– Залезай в ящик!
– Хью, ты уверен?.. – попробовал возразить Марк.
– Да, черт возьми, уверен! – Он оскалился на сонграйтера точно хищник.
Наверное, я сильно побледнела, потому что Марк двинулся ко мне со словами:
– Ты в порядке?
– Похоже, малышка ловит бледную, – усмехнулся Хьюго, когда меня согнуло пополам от сильнейшего спазма, идущего откуда-то из глубины живота. – Смотри не заблюй мне ботинки. Видно, что-то ты все-таки проглотила.
Я сплюнула на пол едкую желтую слизь вперемешку с прожилками крови. В глазах было темно. Колени дрожали, я начала сползать вниз. Хьюго подхватил меня на руки, поднял и заботливо, как младенца, уложил в ящик, тщательно залепив мне рот скотчем. Я услышала, как над головой защелкнулся замок. Потом послышались голоса: пришла Шона. Я попробовала закричать. Безрезультатно.
– Ребята, ну что, вы готовы? – спросила ассистентка. – Что у вас тут за бардак?
– Да так, – со смешком произнес Хьюго. – Мы же рокеры, мы разносим гримерки, Шона. Такова традиция. Скоро ты к этому привыкнешь.
– Уж лучше гримерка, чем номер в отеле за десять тысяч фунтов, Хью, – кокетливо захихикала она. – Марк, а где та девочка, которая к тебе заходила?
– Ушла, – бодро отозвался Хью. – Ладно, ребята, сегодня лучшая ночь в нашей жизни. Пошли!
Раздался хлопок входной двери. Меня окутала тьма.
Я лежала, не шевелясь, стараясь сфокусироваться на колючем пластике под щекой. Мозг твердил мне: это не по-настоящему, это фильм, который мы смотрим в твоей комнате в нашей старой квартире, и вот-вот придет мама и разгонит нас по кроватям, потому что завтра в школу. Дура. Мне не под силу никого спасти: ни тебя, ни тех девочек, ни даже себя. И вот я лежу, скрючившись, в черном ящике, который скорее всего станет моим гробом, и жду, пока твой убийца отыграет черную мессу в алых лучах заката почти что самого длинного дня в году. Я загнала себя сюда своими руками.
От гипоксии по телу побежали мурашки, голову вело, как тогда, в детстве, когда мы до одури кружились под музыку и с хохотом падали на диван. Я думала о маме, о боли в виске, которая пульсировала, как метроном; я думала о том, как щетина Криса касалась внутренней поверхности моих бедер. И все глубже и глубже проваливалась на дно колодца, чтобы исчезнуть, раствориться в его необъятной черной маслянистой глубине. Меня убаюкивала далекая печальная мелодия. Я видела размытые неоновые буквы, медленно плывущие мимо, рогатую коровью морду, выплывающую из тумана, разноцветные узоры, потом твое лицо. Это ты привела меня сюда, Джен, как белый кролик.
Status: не прочитано
04:41 30 июня 2015, вторник
The Libertines – «What Became of the Likely Lads»
Внезапно музыка стихла. Наверное, в айподе села батарейка. Или я просто потеряла сознание. Это небытие продлилось несколько минут. А потом, в наступившей тишине, я услышала хлопок двери. Собрав все оставшиеся силы, я отчаянно задергалась всем телом, приведя ящик в движение. Послышались чьи-то шаги и щелчок. Крышка открылась, и глаза ослепил яркий свет фонарика.
– Крис, – только и прошептала я горькими от желчи губами, когда он осторожно отлепил скотч и его большие руки подхватили меня за подмышки и потянули вверх. Он посадил меня на пол. Я прижалась к нему всем телом, как ребенок или щенок.
– Крис, не отдавай меня им, пожалуйста.
Я уткнулась носом ему в шею, почувствовала его запах, обычно будоражащий, а сейчас действовавший как успокоительное. Его кожа была теплой и немного влажной. Я беспорядочно целовала его в лицо и в губы и тихонько всхлипывала, пока он не отстранил меня, протянув мне бутылку с водой. Я сделала несколько жадных глотков.
– Вероника! – наконец сказал Крис, обхватив ладонями мое лицо. – Что здесь произошло?
На нем был синий жилет фестивальной охраны.
– Крис, как хорошо, что ты здесь! Хью хотел убить меня, он… он кормил меня таблетками. Но потом ему помешал Марк. Он хотел спасти меня, но у него не вышло. А потом они ушли на сцену и оставили меня в этом ящике, чтобы разобраться со мной после. Я… я думала, это конец, что…
Я заметила его потрясенный взгляд. Нужно было признаться ему во всем:
– Я врала тебе. Я не из Йоханнесбурга. Я из Санкт-Петербурга. Ты встречался с моей сестрой, Джен, восемь лет назад. А потом она пропала. Я приехала в Ноутон, чтобы найти ее, Крис. Прости, что наплела всякую фигню, надо было сказать тебе все сразу. Мне не нужен никакой Хью. Мне нужен ты. И нужна правда о Джен, – я снова уткнулась ему в шею, не в силах поверить, что все закончилось; на глаза наворачивались горячие слезы. – Марк убил Джен, нашу Джен. Она написала песню, ту песню «Smokers Die Younger», главный хит The Red Room, и Марк убил ее и забрал песню себе. Вот она, правда.
Притаившись, я ждала его реакции. Но Крис просто молчал.
– Как ты узнал, что я здесь? – Я обхватила руками колени.
– От Ханны. Ханна сказала мне, что ты пошла сюда. Она весь день пьет в баре для ВИП-гостей, тут недалеко. Она видела тебя. Когда я шел мимо, она поймала меня за рукав. И знаешь, что она мне сказала? – Он выглядел ошарашенным. – Она сказала: «Крис, и как тебе хватает совести спать с младшей сестренкой девки, которую ты убил своими руками?» Я вообще не понял, о чем она. И тогда Ханна объяснила мне, кто ты и что делаешь в Ноутоне. Оказалось, эта тупая корова все восемь гребаных лет думала, будто я убил Джен и замуровал ее в цемент возле паба. А потом ты написала свой пост, и она откликнулась. Специально наговорила тебе ерунды, чтобы сбить со следа, да еще отправила за тобой двух гопников, чтобы те припугнули тебя, и ты больше не совалась в наш город. А потом она упомянула, что видела тебя здесь. Тут я сразу понял, куда ты пошла и зачем, и только надеялся, что с тобой ничего не случилось.
Я утерла кулаком слезы:
– Так ты что, знал?
– О чем?
– Что Марк убил ее. Иначе как бы ты понял, к кому я пришла? – Мой голос дрожал.
Крис отвернулся.
– Ты все знал!.. – Я вскочила на ноги, сердце стучало где-то в висках, горячо и гулко. Мне хотелось убежать отсюда, но бежать было некуда. Внезапно дверь открылась, и на пороге показался Марк. Он вытирал полотенцем лицо.
– Кристофер? – Марк так и застыл с тряпкой в руке.
Я увидела, как что-то изменилось в его лице, оно стало таким же беспомощным, почти влюбленным и полным надежды, как пару дней назад в пабе, когда Риммер заметил Криса в толпе.
Вместо ответа Крис вскочил на ноги и ударил Марка кулаком в глаз. Тот пошатнулся, ухватился за край стола, но удержался на ногах и, собравшись с силами, с размаху прописал Крису прямо по лицу. Они стояли и смотрели друг на друга и на кровь на своих руках.
– Крис, прости меня, – тихо сказал Марк и сделал шаг вперед. На секунду я подумала, что он собирается обнять его, но потом Марк замер, увидев вновь наливающиеся яростью глаза МакКоннелла. Они уставились друг на друга, как два пса.
