Как быстро темнеет. Лес в одно мгновение из мрачного стал непроходимым, а моросящий дождь превратил пешеходную тропинку в растоптанную глину. На следующем повороте тропинка выходила на крутой берег тихой речки и здесь обрывалась. Это давало возможность осмотреться, благо тьма на открытом месте над рекой и над противоположным пологим берегом была не такая непроглядная. Осмотреться не удалось. Резкий свист, как летящий с неба удар бича, бросил меня на землю, и, не удержавшись на песчаном склоне, я заскользил вниз к воде. Скольжение перешло в неуправляемое падение и кувыркание. В очередной раз, развернувшись лицом к небу, я успел заметить на его фоне две небольшие фигурки. Сову, бесславно удирающую во тьму, и малоприметный треугольник, индифферентно висящий надо мной. Мое падение закончилось в теплой по-летнему реке. Что-то подсказало мне уйти глубоко под воду и вынырнуть среди камышей недалекого противоположного берега. Оттуда я следил, как, покружив над водой, украшенной кругами от дождевых капель, странный треугольник скрылся в серости дождя. Интересно, это был только наблюдатель или уже терминатор?
Сколько времени я сижу в оцепенении в этих драных камышах? Надо выбираться… Но за моей спиной пологий берег и на нем ни кустика. Красивый заливной луг. Только это красота не радовала сейчас. В общем-то, спрятаться просто негде. Кроме того, непонятно, надо ли вообще прятаться, и если надо, то от чего. От кого — понятно. А вот на противоположный берег перебраться проблематично. Плыть саженками, или какой там стиль подобает такому случаю — страшно. Могу, в принципе, пронырнуть. Только нырять в плотно подступивших сумерках тоже страшно. Долго собираюсь с силами, мыслями и что там ещё осталось, и из тьмы ухожу во тьму — в длинный нырок. Сразу вспоминаются сказки про сомов, ворующих детей, про рака-свистуна и тому подобных героев омутов. Странные игры ума. Рак, наверное, самая малая проблема, которая должна меня беспокоить. Неожиданно на очередном гребке руки утыкаются в песок. Ну да, так и есть… Я старательно проныривал речку глубиной в метр… Наверное, моя задница торчала на столько же над водой…
Вот я и на берегу, лес — в десяти метрах впереди. И в двадцати вверху. Крутой песчаный берег не оставляет надежд прорваться незаметно. Хотя почему я так уверен, что меня сторожат? Что за бредни? Темно и немцы! Никого вокруг. На фиг всех. Я, совершенно не таясь, стал карабкаться вверх по склону, по нагретому дневным солнцем песку. Даже дождь не смог его остудить. Каждое движение срывает мокрую, нетолстую корку и обнажает желтый, светлый даже в ночной темноте, теплый песок. Вверх, вверх. Скатившись вниз опять повторяю процедуру. С третьей попытки оказался наверху. Вот и лес. А войти страшно. Как войти в черную, населенную ночью неизвестно кем, чащу? Если убьют, пусть сразу, зачем страхом мучить? Неожиданный всплеск воды за спиной разрешил сомнения. Чувствуя, как холод сковывает спину, ломанулся в чащу. Ветки, кочки, жалкие шишки, разбитые коленки. В общем, я остановился, когда уже сил не было. Ну и что? Прислонившись спиной к дереву, наверное, к сосне, пытаюсь сообразить, сколько времени смогу простоять в этой темноте. В этой, сковывающей тело и мысли, жути. Даже не заметил, что одежда почти высохла. Одежда! В кармане зажигалка! О! Жизнь налаживается. Да и стоять совсем нет смысла. Можно присесть, сползти спиной по неровной коре сосны.
Как ни странно, первая попавшаяся ветка загорелась резво — видно, кроны сосен не дали этому дождю испортить сушняк. Через несколько минут пылал вполне нормальный костер. В его свете удалось найти и солидные, обещающие долгие теплые угли, поленья. Наверное, кто-то недавно наводил порядок в этом лесу.
Итак, подведём убогие итоги. Или итог убогости. Разберемся, куда я влип, наконец. Совершенно очевидно, что программа гуманитаризации — обычный государственный переворот. Вот только технология, сопровождающая все это, потрясает. Почему именно я? Почему, всадив такие безумные деньги, так резко вышвырнули меня? Чем я мешал? Почему Танильга? И почему после таких странных слов Кондора я ещё жив? Явное перепроизводство «почему». Но от этого каждое «почему» не теряет своей цены.
Успокоившийся в бревнах костра огонь уже не светил, а просто согревал. Лес из черного ужаса превратился в набор темных декораций. И бояться уже надоело. Через час я перестал вздрагивать от каждого щелчка угольев, от каждого шороха ночных птиц. А потом и заснул.
Глава шестнадцатая
С высоты берега казалось, что река наполнена молоком. Туман скрывал и саму реку, и луг на том берегу. Утро серым светом несло надежду. И все страхи пропали, и коряга, которая вчера ввела в истерический ужас, все глупые ночные мысли — все позади. Вот только одна проблема. Высохшая за ночь одежда опять стала сырой. Ну, ладно. К шоссе, которое при свете оказалось достаточно близко, удалось пройти быстро и без приключений. Никогда не замечал, что это шоссе так пустынно утром. Интересно, в каком направлении надо ловить машину? В город — опасно, от города — непонятно, куда. Ладно поймаю ту, которая приедет.
Уже через полчаса я пристроился рядом с водителем дружелюбно подобравшего меня МАЗа. Водитель, не шибко прислушиваясь к моим рассказам о поломавшейся машине, согласился за пятерку до города и теперь индифферентно давил газ. Через некоторое время он решил включить радио и, используя бессмысленный выпуск новостей как предлог, вступил в разговор.
— Слыхали? — не поворачивая головы, заявил он. — В Витебском районе заваруха. Тех самых, которые молодые спасители, всех ночью перерезали. Всю власть районную!
— Это какие спасители? — не понял я.
— Ну, писали же везде, уже год целый только и шуму про них было! Типа как отобрали молодых да честных, чтобы они себе в управление отсталый район взяли и показали всей империи, что если честно, не воруя, страной управлять, так можно всего добиться. Вот и додобивались! Говорят, они с мафией связаны были! Деньги, типа, оттуда. Вот и не захотели доходы делить. Ну, а бандюки, они что! Под белы руки и в холодильник всех! Рефрижератор подогнали и туда всех запихнули! К утру только ледышки остались! Двенадцать человек! Вот изверги. Да эти, видать, знали, на что шли… Эх, народ… Не могут, чтобы по-людски. Вот теперь эти сволочи из оппозиции вой поднимают — долой бандитов из власти!
Последние слова я слышал, как через подушку… Все двенадцать… Я их всех видел ещё недавно. Анри, Ман, Костя, Ариана… Все…
Если Кондор, не задумываясь, пошел на такое, то от меня он должен был избавиться в первую же секунду. Только я знаю, откуда ноги растут у всего этого. Хотя, кто поставит даже копейку на то, что я доеду до первого телефона. И что мои собственные ноги не повыдергивают оттуда, откуда они растут, на следующем повороте.
— Вот я и думаю, почему вдруг так шуметь стали про это похолодание? — голос водилы вывел меня из оцепенения. — Ещё неделю назад ничего, а тут вдруг! Похолодание, похолодание. Вон, американе, те вообще заявили, что свои космические войска перепрофилируют на борьбу с похолоданием. Мол, надо все движки ракетные демонтировать и расставить в пустыне, пусть греют воздух. А в космос летать — себе дороже. Я вот тоже так думаю. Как кого запустят — так сразу масло дорожает. Не нужен нам этот космос… Вот вы, я вижу, человек образованный, как считаете? Похолодает?
