебе сказать, – моя спутница медленно шагала по улице. – Посмотри вокруг. В этом городе все так или иначе на чем-то сидят. Здесь не очень-то много других развлечений.
– Я имею в виду…
Она не дала мне закончить:
– Я поняла. Нет, она не была зависимой, по крайней мере не от наркотиков точно. За ней водились другие слабости.
Она говорит о твоем парне, подумала я, но не стала переспрашивать, чтобы не произвести впечатление не понимающей намеков дуры. В конце концов, я же теперь почти детектив.
Мы повернули еще несколько раз, петляя по застроенным невысокими зданиями из красного кирпича переулкам, и оказались в начале узкой длинной улицы, упирающейся в зеленое облако парка. Дома тут были выше и шире, почти все по три этажа, в основном покрытые белой штукатуркой, что придавало улице вид сериального павильона. Мы остановились напротив трехэтажного дома, укутанного строительными лесами по самый конек крыши.
Status: не прочитано
17:47 22 июня 2015, понедельник
Bloc Party – Трипадвизор «Like Eating Glass»
Прости, мне снова помешало это дурацкое ограничение количества знаков! Постараюсь рассказывать покороче, честное слово. Хотя, возможно, мои полные излишних деталей письма понравятся тебе тем, что они помогают снова увидеть и почувствовать эти бывшие когда-то твоим домом места, услышать звуки и голоса когда-то родных тебе людей. Вдруг эти детали заставят тебя захотеть вернуться назад?
– Вот он, тот дом, где они жили с Ханной, – Мегс указала пальцем в сторону лесов. – Честно говоря, давно пора было сделать в нем ремонт. Он уже тогда находился в ужасном состоянии. Ее комната была в мансарде, под самой крышей. В тот год зима выдалась дождливой, и на потолке появилась черная плесень. Такая, про которую говорят, будто она вызывает рак. Плесень была как живая, иногда мне казалось, что она движется и смотрит из темноты. Они с Ханной вечно экономили деньги и отключали отопление на ночь. Я помню, мы спали с Дженни в одном спальном мешке, в шапках, под двумя одеялами и все равно дрожали. Забавно, но, несмотря на холод, это одно из самых теплых моих воспоминаний, – Мегс вздохнула и поежилась. На руках у нее выступили мурашки.
– Ты тоже жила тут вместе с ними?
– Нет, я жила в поселке, сорок минут на автобусе отсюда. Но твоя сестра иногда пускала меня переночевать, когда Ханны не было дома. Мы заказывали пиццу и смотрели фильмы внизу в гостиной.
– Я смотрю, ты недолюбливаешь Ханну?
– Если хочешь знать мое мнение, она двуличная. На словах они были лучшими подругами, работали вместе, снимали жилье на двоих. Но она всегда как будто завидовала Джен, хотя вслух ничего никогда не говорила, Меня она едва терпела, называла маленькой маньячкой, потому что я ходила за Джен по пятам и донашивала ее одежду. «Не давай ей повод думать, что она может здесь поселиться» – вот так она говорила, завидев меня.
– Мегс, Ханна сказала мне, что Джен собиралась уехать куда-то со своими новыми друзьями. Тебе что-нибудь известно об этом?
Она нахмурилась и почесала затылок.
– Со мной она ни разу не говорила об отъезде.
– А друзей упоминала?
– У нее был миллион знакомых. Ее все любили, вокруг нее всегда был праздник. Она называла своими друзьями половину Ноутона, – она сощурила глаза и посмотрела куда-то вверх, на окна второго этажа. – Знаешь, сам дом кошмарный, но у него есть достоинство, ради которого можно закрыть глаза на любые недостатки. Сад. Там сзади огромный сад с плодовыми деревьями и цветами, заросший и дикий. Джен любила сидеть на крыльце и курить, глядя куда-то в глубину листвы. Всегда одна, всегда в наушниках и с банкой сидра. Кто знает, о чем или о ком она думала тогда, закутанная в одеяло, так что наружу торчали только ее тоненькие ручки и копна волос. Она называла это «время грустить». Иногда она проводила так целые часы, куря одну за одной, пока весь сад не погружался во тьму. Когда из окна кухни мне был виден только тлеющий кончик ее самокрутки, я знала, что пора поставить чайник и позвать ее в дом. Иногда о ней самой приходилось заботиться.
