Кириков встал и прошелся по кабинету.
— Вы абсолютны правы. Не так давно у меня был разговор с Мишей. Но он упрям, как слон, и не хочет слушать никаких доводов. Нам надо менять там политику. Но все упирается в деньги. А у нас сейчас…
Кириков умолк и снова сел в кресло.
— Вы проделали там хорошую работу, нам переслали уже кое-какие материалы. Но вы правы, одними статьями положение не изменишь. Я обязательно вынесу этот вопрос на правление.
— Работники получают мизерную зарплату и живут почти в нищете. Некоторым даже нечем кормить детей.
Кириков внимательно взглянул на меня.
— А я и не знал, что вы такой сентиментальный. В том мире, в котором мы все вращаемся, таким выжить трудно. Это вам не в упрек, а просто констатация факта.
— Я не сентиментальный, — возразил я, — но любая политика должна быть разумной, она должна учитывать интересы всех сторон. А не только одной. Иначе однажды это плохо кончится.
— Кириков внимательно посмотрел на меня.
— Да, — как мне показалось, даже с некоторой горечью произнес он, — но не всегда это получается. Возникает такое количество обстоятельств… А как дела с нашим депутатом?
— По-моему налаживаются.
— Он нам скоро понадобится. Не оставляйте его без своего внимания.
Я вышел их второго за это утро кабинета и направился в третий.
— Вы что-то очень долго шли, — недовольно встретил меня Костомаров.
— Слишком много оказалось желающих со мной встретиться, — парировал я.
Костомаров пристально посмотрел на меня и показал рукой на стул. Едва я успелся, он спросил:
— А как там поживает Денис Демьянов?
Я тут же насторожился.
— Об этом следует его спросить.
— А разве вы с ним там не виделись?
— Не только не виделись, но понятие не имею, кто этот господин.
На самом деле я уже смекнул, о ком идет разговор. Это тот самый бесследно сгинувший киллер. Значит, они уже обнаружили его пропажу и теперь ищут.
— А мне говорили, что видели вас вместе.
Я мысленно усмехнулся. Прием был слишком уж примитивен, чтобы заставить меня выдать себя.
— Я могу отвечать лишь за свои слова, а не за чужие. Так что все претензии не ко мне.
Костомаров подался вперед.
— Я так понимаю, что вы уверяете, что не виделись с ним?
— Не видел, не слышал, не нюхал. Кстати, а кто он такой?
Костомаров недовольно забарабанил пальцами по стулу.
— Это сотрудник нашей охраны. Мы посылали его туда с небольшим поручением. А он исчез, прихватив с собой некоторую сумму денег. — Начальник службы безопасности вздохнул. — Вот и верь после этого людям.
— Сочувствую. А большая ли сумма?
Костомаров пренебрежительно махнул рукой.
— Разве в деньгах дело. Предательство — вот проблема. Ладно, найдем его, никуда он не денется. Хочу вот еще о чем вас спросить, там есть один журналист, некто Подымов. Наш ярый противник.
— Я познакомился с ним. Очень хороший парень, а потому, в самом деле, весьма опасный для нас. Я бы подумал, как переманить его на нашу сторону. Задача не простая, подкуп тут не подействует.
Костомаров смотрел на меня и молчал.
— А я надеялся, что вы сумеете его нейтрализовать, — вдруг произнес он.
Они не успокоятся, пока его не прикончат, вдруг отчетливо понял я. Пошлют другого. Если уже не послали. Надо срочно предупредить Подымова.
— Это не просто, но я полагаю, что все же возможно. Только нужно как следует поработать. Здесь простые методы не годятся.
— И кто будет с ним работать? — Костомаров красноречиво посмотрел на меня. — Не знаете, Вот и я — тоже. Кстати, а как вы полагаете, Семеняку можно доверять?
— Вполне. Он нам сильно помог.
— А он случайно ничего не говорил про этого Демьянова?
— Нет, ничего.
— Знать бы где этот негодяй Демьянов, — вдруг протянул Костомаров, дорого бы за это заплатил. — Спасибо за ваши ответы, я вас больше не задерживаю.
Я спустился вниз, вышел из здания и направился к расположенному неподалеку скверику. Там сел на скамейку, внимательно огляделся вокруг. Не обнаружив ничего подозрительного, достал мобильный телефон и стал набирать далекий город.
Соединиться удалось не сразу, да и связь оказалось плохой. Из-за беспрерывного треска мы плохо слышали друг на друга, Каждую фразу приходилось повторять.
— Алексей, как у тебя дела?
— Пока нормально, — донесся до меня его смех. — Что-нибудь случилось?
— Пока нет, но очень боюсь, что может случиться. У меня есть основания полагать, что в ваш город послан еще один человек с тем же заданием.
— Меня это не слишком удивляет, — спокойно отреагировал Подымов.
— Удивляет или не удивляет, но тебе надо немедленно принять все меры предосторожности. А лучше всего уехать куда-нибудь подальше. Желательно за границу. Если нужны деньги, я готов одолжить. Только уезжай. — Сам не знаю, но почему-то я почувствовал сильное волнение. И не напрасно.
— Спасибо, Леня, тебе за заботу, но это мой город, и я не куда не уеду. Я не собираюсь спасаться от этих подонков бегством. Если это сделаю, то тем самым признаю свое поражение.
— Но речь идет о твоей жизни, сейчас это самое главное.
— Самое главное не это, а будущее города. Не уговаривай. А меры предосторожности я тебя обещаю, что приму. Это мой город и со мной здесь расправиться труднее всего. Где-нибудь за границей я буду гораздо более уязвим. Спасибо и до свидание. Ты хороший мужик, хотя и работаешь на сволочей.
Связь прервалась. Я положил в карман телефон. Меня одолевали самые плохие предчувствия. Но как повлиять на неумолимый ход дальнейших событий я не представлял.
Весь оставшийся рабочий день я был таким угрюмым, что Ольга то и дело бросала на меня удивленные взгляды. Но поговорить нам удалось лишь после того, как мы покинули офис концерна.
Я подъехал к автобусной остановке, Ольга села в мою машину. И сразу же спросила:
— Что-то случилось?
— Не случилось, но должно случиться. Я подозреваю, что замышляется заказное убийство. — Я рассказал ей о том, что произошло в Новореченске и какая новая опасность грозит Подымову.
Ольга сжала кулаки.
— Если бы вы только знали, как сильно я их ненавижу. И откуда только берутся такие люди. Неужели деньги во много раз важнее для них, чем жизни людей?
— Жизни чужие, а деньги-то свои. Вот в чем разница, — усмехнулся я.
— Знаете, мне очень хочется взять пистолет, проникнуть на семнадцатый этаж и выпустить в них всю обойму. Леонид Валерьевич, вы не научите меня стрелять? — вдруг совершенно неожиданно попросила она.
