Так как повязку с глаз никто не удосужился снять, я мог ориентироваться лишь на запахи. Пахло же явно не городом, воздух был слишком свежим и приятным. Так что скорей всего мы находились где-то по близости от леса.
Я споткнулся о ступеньку и довольно больно ударился лицом. У меня возникло ощущение, что я рассек бровь и оттуда льется кровь. Я попытался сорвать повязку, но тут же сильно получил по почкам. Так как идти я дальше не мог, то меня поволокли, затем бросили куда-то на пол. По характерному скрипу я определил, что закрылась дверь.
Я сорвал повязку. Я находился в абсолютно пустой комнате с голыми деревянными стенами и с окном с железной решеткой. Я верно определил, что нахожусь в лесу, он высился всего в нескольких десятков метров.
Я провел рукой по виску, и она оказалась вся в крови. Я понял, что рана весьма глубокая. Достав платок, я приложил его к ней.
Я сидел, прислонившись к стене, и ждал продолжения действия. Я почти ни о чем не думал, то ли из-за того, что устал, то ли из-за того, что сильно саднила бровь. Почему-то я был уверен, что долго мое одиночное заключение не продлится. Какой смысл меня здесь держать, меня надо либо отпускать, либо убивать.
Мои предположения оправдались весьма скоро, дверь отворилась, и на пороге появилось несколько парней все с теми же короткоствольными автоматами.
— Идем, — сказал один из них.
Меня ввели в довольно просторную комнату. За столом, заполненным закусками и бутылками сидели несколько мужчин. В одном из них я сразу признал Галанова. Вот где нам во второй раз довелось свидеться.
Я огляделся и заметил, что в уголке приютился владелец «Жигулей». Ему тоже досталось, на лице ярко пламенели несколько совсем свежих ссадин. Было видно, как сильно он боится.
— Ба, какая неожиданная, а от того вдвойне приятная встреча, Леонид Валерьевич, — широко улыбаясь, как старому другу, произнес Галанов. — Льщу себя надеждой, что вы меня тоже знаете. — Он был явно в хорошем настроение и все происходящее доставляло ему удовольствие.
Я ограничился молчанием.
— Молчание — знак согласия, — интерпретировал мое поведение Галанов. — Что же вы делали на той дороге, где мы с вами так счастливо встретились?
— Как и вы, ехал.
Мой ответ вызвал дружных раскат смеха у всех присутствующих.
— И куда же вы ехали?
— На работу, в концерн. Мне надо там быть как можно скорей.
— Нет, таких дел, которые не могут подождать, Конечно, кроме смерти, — почти философски заметил Галанов. — Надеюсь, вы не за этим делом так спешите?
— Нет, не за этим.
— А я боюсь, что за этим. Не вовремя вы отправились в дорогу, Леонид Валерьевич. Ну и увидели то, что совсем не предназначалось для ваших глаз. Вот в чем проблема-то. Вы человек опытный, в органах работали. Как там у вас поступают с ненужными свидетелями?
— По-разному, — неохотно проговорил я.
— Лукавите вы, отлично ж знаете, что их ликвидируют. Так что сами понимаете, при всем нашем желание, но другого выхода у нас нет. — Галанов кивнул в сторону окна. — Здесь хороший лесочек, воздух чудесный. Так что должно радовать, что вас прикончат в экологически чистых условиях. — Ведите их туда, — приказал он.
— Постой, Галан, — внезапно вмешался в ситуацию сидящий рядом с ним средних лет мужчина. — Это ответственный шаг. Нужно посоветоваться. Позвони.
Галанов недовольно посмотрел на него.
— Мы можем сами принимать такие решения.
— А если это нарушит нашу договоренность. Зачем рисковать. Позвони.
Галанов несколько секунд молчал.
— Хорошо. — Он встал и вышел из комнаты.
Вернулся он через минут пять, Хотя может и через десять или через пятнадцать. Точно определить этот промежуток времени между жизнью и смертью я не смогу никогда, его привычный ход нарушился. Каждая секунда казалась вечность и пролетала мгновенно.
Галанов прошел через всю комнату и занял свое прежнее место. По его лицу невозможно было ничего определить. На меня он почему-то не смотрел. Какое-то время он молчал. Если он сознательно держал паузу, то Станислаский был бы от него просто в восторге. Затем предводитель бандитов все же повернул в мою сторону голову. По его губам заструилась усмешка.
— Тебе повезло, как выяснилось, твоя жизнь представляет еще какую-то цену. А я уж было решил, что она больше не стоит ничего. Но предупреждаю, если ты когда-нибудь и кому-нибудь вякнешь о том, что увидел, считай, что ты уже труп. Ну а покуда живи.
Признаюсь честно, у меня вдруг задрожали колени. Мне стоило немалых усилий, чтобы не упасть. Галанов заметил мое состояние, так как его усмешку стала еще сильней. Внезапно меня словно ударили палкой.
— А что будет с ним? — кивнул я на владельца «Жигулей, который с ужасом наблюдал за происходящим.
— Тебе что за дело, он же не твой родственник.
— Неважно. Мы были с ним вместе, и вы отпустите его вместе со мной. Я один не уйду.
— И не надо. Сейчас мы тебя пристрелим, как я и обещал, в экологически чистом уголке леса. И весь разговор.
Я решил идти ва-банк. Это был единственный шанс спасти этого человека.
— А тот, кому ты звонил, что он скажет?
Галанов с сомнением посмотрел на своего соседа по столу, который заставил его позвонить по телефону. Тот кивнул головой.
— Ладно, черт с тобой. Бери эту падаль. Слушай ты, — обратился он к моему напарнику по смерти, — если ты скажешь хоть слово, я тебе повешу на первом же суке.
Владелец «Жигулей» внезапно вскочил и тут же упал на колени.
— Христом Богом клянусь, никогда и нигде. — Он вдруг лихорадочно полез за ворот рубашки, достал оттуда крестик и стал неистово его целовать.
Братва во главе с Галановым молча наблюдала за это сценой.
— Отвезите их подальше и выбросите, — приказал он.
Тут же мои глаза завязали какой-то вонючей тряпкой, толчками и пинками погнали к выходу. Я больно ударился головой о дверной косяк, прежде чем меня вытолкнули из комнаты.
Нас бросили в машину. Ехали мы минут сорок. Затем джип остановился, и меня выбросили из автомобиля. Я уже в какой раз больной ударился головой, на этот раз об асфальт.
Сорвав повязку, я обнаружил, что лежу прямо посереди дороги. Рядом со мной громко стонет хозяин «Жигулей». Я помог ему встать и снял повязку с его глаз.
Он огляделся и, увидев, что опасность ему больне угрожает, переменился прямо на глазах.
— Это вы во всем виноваты, нас едва не убили эти бандюги.
— Охваченный яростью, он попытался меня ударить. Я едва уклонился от его кулака. Хотя поведение мужчины было в данной ситуации нелепым, я не мог на него сердиться, по большому счету он был прав.
