И вновь искать тропинку, а что, если не найду?
Из озерца вытекает ручеёк и журчит влево, вниз по склону.
Папенька с матушкой завели меня куда–то не туда, хотя воды здесь более чем достаточно.
И скорее всего — её можно пить.
И можно перевести дух и съесть один бутерброд.
Или два.
Лучше два, а третьим закусить на вершине.
Но про вершину я пока не хочу думать, я хочу есть, даже не есть — жрать!
Я сажусь на траву у водопада и смотрю, как летят брызги.
Затем развязываю рюкзачок, достаю оттуда свёрток с бутербродами и бутылку с водой.
В бутылке — меньше половины, но я наполню ее доверху.
Когда допью эту воду и съем два бутерброда с сыром.
Жаль, что не с колбасой, мясом или холодной домашней котлетой.
Из тех, что готовит матушка.
Они вернутся, и я сразу попрошу, чтобы она нажарила котлет.
Чем больше, тем лучше.
Чтобы осталось на ужин — они как раз успеют остыть, матушка наделает бутербродов, половина котлеты на куске черного хлеба, мне на ужин хватит четырёх.
Впрочем, я одолею и пять.
А сейчас у меня всего три бутерброда с сыром.
И один надо оставить на потом, так что получается два.
В животе урчит, я съедаю первый бутерброд, даже не съедаю — заглатываю.
В животе продолжает урчать, бутерброд проскакивает незаметно, будто я его и не ел!
Я беру второй и мрачно смотрю на него.
Он кажется маленьким и жалким, матушкины бутерброды с котлетами намного больше.
Я откладываю бутерброд и пью воду — чтобы наполнить желудок.
Есть после этого хочется ещё сильнее, я проглатываю второй бутерброд, а потом машинально съедаю третий, забыв, что хотел приберечь его на самый конец пути.
Пути наверх.
На вершину.
А ведь оттуда ещё придётся спускаться.
Я допиваю воду и ложусь в траву, подложив руки под голову.
Меня вдруг клонит в сон, солнце уже где–то в районе зенита.
А расстояние до вершины — в два раза больше, чем от дома Симбы до этого места.
И я плохо представляю, как пройду это расстояние.
«Интересно, — думаю я, — что сейчас делает Симба?» Закрываю глаза и мгновенно погружаюсь в сон.
Вечер с Дракулой
Симба молча смотрит на Дракулу.
Дракула весело смотрит на Симбу.
Ей кажется, что со вчерашнего утра он изменился, хотя одет всё так же — в майку и шорты, и всё так же странно скалится, будто упырь, и всё так же смахивает на журнального плейбоя, который от нечего делать развлекается тем, что посылает дурацкие письма да ещё подписывает их «граф Дракула».
Никакой он не граф — это Симба уже выяснила.
Мизеров Александр Викторович, сорока шести лет, дизайн, изготовление и поддержка веб–сайтов.
Пора обменяться визитками заново.
— Ну, — говорит Дракула, — где обещанные спагетти?
Симба про спагетти забыла, но ей напомнили.
Она действительно обещала ему ужин. Хорошо, что не при свечах. Харя, принимаясь за ужин, обожал спрашивать:
— А свечи где?
Симба доставала свечу, зажигала её и ставила посреди стола.
А потом смотрела, как харя ест.
Смачно и много, прихлёбывая припасённое Симбой вино.
Как и положено — к мясу красное, к рыбе и десерту — белое, хотя на самом деле харя предпочитал водку. Но водка, с его точки зрения, не вписывалась в романтический ритуал: еда, вино, свечи, потом — женщина.
То есть Симба.
— Эй, — окликнул её Дракула. — Ты что, язык проглотила?
Симба подумала, не отправить ли его восвояси. Сама пригласила, сама и выгонит. На фига он ей тут нужен? Спасать племянника? Психованного Майкла, подложившего ей свинью. В итоге она очутилась наедине с чужим мужиком и ещё обязана его кормить. Не дай бог, он потребует свечу на стол, красного вина, а потом и любви.
— Не бойся, — сказал вдруг Дракула, — я не опасный!
И Симба внезапно принялась плакать, ноги у неё подкосились, и она поняла, что сейчас упадёт на пол.
Рухнет и будет лежать, содрогаясь от рыданий.
— Ну вот, — промолвил Дракула как–то необычайно мягко, — этого только не хватало… Перестань! Перестань, кому сказано!
Симба послушно перестала и вспомнила, что точно такие же слова говорил ей отец. Давно, много лет назад, когда был рядом.
Был рядом каждый день, каждое утро и вечер.
А после она этих слов ни от кого не слышала.
Ей захотелось прижаться к Дракуле, Симба поморщилась и мотнула головой.
— Эй, — сказал Дракула. — Ты пришла в себя?
— Пришла, — ответила Симба. — Так мне разогревать спагетти?
— Спагетти, спагетти, — то ли пропел, то ли провыл Дракула, — где же вы, спагетти?
— На кухне, — сказала Симба, — совсем остыли…
— Бедненькие, — умилился Дракула, — остыли, замёрзли, превратились в кусочки льда, никто их не любит, не согревает у сердца…
Взрослый мужик, а несёт всякую ересь. Стоит в прихожей в майке и шортах, лысина блестит, глаза горят.
Может быть, он и впрямь маньяк, только какой–то нетипичный, в лоб ведь не спросишь: «Вы маньяк или нет?»
Или лучше на «ты»?
«Ты маньяк или нет?»
— Иди в комнату, — сказала Симба, — сейчас принесу спагетти.
— Болоньезе! — капризно уточнил Дракула. — Были обещаны именно спагетти болоньезе!
— Болоньезе, — покорно повторила Симба и спросила: — Слушай, ты что, сумасшедший?
— Я просто люблю спагетти! — абсолютно нормальным тоном ответил Александр Викторович и прошествовал в комнату.
Симба отправилась на кухню.
Ей всё явственней казалось, что происходит нечто очень странное, что её пусть и ненормальная со стороны, в глазах той же сестрицы, но вполне устраивающая её саму жизнь меняется. Причём непонятно, в какую сторону. Куда, к примеру, подевался племянник? Где его искать? И надо ли?
Куда, отчего, почему?
Зачем племянник всё это устроил?
Зачем она затащила к себе этого лысого типа?
И главное — что случится дальше?
Симба нагрузила поднос и вдруг решительно поставила на него свечу.
Чёрный обгоревший фитилёк — перед тем как заняться любовью, харя всегда тушил его своими неуклюжими пальцами.
