– Не будем создавать себе проблемы.
– Их и так хватает… Где Фим?
– За кордоном. И Ларчик с ним. Я их отпустил. И денег им выслал.
– Не понял! – вскинулся Марат.
Неужели Ярый заодно с этими утырками?
– Иначе бы я не узнал, где ты. Иначе бы ты сдох, как последний торчок… И еще Фим унес с собой наш с тобой секрет. Помнишь, как погиб Терем?
– Он тебя шантажировал? – возмутился Марат.
– И еще сказал, что ты меня сдал.
– Брешет, падла!
– Я знаю. К тебе претензий нет.
– И что теперь?
– Работать будешь. Мне зам по безопасности нужен.
– И что придется делать?
– Прежде всего Фима найти, – спокойно, но с ледяным блеском во взгляде сказал Ярый.
– И что?
– И все.
Марат кивнул. Он только рад будет заняться этим вопросом. Он и сам не сможет спокойно спать, пока не спросит с предателя.
Природа не терпит пустоты. Портнягин ушел, и его место занял другой, но Ярослав не мог пустить дело на самотек. Ему бы сейчас дома на больничном режиме отдыхать или в санатории, а он в офисе пропадает. Уезжает на часок-другой, а задерживается до вечера. И ничего, неплохо себя чувствует.
Но все же домой тянет. И к любовнице надо было заехать. Не хочет он больше с Ксенией, но у нее ребенок от него… Надо бы замуж ее удачно выдать, но за кого? Да и не хочет она… Вопрос непростой, но решать его как-то надо. И Ксения ему в тягость, и перед Катей неудобно…
Из кислых раздумий вывел голос секретарши:
– Ярослав Алексеевич, к вам из милиции.
В кабинет вошел молодой, энергичного вида человек с длинным крючковатым носом.
– Старший лейтенант Роговец! – представился он, предъявляя удостоверение.
– Уголовный розыск?
– Он самый.
– Марат Эдуардович дал показания, что вам не понятно?
– Понятно. Что вы не покушались на него, понятно.
– И где Доркин, я не знаю.
– Я знаю. Он где-то за границей. Но пусть им занимается Интерпол. Меня интересует другое.
– Что, например?
– Ваша личная безопасность, Ярослав Алексеевич… Я долго думал… Дела как такового нет, но его можно возбудить… Но, может, и не надо ничего…
– Я вас не понимаю.
– Как вы думаете, почему вас ударило электрическим током?
– Вы об этом… Электрик напортачил.
– А может, есть какая-то другая причина? Ярослав Алексеевич, мне нужно с вами серьезно поговорить.
Взгляд старшего лейтенанта не предвещал катастрофы, но именно такое предчувствие вдруг возникло…
Ветер гнал по воде рябь, тихо шелестел камыш. Погода ясная, спокойная, а на душе тучи и злые ветра. И Катя волнуется: понимает, что не зря муж вывел ее к пруду, к злополучному поручню.
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Это все неправда! – Голос ее дрогнул, сорвался на стон.
– Что неправда?
– Да, я знала, что провод не изолирован. Но я забыла тебя предупредить.
– Забыла?
Катя хотела что-то сказать, но слова застряли у нее в горле, и она всего лишь махнула рукой.
– А может, не забыла?
– Ты сам во всем виноват! – через хрип выдавила она и, опустив голову, закрыла лицо руками.
– В чем?
– Ты не должен был брать меня силой… Я должна была дождаться Марата, но ты навалился на меня…
– А разве ты не моя жена?
– Это не имело значения… Ты меня даже не обидел! Ты меня убил! Я жила с тобой как неживая…
– Да нет, ты-то как раз должна была остаться живой. А умереть должен был я.
– Да, я знала, что ты возьмешься рукой за перила! – Катя отвела руки от лица, но в глаза мужу смотреть не могла. – Да, я хотела, чтобы тебя убило!..
– Ты идиотка?
– Нет, я тебя ненавидела!
– И сейчас ненавидишь?
– Нет! Когда ты упал, во мне все перевернулось. Я как будто пробудилась ото сна… И поняла, что мне больше никто не нужен… – Она шагнула к нему, ткнулась лицом в грудь и руками вцепилась в плечи. – Не отталкивай меня!
– И сейчас я тебе нужен?
– Только ты!
Ярослав не стал отталкивать Катю, но качнул головой. Не верил он ей. Вся ее любовь – это всего лишь средство защиты.
Или все-таки любовь?
– Я тебя отпускаю, – тихо сказал он. – Ты можешь ехать к Марату.
– Я не хочу! – Она еще крепче вцепилась в его плечи, он услышал, как затрещали по швам рукава.
– Он тебя любит, вы будете счастливы.
– Нет!
– Ты любишь меня?
– Да! – Ответ последовал без промедления, хотя раньше Катя всегда тянула в таких случаях.
– А Марата любишь?
– Я хочу, чтобы ты меня ждал, а не он… Я с ним ничего не хочу! – Катя протяжно всхлипнула и разрыдалась.
– Откуда ждать?
– Меня же посадят.
– Я тебя посажу… – обнял ее Ярослав. – Под домашний арест. И будешь сидеть, пока не раскаешься.
Катя уже и так осознала свою вину и готова была валяться у него в ногах, вымаливая прощение. И все равно он не должен был прощать: слишком серьезная на ней вина… Но простит. Обязательно простит. Потому что любит ее. Невыносимо любит…
