Он устал до смерти, вымотался и Фим, но и Марат не сидел сложа руки, нашел машину, ключи от которой обнаружились в кармане у покойного. Они оставили ее в полукилометре от дома, на развилке двух дорог.
– Паспорта наверняка липовые, – шлепнул бланками документов по ладони Марат. – Но фотографии реальные. Пробьем по базам. Вернемся в Москву и пробьем.
– Уезжать нужно, – кивнул Ярослав. – Прямо сейчас.
Опасно было оставаться в засвеченном месте, но думал он не о пуле, которую могли выпустить в него из темноты. Разъезжаться им нужно. В Москве они с Маратом будут вместе, но жить – по разным квартирам. Тогда Катя будет пересекаться с ним, но редко и на глазах у мужа… А поженятся они обязательно.
Увы, пока они здесь, ни о чем другом, кроме как о своих отношениях с Катей и Маратом, Ярослав думать не мог.
– Ну, собраться надо… – задумчиво проговорил между тем Марат.
– Соберемся.
– Воду из бассейна спустить, а то кровь там…
– Спустим.
– Как они нас вычислили?
– Ну, Рауля пробить было нетрудно, – усмехнулся Ярослав.
– Я думаю, они за Прохором охотились… Он баблом реально набит… А ты почему не спал? – вскинулся Марат, с подозрением глянув на Фима.
– Да не спалось, – угрюмо буркнул тот.
– И ствол взял… Может, ты Прохора грохнуть хотел?
– А смысл?
– За Лариску?
– Да пошла она! – цыкнул в сторону Фим.
– Да забей! В Москву вернемся, я тебя с такой телкой познакомлю!..
– Да дело не в том…
– Ну, хочешь, забирай Лариску… Она свое дело сделала, – усмехнулся Марат.
– Какое, на фиг, дело? – скривился Фим.
– Большое дело, брат… Если дело выгорит… А оно выгорит! Двести штук «зеленью» получишь. Чистоганом!
– Сколько?! – оторопело протянул Фим.
Они стояли неподалеку от бассейна, в темноте под пальмами, но Ярослав заметил, как в глазах у парня засветился дисплей калькулятора. Двести тысяч долларов – это сколько ж ничтяков можно себе позволить.
– И Ларчику столько же! Богатая невеста, да?
– Да ну ее!
– Ну, это тебе решать… А на меня нож точить не надо, я знаю, что делаю.
– Да нет, какой нож… – окончательно размяк Фим.
– И ты на меня затаил! – резко глянул на Ярослава Марат. Но тут же смягчил тон: – Расслабились вы тут, пацаны, обабились. В Москву поедем… Там нас ждут великие дела…
Ярослав кивнул, соглашаясь с ним. Женщины действительно внесли разлад в их отношения, а этого не должно быть. Чем крепче будет их связка, тем быстрей они выберутся из тупиковой ситуации. Если они справились с Теремом, то и с преемником разделаются с той же легкостью… Лично Ярослав готов был на все, лишь бы поскорее выйти из прошлого, которое так не хотело его отпускать…
Глава 6
Нечистой силы человек боится испокон веков. И черта он старается не поминать, а то вдруг появится, выскочит из-под земли, из самой преисподней. Возможно, Портнягин сегодня чертыхнулся с утра, и дьявол перед ним вдруг нарисовался. Во всяком случае, на Ярослава он смотрел как демон из чистилища. В глазах страх, нижняя челюсть отвисла, бледный как полотно. Вытянулся перед ним в полный рост, стоит, трясется. Марат его тоже пугал, но не настолько. Он же не закапывал его в землю, всего лишь предложил столь жесткий вариант внушения. Всего лишь…
Ярослав сел за приставной стол, а Марат надвинулся на Портнягина, оттолкнул его от директорского кресла и спросил:
– Много «накрысил»?
Куртка на нем из тонкой кожи, шелковая рубашка, джинсы – последний писк моды. Все фирменное, дорогое. И щегольское. А Ярослав одет просто: строгий костюм с иголочки, белая водолазка. Надо бы на рубашку с галстуком перейти, но спешить с этим он пока не будет. Переходный период у него – от бандита к бизнесмену. Хватит с него криминала…
Терем лег в землю, а его бандиты в борьбе за центровое место сильно накосячили, стрельба была, трупы, а тех, кто уцелел, приняли менты. К тому моменту, как киллеры подъехали к вилле Рауля, бригада уже фактически перестала существовать. Это было лишь эхо от сильного крика. Смертельное эхо. И если бы не Фим…
Марат отблагодарил Фима. И перед Ларисой в долгу не остался, правда, отстегнул ей не двести штук, как обещал, а всего сто. А Фима кинуть не решился: дал слово – держи. Денег с Прохора он снял немало. Поделил с ним куш, который остался от Рауля. Без малого полтора лимона «зеленью» взял. Бешеные деньги. И все без шума, без пыли. И без всяких сожалений. А о чем переживать? Хитрозадый Прохор хотел все присвоить себе, а Марат заставил его откупиться от братвы, которую он с Ярославом представлял… По большому счету, Прохора надо было бы грохнуть за «крысятничество», но Ярослав не хотел брать грех на душу. Хватит с него крови, и без того, считай, в розыске. Менты, правда, ищут его спустя рукава, без пристрастия, но все равно не хотелось бы иметь с ними дело. За убийство возле его квартиры ищут, и расстрел Терема им с Маратом даже не шьют. Хоть с этим обошлось…
– Я не «крысятничал»! – мотнул головой Портнягин.
– А чего трясешься, как параличный? – ухмыльнулся Марат, выкладывая ноги на стол.
– Да не трясусь. – Портнягин расправил плечи, выпрямил спину, стараясь взять себя в руки.
– Трясешься. Страшно тебе. Накосячил, а отвечать неохота, да? А вдруг больше не выкопаем?
– Я ни копейки себе не взял! Ни копейки сверх положенного!
– Но что-то же взял, – пристально посмотрел на него Марат. – И на эти бабки киллеров нанял. Замочить нас хотел, да?
– Я никого не нанимал! – шарахнулся от него Портнягин.
– А вдруг?
– Не-ет!
Ярослав качнул головой, глянув на Марата. Не мог этот чмошник заказать убийство, кишка у него тонка для этого.
– А почему тогда работаешь с нами?
– Ну, Ярослав Алексеевич сказал…
– Да он-то сказал, а тебе зачем это нужно? Мы же люди не простые, если вдруг что, тебе несдобровать, ты это знаешь. Но не ушел. Захотел избавиться от нас, людей нанял, которые могли решить проблему…
– Нет! – Портнягин, казалось, готов был бухнуться на колени, лишь бы ему поверили.
– Да ты успокойся, Олег Степанович. – Ярослав поднялся, взял Портнягина за руку, посадил его за приставной стол. И еще велел секретарше подать кофе.
Дела у Портнягина шли неплохо. И обороты росли, и склады в хорошем состоянии: помещения отремонтированы, холодильники все исправны. И кабинет у него в отличном состоянии, даже с приемной. Секретарша, правда, не красотка, как в «лучших домах», но и не уродина, как в «худших».
