Я прошлась по поляне, осторожно переступая через спящих. Моих спутников видно не было, и я решила подождать. Я уселась поближе к костру. Одежда начала подсыхать от холодного ветерка, и я промерзла до костей. Внизу под холмом раскинулось необъятное марево огней. Небо над нами понемногу начинало светлеть. Еще одна бессонная ночь, думала я.
Рядом со мной веселая компания друзей, передающих по кругу сладко пахнущую самокрутку, галдела и грызла чипсы и еще какую-то хрустящую еду из пакетов. Одна из группы, девочка, перехватила мой взгляд, когда я голодными глазами следила за тем, как она кладет в рот пригоршню воздушной кукурузы.
– Иди к нам, – позвала она и протянула мне пакет.
Я в нерешительности посмотрела на группу. Остальные обернулись на меня. Их было четверо: три девочки и один парень.
– Правда? Спасибо!
Они подвинулись теснее друг к другу, освобождая немного места для меня. Я втиснулась между двумя худенькими блондинками в ожерельях из тряпочных цветов, отличающимися только длиной волос. По кругу мне пришла самокрутка, а потом пакет с чипсами, который мне позволили оставить себе.
– Ты потерялась? – спросила блондинка с прической эльфа, дружелюбно улыбаясь.
– Вроде того. Я должна найти своих друзей, мы договорились встретиться здесь, но их нет.
– В первый раз на Гласто? – спросила блондинка с волосами ниже талии.
Я кивнула.
– О, ребята, – обратилась она к остальным, – с нами Гласто-девственница!
– Как тебя зовут? – спросил меня парень.
– Вероника. А вас?
– Я Лиза, – сказала блондинка-эльф. – Это Хелен, – показала она на Рапунцель.
– Его зовут Майлз, а я – его девушка Робин. – Мне протянула руку огненно-рыжая веснушчатая девчонка. – Получается, ты тут одна?
– Ага.
– Тогда оставайся с нами! – Хелен-Рапунцель обняла меня за плечи и вложила мне в пальцы тлеющую самокрутку. – Скоро рассвет.
Я затянулась вкусным съедобным дымом и почувствовала, как меня накрыло теплой волной покоя. Сидя рядом с незнакомцами на голой земле, голодная, исцарапанная, в мокрой одежде, я чувствовала себя в полной безопасности.
– А что тут самое классное? – обратилась я к Хелен и остальным. – На Гласто?
Она вытаращила на меня глаза и посмотрела на товарищей, словно я только что ляпнула несусветную глупость.
– Самое классное? Блин, ну ты даешь! – Хелен развела руками. – Да тут… тут все волшебно. Правда, ребята?
Все утвердительно закивали и замычали.
– Но ведь есть то, ради чего именно вы приехали сюда? То, что делает этот год по-настоящему особенным?
Хелен задумчиво почесала в затылке.
– The Libertines! – выпалила девушка Майлза с птичьим именем, которое мне было никак не запомнить. – Прошел слух, что они приедут, но я так до конца и не верила. А когда увидела их, просто с ума сошла от счастья. Это было невообразимо! Майлз посадил меня на плечи, и я видела их, Карла и Питера, живьем, не на экране. Видела их вместе, понимаешь?! Я даже плакала.
Ты бы тоже плакала, правда, Джен? Надо и мне увидеть их, подумала я, а вслух спросила остальных:
– Ну а вы, ребята?
– По-моему, здорово, что пригласили выступить Pussy Riot! – откликнулась Лиза. – Они достойны восхищения. Такие смелые! Девочки, которые не побоялись пойти против системы и не отступили от своих убеждений. Я их очень уважаю. У меня даже розовая балаклава есть. – С этими словами она натянула на голову розовый носок с дырками для губ и глаз. – Теперь это символ борьбы!
Джен, ты ведь не в курсе насчет Pussy Riot. Я обязательно расскажу тебе, но в другой раз. Ты бы оценила, я уверена.
– Ну а Майлз здесь ради Канье! Правда, Майлз? – Лиза шутливо прописала ему локтем по ребрам. – Майлз обожает Канье.
– Да заткнись! – с шутливым гневом вскинулся тот. – Я жду речь далай-ламы!
– Неужели он тоже будет здесь? – удивилась я.
– Да, его выступление завтра! Мы должны пойти.
Я согласно кивнула и повернулась к Рапунцель:
– Хелен?
Та пожала плечами:
– Мне ближе мейнстрим, я здесь из-за The Red Room. Ну, то есть билет-то я купила до того, как утвердили программу, но букмекеры принимал ставки один к пяти или вроде того, что хедлайнерами станут именно они. Я думаю, шоу будет потрясающее.
Да уж, подумала я, принимая из ее пальцев почти догоревшую самокрутку. Это будет шоу, которое войдет в историю. Я тоже здесь ради него.
Еще в ту ночь я узнала историю Стоунер-Серкла – именно так называли Каменный круг завсегдатаи Гласто. К нам подсел волосатый парень с длинной бородой с бусинками и стал объяснять значение символа. Наблюдая, как на другом краю бескрайних полей медленно-медленно занимается рассвет, я вполуха слушала его бессвязный рассказ:
– Изначально место называлось Лебединым кругом. Видите тот треугольный камень? Это голова лебедя, и солнце взойдет прямо над ней. Человек, который построил круг, говорит, что это ворота в мир мертвых.
– Постой, – перебила я, – как он может что-то говорить, если кругу тысяча лет?
– На самом деле всего двадцать три. Его построил в девяносто втором году человек по имени Юэн Макбет. Он вырос в Дартмуре и, говорят, будто бы умеет слышать, как говорят камни. Мистер Ивис, бородатый дедуля, главный организатор фестиваля, попросил его построить на территории фермы храм камней. Макбет слушал землю и ветер, и они рассказали ему историю Орфея, очаровавшего всех своей божественной музыкой и после смерти ставшего лебедем, который вечно тянется к своей лире. Каждый из камней круга символизирует звезду, всего их около двадцати. В солнцеворот первый луч восходит над головой лебедя. Это место – действующий храм друидов.
Пока он говорил, над горизонтом забрезжил первый луч и, как по волшебству, вознесся золотым нимбом прямо над треугольным камнем. Вслед за ним, как хедлайнер на сцене, под восторженные выкрики, барабанную дробь и пение толпы, показалось огромное алое солнце. Я подумала о том, что Орфей тоже искал пропавшую девушку, и для этого ему пришлось спуститься в ад.
– Всякий, кто зашел в круг, почувствует в себе духа и унесет с собой его часть, – продолжал волосатый парень. – Круг исцеляет. Круг – это врата.
Я растянулась на влажной траве, глядя на восток. Вокруг смеялись, танцевали, дышали веселящим газом, спали и занимались сексом тысячи людей. Мне очень хотелось быть частью общего праздника, но я не могла не думать о тебе, я чувствовала рядом твое присутствие: так бывает, когда, войдя в квартиру, точно знаешь, что мама дома, даже если свет не горит и вокруг тихо. Не бросай меня, Джен. Завтра мне потребуется твоя помощь. Мне захотелось поговорить с тобой, и я одолжила у Рапунцель ее телефон. Пока я пишу тебе письмо, над нашими головами всходит багровое солнце, освещая раскинувшуюся у моих ног сцену для последнего акта этой истории.
