Она обдала меня почему-то презрительным взглядом и поспешила к выходу. Вслед за ней появился и сам Фрадков. По-видимому, ему еще не доложили, что я приехал, потому что, увидев меня, он явно смутился.
Вот, значит, как проводит он время, приглашает к себе проституток, пока его жена с детьми пребывает в заграничной ссылке. Любопытно, сколько он заплатил девице, поди опять пожадничал. Не зря же она так презрительно взглянула на меня, думая, что я с ним заодно.
Фрадков остановился возле меня, весь его вид все еще отражал смущение. Он прекрасно понимал, что я понял, что эта за девица, и какие функции она тут выполняла.
— Каждому надо маленькое отдохновение от трудов тяжких, — вдруг со смешком пояснил он. — Вы же меня понимаете как мужчина? — с какой-то даже надеждой спросил он.
— Очень даже хорошо, Михаил Маркович, — решил подыграть ему я. — И сам грешен.
— Вы — тоже, — откровенно обрадовался Фрадков.
— И я — тоже, — совершил я сам на себя поклеп. — Работа напряженная, где найдешь настоящую женщину. Для этого надо много времени. А у вас с ним еще хуже.
— Вы абсолютно правильно заметили. На нормальную жизнь времени совсем не остается. Каждый день думаешь: сегодня пошлю к черту все дела. Но их столько, что и после смерти будешь заниматься ими. Вот и приходиться, — безнадежно махнул он рукой.
— Да, такова уж наша участь.
Фрадков не без благодарности посмотрел на меня. Вот что значит проявить сочувствие и понимание, даже такой, как Фрадков, начинает испытывать почти совсем человеческие чувства.
— Пойдемте, посидим, выпьем, закусим, — почти по-дружески пригласил Фрадков.
Мы миновали несколько комнат. Еще когда я очутился тут в первый раз, меня удивляло то обстоятельство, что для такого просторного дома в нем было очень мало мебели. Сейчас же ее стало еще меньше, что снова наводило на мысль о том, что обитатель этого особняка собирается уезжать отсюда. Не случайно же, что от ворот отъехала большая фура.
Мы оказались в комнате, где нас уже ждал скромно накрытый стол. Какие-то бутерброды с дешевой ветчиной и рыбой, чипсы и еще какая-то подобная ерунда. Я плохо поужинал и чувствовал сильный голод. Это же угощение вызывало во мне лишь чувство раздражения. Неужели, в самом деле так питаются миллионеры?
— Угощайтесь, — тоном хлебосольного хозяина предложил Фрадков.
Я выжил на лице благодарную улыбку и потянулся за бутербродом. Фрадков же разорвал пачку с чипсами и стал быстро совать их в рот.
— Я меня важный к вам разговор, — вдруг произнес он.
— Слушаю вас, Михаил Маркович.
— Я не доверяю Костомарову, — вдруг произнес он, переправляя в рот чипсы уже из второй пачки.
— Почему? — насторожился я.
Фрадков быстро взглянул на меня.
— Я кое-что обнаружил. В последнее время он на свою службу истратил большие деньги. Значительно больше выделенного ему лимита.
— Но каким образом ему это удалось?
Теперь Фрадков многозначительно посмотрел на меня.
— Эти счета ему подписывала Марина Анатольевна.
Я почувствовал сильное волнение. У меня возникло чувство, что я приближаюсь к отгадке если не всего, то многого.
— Но зачем, она же опытный финансист, знает, что нельзя выходить за рамки утвержденного бюджета.
— Вот и я задаю себе этот же вопрос. А если они объединилсь?
— Но ради чего?
Фрадков молчал, устремив свой взор к полу, но при этом не забывал перекладывать чипсы уже из третьего пакета себе в рот. Сколько же он их может поглотить съесть за раз, пришла ко мне совсем не кстати мысль. Как будто бы сейчас самое время задаваться такими праздными вопросами.
— Вот и я спрашиваю себя: ради чего? Как вы думаете?
— Теряюсь в догадках.
— А мне кажется, что они что-то затеяли.
На этот раз я решил благоразумно промолчать.
— У вас нет никакой на этот счет информации? — Его глазки буквально буравили меня.
Уж не провокация, не ловушка ли это? Что если он получил запись нашей беседы с Мариной? И все же чутье мне подсказывало, что дело тут в чем-то другом.
— Нет, мне ничего о том неизвестно.
Фрадков разочаровано вздохнул и потянулся за новой упаковкой чипс. Я почувствовал, что это их неумеренное пожирание вызывает во мне и отвращение и раздражение.
— Я хочу сместить Костомарова, — вдруг произнес он. — Что вы думаете об этом?
— В свое время он подверг меня весьма жестокому испытанию. А потому я вряд ли могу испытывать к нем теплые чувства. А Царегородцеву?
Фрадков вдруг достал лежащей под скатертью пакет и протянул его мне.
— Тут десять тысяч баксов. Получите еще столько, если узнаете, что они затеяли. И кто в этом дуэте закоперщик? Вы ведь, кажется, в хороших отношениях с Мариной Анатольевной?
Я точно знал, что если откажусь от денег, Фрадков навсегда потеряет ко мне всякое доверие. Человек, который их не берет, для него не существует. Более того, это очень подозрительный и опасный тип. Поэтому я положил конверт во внутренний карман пиджака.
— Это еще не все, — сказал Фрадков. — Я бы хотел, чтобы место Костомарова заняли бы вы. Как вы на это смотрите?
— Это слишком неожиданное предложение, я не могу ответить на него с ходу. — Я в самом дел не знал, принесет ли мне эта должность дополнительные преимущества в моей позиции или, наоборот, сделает более уязвимым.
— Я понимаю. — Фрадков слегка наклонился в мою сторону. — Если вы в ближайшее время будете поступать верно, то вскоре сможете заработать гораздо больше денег. Я вам обещаю.
— Спасибо, я ценю ваше доверие. Но мне трудно решиться.
— Время еще есть, но его совсем немного.
— Но что означает: поступать верно?
Фрадков как-то набычился. Я почти физически ощущал, как двигались в его голове валы мыслей. Наконец он нашел нужный ему ответ.
— Делайте то, что я вам говорю, этого пока вполне достаточно. Хотите еще что-нибудь поесть?
— Нет, спасибо.
— В таком случае благодарю за то, что вы приехали ко мне. Вас проводят.
— Фрадков встал и вышел из комнаты, не сказав даже «до свидание». Впрочем, это как раз я мог ему простить хотя бы за то, что сегодня он мне, может быть, и сам того не подозревая, поведал немало ценного.
Глава 35
Я ехал по ночному шоссе в полном одиночестве. За исключением луны нигде не было заметно ни огонька. Невольно меня охватило ощущение, что я нахожусь один на земле, и больше нет никого. Ни Фрадкова, ни Кирикова, ни даже Царегородцевой. Весь мир принадлежит только мне, и я могу им распоряжаться по своему желанию и разумению.
