Матвей подставил ногу и услышал:
– Я сейчас вызову охрану!
Евстафьев не соврал. Он действительно махнул кому-то рукой и отошел в сторону. Его место занял дюжий хлопец в такой же примерно униформе, как у охранника на контрольно-пропускном пункте.
– Это частная территория! – заявил тот, попытался толкнуть Матвея в грудь и угодил в захват.
Самойлов не стал выкручивать его руку. Он так и держал ее возле своей груди, заломив на вывих средний палец. Болевой прием сработал, парень застыл как вкопанный. Одно движение, и боль станет нестерпимой. Матвею нравилось иметь дело с понимающими людьми.
– Дану вчера похитили, ограбили и хотели убить. Ее и сейчас ищут бандиты, – отчеканил он и перевел взгляд с охранника на Евстафьева, который возмущенно хлопал глазами. – Я пытаюсь спасти Дану, а вы гоните меня. Вы действуете заодно с бандитами, Антон Викторович?
– Я заодно с бандитами?! Вы в своем уме?
– Дане угрожает самая серьезная опасность. Вы на чьей стороне? – отпустив охранника, резко спросил Матвей.
– Я на ее стороне!
– Дану похитили, а вы ничего не знали? – Матвей оттолкнул охранника плечом и надвинулся на управляющего.
– Да, я ничего не знал! – Мужчина закрылся руками, но в его взгляде мелькнула надежда, и на лице отразилось одобрение.
Матвей все понял, повернулся к охраннику и вовремя перехватил руку, в которой тот держал электрошокер. Самойлов превратил это орудие нападения в бумеранг. Электрический разряд ввел охранника в нервно-паралитическую прострацию, а точный удар кулаком в солнечное сплетение отправил его в нокаут.
– Не нравится мне все это. – Матвей снова шагнул к управителю, который из-за морального шока потерял способность к передвижению. – Сначала похищают дочь, потом погибает отец.
Евстафьев резко отшатнулся, но его ноги как будто приросли к земле. Они оставались на месте, а тело тянуло назад. Если бы Матвей не схватил его за руку, то он точно упал бы.
– Как это все объяснить?
– Павел Константинович не погиб, он умер.
– У него были проблемы с сердцем?
– До инфаркта дело не доходило, но как-то раз прихватило основательно.
– Давно?
– Три-четыре месяца назад.
– Где телохранитель Даны?
– Я не знаю.
– Позвоните и выясните!
– У меня нет номера его телефона. Алик подчинялся только Павлу Константиновичу. Еще Истомину, начальнику службы безопасности.
– Звоните Истомину и узнавайте! – отпуская руку, потребовал Матвей.
– Да, конечно!
Ефставьев еще только поворачивал к дому, как появилась Дана. Бледная, зареванная, растрепанная. Глаза горят.
– Это ты во всем виноват! – сквозь зубы брызнула она.
– В чем? – нахмурился Матвей.
За ним не было никаких грехов перед ней, и все-таки он почувствовал себя виноватым. Она еще не ответила, а он уже знал, что ему сейчас предъявят.
– Ты накаркал!
Матвей кивнул, хотя на самом деле соглашался вовсе не с ней, а с самим собой. Не место ему в этом доме. Он зря пытается разобраться в ситуации и никогда не будет здесь своим. Не надо ему ничего выяснять.
Для этого есть некто Истомин, пусть он и работает. Если у этого господина вдруг возникнет желание поговорить с Матвеем, то никто ему не мешает искать встречи с ним. Вдруг найдет.
Он вышел через калитку, подступил к своей машине, сел за руль.
– Ты во всем виноват! – истерично взвизгнула Дана.
Но стоило ему захлопнуть за собой дверцу, как она рванула к машине, обогнула ее спереди и уцепилась руками за капот, как будто пыталась удержать ее на месте. Дана открыла дверцу, села рядом с ним, схватила за руку и с какой-то одержимостью взглянула в лицо.
– Отца нет! Он умер!
– Я всего лишь предположил.
Она трясла его за руку, а он даже не пытался освободиться. Если бы Дана вдруг влепила ему пощечину, то Матвей не стал бы защищаться. Девчонка в ступоре. Если это поможет ей выйти из него, то он подставит и вторую щеку.
– Папа умер, понимаешь?
– А если его убили?
– Убили?! – Ее лицо вытянулось, рот открылся, но взгляд не прояснился.
– Ты же не просто так вляпалась в переделку и оказалась в Багульеве.
– Я ничего не помню. – Дана заторможенно мотнула головой.
– А ты попробуй, вспомни.
– Я сейчас не могу.
– Так я и не тороплю. Подъедет Истомин, ему все расскажешь.
– Виталий Денисович?
Матвей пожал плечами. Он не знал, как зовут начальника службы безопасности, и не особо интересовался этим.
– Виталий Денисович, – тускло, как о чем-то совершенно незначительном сказала она и уронила голову на грудь.
Дана уходила в себя, и Матвей не препятствовал этому.
Но к машине вдруг подошел Евстафьев и требовательно постучал в боковое стекло. За ним стояли два охранника в униформе. У одного на руке покачивалась дубинка, другой был вооружен электрошокером. Все трое грозно хмурили брови.
Дана открыла глаза, наклонилась, снизу вверх посмотрела на Евстафьева, выскочила из машины и злобно закричала:
– Пошли все к черту!
Управляющий закивал, отступая к воротам. За ним подались назад охранники.
Дана вернулась в машину, села, опустила голову, закрыла лицо руками.
– Я не знаю, что мне делать, – прогудела она в ладонь, прижатую ко рту.
Матвей вынул из пачки сигарету, открыл окошко.
– И мне!
Он пожал плечами и протянул ей сигарету.
Она порывисто, даже конвульсивно схватила ее, открыла рот и ткнула фильтром в мокроту под носом. Дана повторила попытку, сжала сигарету губами, а Матвей поднес огонек.
Девушка затянулась, закашлялась и скривилась.
– Какая гадость! – прохрипела она, но сигарету не выбросила, снова затянулась до дурноты, аж в глазах потемнело.
Матвей качал головой, глядя на нее. Похоже, раньше Дана совсем не баловалась табаком. Если так, то и начинать не надо. Но сигарету он забирать не стал.
Во-первых, Дана – девушка достаточно взрослая, чтобы самой решать, как ей быть. Во-вторых, сейчас сигарета скорее шла ей на пользу, чем во вред. Нервы табак, может, и не успокоит, но внимание отвлечет, заставит бороться с тошнотой и головокружением.
– Я не знаю, что делать, – сказала она и напряженно посмотрела на него сквозь табачную муть в глазах.
Но Матвей молчал. Увы, он ничем не мог ей помочь. Разве что совет дать. Дана не видела своего отца мертвым. Она знает о его гибели, но защитные рефлексы заставляют ее сомневаться в этом. Поэтому и терзается душа.
