Народ все прибывал. Я начала медленно пробираться к бару и поближе к Крису.
Наконец я оказалась у стойки через два человека от него и принялась наблюдать. Нужно было как-то привлечь его внимание, заговорить с ним. Безрезультатно я пыталась поймать его взгляд: прозрачно-голубые глаза ускользали от меня, как лед в стакане с водкой. У него был приятный голос, но ужасный акцент, который делал речь невнятной. Крис говорил не на кокни, который я волей-неволей научилась неплохо понимать благодаря ежедневным поездкам в метро. Нет, это был настоящий дворовый британский английский, как у детей из кварталов социального жилья, тот самый, который пародируют комики на ТВ, и речь шла о футбольной премьер-лиге. Я невольно закатила глаза.
Внезапно я почувствовала, как народ в зале взволнованно зашевелился. Рядом со мной у стойки появился мужчина в бархатном блейзере с волосами цвета имбиря и тонкими чертами лица. Он напоминал университетского профессора – усталый взгляд умных глаз за очками в толстой оправе, аура спокойствия и легкого превосходства. Его лицо казалось знакомым, но я не смогла вспомнить, откуда его знаю. Он попросил извинения за то, что толкнул меня, хотя вовсе и не толкал, а только слегка задел своим бархатным рукавом. Я кивнула. Затем он повернулся к Крису и произнес, громко и отчетливо:
– Эй, Крис! Привет, мейт! – Он сделал рукой жест, означающий в Англии предложение выпить, а по российским меркам больше похожий на оскорбление.
Крис машинально, не прерывая бурного монолога, поднял свою почти полную пинту, демонстрируя, что у него пока есть что пить. Но через секунду он резко замолчал и устремил на незнакомца ошарашенный взгляд.
– Ты какого хрена тут делаешь? – Глаза Криса моментально налились яростью.
– Меня пригласили на открытие. Это же историческое событие, мейт! Решил поддержать, да и тебя послушать.
– Засунь свою поддержку откуда вытащил и катись отсюда, – прошипел Крис сквозь стиснутые зубы. Кто-то из стоящих рядом мужчин положил ему руку на плечо, пытаясь умерить нарастающий гнев.
– Крис, ну не заводись так сразу. Может, пойдем покурим? – не теряя самообладания предложил незнакомец.
Мне было видно лицо Криса, и оно предвещало бурю.
– Я с тобой никуда не пойду, ублюдок!
Я заметила, что Крис весь сжался и задрожал, точно полицейская овчарка, готовая вцепиться в горло. Все вокруг замолчали.
– Старик, ну что ты, это же я. Ну, давай! Ради старых времен, выпей со мной и давай пообщаемся. Подумай, прошло столько нет. Сколько еще ты намерен избегать этого разговора? Есть кое-что важное…
Он не успел договорить, потому что Крис обхватил его затылок и со всей силы ударил его лицом прямо о барную стойку. Все произошло так быстро, что никто даже не успел вмешаться. Все ахнули. Кто-то выругался. Крис стоял над незнакомцем, чье лицо приземлилось прямиком в лужу разлитого пива, и сверкал глазами.
– Ну что, выпил за старые времена? А теперь убирайся отсюда, – сквозь сжатые зубы процедил Крис.
Вокруг них образовалось кольцо, как на концерте /на танцполе/ в мошпите, перед началом самого быстрого трека. Я оказалась в первом ряду. На секунду я подумала, что незнакомец ответит ему. Судя по всему, он и сам был не уверен. Но нет, он лишь, слегка пошатнувшись, распрямился, вытер салфеткой мокрое лицо и вышел прочь, расталкивая толпу бархатным плечом. Народ зашептался. Лицо Криса было багровым от гнева. На стойке виднелись мелкие бурые капельки крови, которые медленно растворялись в луже лагера.
Между тем наступило время выхода на сцену второго из четырех заявленных исполнителей. Я подумала, что пауза станет отличной возможностью представиться Крису и поговорить с ним, но, глядя на его потухшие глаза и азарт, с которым он уничтожал одну пинту «Стеллы» за другой, поняла, что лучше пока сохранять дистанцию. «Стеллу» пьют парни, которые избивают своих жен, ведь так говорят?
Прошло минут двадцать, когда кто-то окликнул его, и он, одним глотком осушив третью пинту, двинулся в сторону сцены. Я последовала за ним. Где-то на входе я столкнулась со Стюартом.
– Мне так и не удалось до него добраться, кругом толпа, – с досадой в голосе пожаловалась я, скрыв, что на деле у меня просто не хватило духу. – Похоже, он и правда местная знаменитость.
– Ничего, подойдешь после. Как раз будет предлог – похвалить выступление.
Мы встали с краю, почти у самого выхода и тихонько перешептывались, в ожидании переминаясь с ноги на ногу. Тут Крис запрыгнул на низенькую сцену, и в крошечном зале, заполненном на две трети, наступила полная тишина. Все взгляды были обращены на него. Я огляделась. В толпе нашлось несколько молодых парней и девчонок, остальная публика состояла из тех, кому было за тридцать.
– Классная гитара, – прошептал Стю, показывая пальцем на инструмент, который МакКоннелл изящно подхватил с подставки. – Винтажный «Гибсон ES». Характерный алый цвет. Правда, год точно не скажу, но явно после шестьдесят второго. Их тогда начали делать по… – Он осекся, поймав мой смеющийся взгляд.
– Прости, – он скорчил виноватое лицо, – просто люблю гитары.
– Да уж вижу! – Я улыбнулась и устремила взгляд на сцену.
Крис выждал пару секунд, затем подошел к микрофонной стойке и остановился. Посмотрел куда-то поверх голов, неловко поправил воротничок поло, провел рукой по лбу, прокрутил лиловую фенечку на левом запястье – будто исполнил одному ему понятный ритуал или нажал секретные кнопки машины, перед тем как включить зажигание. Он крепко, до побелевших костяшек пальцев, обхватил микрофон рукой. Несколько секунд в темном зале слышалось только его тяжелое дыхание. Казалось, в эту минуту он превозмогает себя.
Постояв так пару секунд, он прочистил горло и снова посмотрел куда-то вверх. В толпе кто-то свистнул, не выдержав напряжения момента. И, наконец, Крис заговорил:
– Олрайт, «Королева», – с меланхоличной улыбкой он оглядел толпу. – Как же странно вновь оказаться в этом доме с привидениями и увидеть здесь столько знакомых лиц. Али, дружище, это твоя вечеринка! – Он подхватил стоявшую у ног пинту, поднял высоко над головой, и толпа повторила его движение. Крис отхлебнул пива и шумно проглотил. – И мы играем для тебя.
Как описать музыку? Это невозможно, да и, наверное, не нужно. Лучше я опишу, что почувствовала в тот момент, когда Крис закрыл глаза и провел пальцами по струнам болтавшейся у него на шее красной электрогитары. Когда он снова открыл глаза и невидящим, полным тоски и гневного величия взглядом обвел толпу, я поняла, что это уже не он. Это был кто-то другой. Кто-то могущественный, пугающий и манящий. Меня накрыли ужас и восторг, и я хотела только одного: чтобы музыка никогда не прекращалась.
Мне не забыть ту первую песню. Это был кавер The Stone Roses, я знала только припев, но слова не имели значения. Толпа произносила их вместе с ним, как заклинание, и своим хрипловатым баритоном Крис вел нас узкой тропой через долину смерти.
