– Он там похоронен, – наконец произнес он.
– Кто?
– Король Артур.
– О’кей. Но разве это не остров где-то в океане? – повторила я, глотая улыбку.
Бен проигнорировал мой вопрос.
– Король Артур лежит внутри горы. Это хрустальная гора, которая является входом в царство мертвых. Когда народ позовет его, Артур проснется и встанет во главе несметного воинства. И возродит великую империю. Вот почему Авалон – начало и конец всего, колыбель и могила.
– Это просто красивая легенда, Бен. При чем тут фестиваль? И моя сестра? – У меня ныли виски, и я не была настроена слушать эти сказки дольше, чем того требовало чувство жалости к несчастному.
– А тебе не приходило в голову, что фестиваль проходит там не случайно? Что люди, которые основали его, выбрали место сознательно? Как и день?
– А что за день?
– Первая суббота после девятнадцатого июня. Почти всегда Гласто начинается именно вокруг этой даты.
«Сон в летнюю ночь» – я вспомнила книгу в твоей коробке и почувствовала неприятное покалывание где-то глубоко в переносице, как будто вдохнула красный перец. Но вслух ничего не сказала.
Бен сверкнул на меня глазами и нервно потер ладони о свои худые, обтянутые замызганными джинсами колени.
– Это место наполнено духами, добрыми и злыми. Люди, основавшие фестиваль, посвятили его друидским божествам. Они празднуют великий праздник солнцестояния. Это время, когда духи ходят по земле, говорят с людьми и завладевают их телами. Я думаю, друидские жрецы выбрали ее своей белой королевой и оставили там, на дне озера. – Он зашелся приступом глубокого лающего кашля.
Я поднялась на ноги, чтобы дать ему бутылку воды, но голову повело, и я ухватилась за ближайшую гору вещей, повалив их на пол.
– Что ты наделала! – вскричал Бен и принялся извлекать из-под книжного завала свои драгоценные бумажки.
– Тебе не кажется, что тут несколько жарковато? – спросила я, утирая со лба испарину, пока он осторожно раскладывал по своим местам хрупкие, как крылья бабочек, истлевшие газетные вырезки. Пластинка кончилась, и в наступившей тишине раздался глухой рокот, доносившийся откуда-то снизу. – Что это за звук?
Он прислушался:
– Наверное, с улицы.
– Да нет, это внутри дома. – Держась за стену, я поднялась и приоткрыла дверь.
Обжигающий черный дым ударил меня прямо по глазам. Я шагнула к перилам и глянула вниз. По ступенькам на второй этаж медленно взбиралось черно-рыжее жидкое пламя, будто перетекая снизу вверх. Первый этаж, сколько хватало глаз, был охвачен сине-бурыми всполохами. Вверх, будто джинн из бутылки, столбом шел черный дым.
Status: не прочитано
07:27 26 июня 2015, пятница
The Maccabees – «About Your Dress»
Я захлопнула дверь, но комната уже наполнилась гарью. Глаза саднило и щипало, горели щеки.
– Бен! – крикнула я. – Бен, пожар! Нижний этаж горит.
Он схватился за голову и побелел:
– Это они! Они нашли меня! Я не должен был рассказывать тебе.
– Бен, ты бредишь! Нам надо бежать отсюда как можно скорее. Если первый этаж горит, то скоро тут может обвалиться пол.
Я позвонила в службу спасения, и там ответили, что пожарные уже в пути.
Лампа потухла, комнату освещал только свет фонарей из окна. Значит, огонь добрался до проводки, подумала я.
– Тут есть выход на крышу?
– Есть, но он в комнате справа; боюсь, вход туда… ограничен.
– А что там, прямо по коридору, за дверью?
– Ванная комната.
– В нее можно зайти?
– Там сейчас хранится моя коллекция снежных шаров и еще кое-какая мелочь.
– Нам хватит там места?
– Думаю, да.
– Тогда бежим.
Я дернула на себя дверь, но она не поддалась. На секунду я подумала, что ее завалило с той стороны, но это было невозможно: створка открывалась внутрь. Я повернулась к Викерсу:
– Бен, ты что, запер дверь?
Вместо ответа он обнял свои колени и начал качаться.
Я присела рядом с ним. От пола начинал идти жар.
– Бен, посмотри на меня. Ты действительно запер дверь? Зачем? Мы же умрем здесь!
Наши глаза встретились.
– Мы все равно так и так умрем. Они убьют нас, – пробормотал он.
– Да о чем ты говоришь?! Ты просто поставил чайник и забыл. Это просто чайник.
– Просто чайник? – В его глазах мелькнул проблеск разума.
– Да, – сказала я как можно тверже и спокойнее, как говорят с животными. Из-под двери начинал пробиваться черный дым.
Он продолжал смотреть мне в глаза. Я не могла понять, плачет он или глаза слезятся от дыма.
– Прости меня… прости, что я позволил им сделать это с тобой. – Бен, как во сне, погладил меня по волосам. Но видел он перед собой другое лицо – не мое. Я заметила, что в сжатом кулаке блеснул ключ, и поймала пальцы, перебиравшие мне волосы:
– Бен, ты ни в чем не виноват. Ты замечательный.
Пол становился обжигающим. Надо было бежать. Покачиваясь, он зачарованно смотрел на меня, очевидно, вглядываясь в твои черты. Его словно охватил транс. Нужно было что-то делать, чтобы спасти нас обоих. Тогда я наклонилась и поцеловала Бена прямо в губы, медленно и как могла нежно. Его пальцы разжались. Я схватила ключ и прошмыгнула к двери.
Распахнув ее, я бросилась вперед, но, видимо, от притока кислорода из открывшейся двери пламя, подбиравшееся к ванной комнате, развернулось, точно заметив новую жертву, и потянулось в мою сторону по деревянным перилам лестницы. Я отпрянула, но огонь успел лизнуть предплечье. Боль была ледяной и отрезвляющей.
– Черт, мы в ловушке!
Сквозь дым мне было видно, что Бен педантично складывал твои вещи в коробку, как будто ничего не случилось, как будто вокруг нас не полыхал огненный ад. С лестницы послышался резкий хлопок и треск – огонь добрался до первой банки с растворителем.
– Бен, – я трясла его за плечи, – нам надо бежать отсюда, Бен, пожалуйста!
Достав из пакета бутылку воды, я стянула с себя футболку, вылила на нее и обмотала вокруг лица. Затем сорвала с вешалки какую-то тряпку и тоже облила водой.
– Бен, у нас отравление угарным газом, поэтому ты ничего не соображаешь сейчас, но поверь, надо убираться отсюда как можно скорее.
Казалось, он услышал меня. Я замотала тряпку вокруг его лица.
– Кажется, если я правильно помню, снизу температура ниже, так что придется ползти.
– Но ее вещи! Я не могу бросить их тут. Это же все, что у меня есть!
