— Каким же образом?
Кириков молчал, раздумывая.
— У вас никогда не возникло желание покинуть эту несчастную страну?
— Желание возникало и часто, особенно после того, как я в очередной раз сталкивался с каким-нибудь мерзким явлением. Однако, как видите. я здесь.
— Вы хотите сказать, что вы патриот?
— Честно говоря, никогда об этом сильно не задумывался. Но мне всегда грустно и больно, когда вижу, насколько ж несовершенно наше отечество. А видеть это приходится постоянно.
Мои слова погрузили Кирикова в долгое молчание.
— А знаете, вам действительно лучше всего оставаться тут. Эта страна для таких, как вы. А вот я скорей всего рано или поздно отсюда уеду. Я здесь всегда чувствовал себя чужаком. Я тут никогда не найду душевного покоя.
— Боюсь, у вас мало шансов отыскать его и там. Покоя нет не в этой стране, а в вашей душе. А вам придется ее возить за собой повсюду.
— Вот как вы думаете, — с какой странной не то удивленной, не то недоверчивой интонацией протянул Кириков. — Не смею вас больше задерживать. А с Неплюевым мы подумаем, как разобраться.
Я вышел из кабинета Кирикова и тут же, словно ожидая этого, зазвонил телефон.
— Это снова я, — произнесла Царегородцева. — Сижу в своем кабинете и жду дальнейших событий. Даже становится скучно.
— Ждите, они произойдут совсем скоро, — пообещал я. — Кажется, в самом деле уже все решено. Остается лишь подбить последние бабки.
Царегородцева продолжала звонить через каждые полчаса. Сначала она произнесла пару ироничных фраз по поводу того, что время идет, а ничего не происходит. Но затем, по-видимому, ей это острословие надоело, и она стал просто сообщать: «Это я». Я тоже перестал придумывать оригинальные ответы и отвечал: «Хорошо».
Так продолжалось почти до конца дня. Мне тоже поднадоели эти регулярно повторяющиеся, как бой часов звонки, я уже начал реагировать на них не как на сигнал того, что Царегородцевой все в порядке, а как на какой-то скучный, быстро теряющий смысл ритуал. И когда в положенное время она не позвонила, я даже сперва не обратил на это внимание, так как сознание притупилось и понадобилось время, чтобы понять: что-то произошло.
Внезапно я словно почувствовал удар. Я посмотрел на часы и с ужасом понял, что прошел почти час после последнего звонка. Я набрал ее номер, но он молчал. На лбу выступил холодный пот. Неужели началось, а я бездарно профукал этот момент. А теперь попробуй найти ее. Если она вообще еще жива.
Я вдруг почувствовал небывалую растерянность. Я соврешенно не представлял, что же мне делать? Куда бежать, куда ехать, к кому обратиться за помощью? Я не мог найти ответа ни на один вопрос.
В кабинет вошла Ольга. Эта удивительная женщина обладала необычным чутьем, она всегда появлялась в тяжелую. для меня минуту. И только одним своим пребыванием рядом вселяло в меня уверенность. Но сейчас даже она была не способна это сделать, уж больно все казалось безнадежным. Я потерял Марину, вряд ли когда-нибудь я ее увижу снова живой.
«Что случилось?» — написала она.
«Царегородцева исчезла. Ее похитили».
Ольга побледнела. Если она не поняла, то уж точно почувствовала, что наступают решительные минуты.
«Что же делать?»
«Понятие не имею!!!» — Я поставил в конце именно три восклицательных знака.
«Но так нельзя, ее же убьют!!!» — ответила она мне с той же интонацией.
Она права, подумал я, нельзя вот так сидеть, надо что-то предпринять.
С отчаяния я решил пойти ва-банк и открытым текстом спросить, куда они увезли Царегородцеву? Я набрал номер Кирикова, но секретарша с какой-то странной интонацией ответила, что он уехал и сегодня его уже не будет.
Ладно, позвоним его собрату по этой шайке. Но я уже более чем на половину был уверен, что услышу тот же ответ.
Так оно и случилось, только на этот раз уже секретарша Фрадкова произнесла почти те же слова: «Михаила Марковича нет и когда будет неизвестно. Он ничего об этом не говорил».
«КАЖЕТСЯ, ОНИ СБЕЖАЛИ» — заглавными буквами написал я Ольги.
Она вдруг закрыла лицо руками. Я понял, что Ольга снова переживает смерть своего возлюбленного и то, что она осталась не отомщенной.
Вдруг она открыла лицо и поспешно пододвинула к себе бумагу.
«У меня есть идея».
Я вопросительно посмотрел на нее.
«В службе безопасности работает один парень, одно время он ухаживал за мной. Он неплохой и не любит Костомарова. Он может кое-что знать. По крайней мере, спросить надо».
Мне показалось, что написав эти слова, Ольга слегка зарделась. Ах, женщины, женщины.
Я согласно кивнул головой.
«Идите на улицу, садитесь в свою машину, а я его постараюсь привести, если он в здание».
Я снова кивнул головой. Только он был бы в здание.
Ольга почти бегом выскочила из кабинета. И ее место почти сразу же занял Потоцкий.
— Что-то случилось, шеф? — спросил он.
— Почему вы думаете, что что-то случилось?
— Ольга выбежала из вашего кабинета, как ошпаренная.
— Может быть, ей приспичило в туалет. Такие вещи требуют быстрых действий.
— Ни в какой туалет она не побежала. — Потоцкий вдруг приблизился ко мне. — Шеф, мне можно доверять, — шепотом произнес он.
Я смотрел на него и думал: может ли он быть в этой ситуации чем-то полезен?
Я быстро написал на листке:
«Что происходит в концерне?»
«Они дают деру» — так же письменно ответил он.
Это я знаю и без него.
«Вам известно что-нибудь еще?»
«Кажется, вчера прокуратура возбудила дело о торговле наркотиками. И один из фигурантов — Фрадков. Вроде бы он проходит, как свидетель. Пока».
А вот это мне не известно. Теперь становится немного понятней, почему затеяна такая спешная эвакуация. Ясно, как день, что о том, что протих них будет возбуждено уголовное дело, Фрадков и Кириков узнали заранее и решили не искушать судьбу. Ведь из свидетеля очень даже легко перейти в разряд обвиняемых. А у них для этого есть все предпосылки.
— Спасибо, — уже сказал я, — я буду помнить о том, что вы сделали.
— А что мне делать сейчас? — растерянно спросил Потоцкий.
— Выполняйте свою работу. Кто знает, может она еще пригодится. А мне надо кое-куда сходить.
Я быстро встал и вышел из кабинета, сопровождаемый недоуменным взглядом своего сотрудника.
Я вышел на улицу, сел в свою машину и с огромным нетерпением стал ждать, приведет ли Ольга своего воздыхателя. И почему только она не сказала о нем раньше. Играя на его чувствах можно было бы его завербовать. И не исключено, что тогда я мог бы избежать кое-каких неприятностей. В том числе сейчас, может быть, и не гадал, что с Мариной.
