Мужик, что висит у Симбы на стене.
Он идёт по улице и тащит большую сумку.
Зачем мне его показывают — не понимаю.
Мужик лениво тащится с сумкой, и лицо у него довольное.
А потом за его спиной появляется Симба.
Я отдаю себе отчёт в том, что её появление за спиной мужика попросту невозможно. Но разве возможно, чтобы один я смотрел на второго меня, беспомощно лежащего рядом с ямой и уткнувшегося лицом в землю?
Бред. И тем не менее это происходит.
Симба поднимается по склону вслед за Дракулой, Симба вступает в подлесок у подножия горы.
А ещё одна Симба крадётся за человеком с сумкой, и я не понимаю, какая из Симб — лишняя.
Я смотрю на все картинки разом и жду, что будет дальше.
Папеньке надоело притворяться, что он читает газету, он отбрасывает её в сторону, а сам засыпает, я даже вроде бы слышу его похрапывание.
Точно так же он похрапывает вечером после работы, когда, поужинав, ложится на диван смотреть новости.
Матушка доплыла до буйка и нежно его обнимает — похоже, решила передохнуть.
Но меня больше интересует Симба.
Та третья Симба, что возникла за спиной у сумчатого дядьки.
Я смотрю на неё и пытаюсь разгадать её намерения.
Пока она прячется.
Укрылась за телефонной будкой и осторожно выглядывает из–за неё.
А мужик стоит на обочине и курит.
Наверное, собрался ловить такси.
Первая Симба шумно выясняет отношения с Дракулой, но первая Симба меня сейчас не волнует — я откуда–то знаю, что мы с ней скоро пересечёмся на одной территории.
Они с Дракулой появятся рядом с ямой и попробуют поднять меня, он — за руки, она — за ноги.
Вообще–то у них не должно получиться — нам об этом на уроках ОБЖ рассказывали.
Мол, в таком состоянии человек ужасно неудобен для переноски, у него руки и ноги болтаются, а вдобавок он так и норовит сложиться посередине. Даже двое мужчин скорее смогут его волочить по земле, нежели нести. Обычно пострадавшего переносят на носилках, если носилок нет — мастерят из подручных материалов. За руки и ноги человека нести почти невозможно.
Но у Симбы с Дракулой получится, однако покамест мне не до этого.
Я высматриваю, что делает третья Симба за телефонной будкой.
Она лезет в длинный кожаный футляр, что висит у неё на шее на чёрной кручёной верёвочке.
И я догадываюсь, что в этом футляре.
Дротики.
Оперённые с одного конца и заточенные с другого.
Симба достает один дротик.
Поправляет футляр на шее так, чтобы тот не мешался.
Затем встаёт вполоборота, подбрасывает дротик в правой руке, ловит его, вдруг облизывает два пальца левой руки, протирает ими остриё дротика.
И только после этого метает дротик в цель.
Цель маячит неподалёку, повернувшись к Симбе спиной и ожидая машины.
Но цель её не дождётся.
По крайней мере, не дождётся такси.
Цель как пить дать увезут на «скорой помощи», потому что первый дротик уже вонзился левее позвоночника, а за ним летит следующий.
Первая Симба что–то громко доказывает Дракуле, стоя у дерева.
Тот я, что лежит у ямы, уткнувшись лицом в землю, всё так же неподвижен.
Вторая Симба подходит к озерцу, сейчас она сбросит с себя одежду и плюхнется в ледяную горную воду.
И я снова увижу её грудь и чёрный треугольник между ног.
Почему ей не пришло в голову и его покрасить в красный цвет?
Второй дротик втыкается рядом с первым, мужчина неуклюже заваливается и глухо падает на асфальт.
Третий дротик пролетает над ним и исчезает на той стороне улицы.
Наверняка угодил на газон…
И тут я слышу смех.
Симба смеётся за телефонной будкой, Симба подпрыгивает от радости.
Матушка отлипает от буйка и разворачивается, чтобы плыть обратно.
Папенька всё посапывает в шезлонге, он лежит в той же позе, в которой недавно лежал первый я, бессмысленно глядя в голубое июньское небо.
Впрочем, папенька лежит под тентом, ему проще, солнце не слепит глаза.
Нижнему мне оно сейчас жжёт затылок, но мои мучения вот–вот закончатся — первая Симба с Дракулой уже на вершине горы, оглядываются по сторонам, ищут меня и никак не могут найти.
— Эй! — хочется крикнуть мне. — Спускайтесь чуть ниже и правее…
Но я не кричу — знаю, что не услышат.
Хотя, поколебавшись, они направляются прямиком туда, где лежу первый я.
Третья Симба выходит из–за будки, издали смотрит на распростёртое на асфальте тело, подходит к нему и выдёргивает из спины дротики.
Сначала один, потом — другой.
Достаёт носовой платок, вытирает им кровь с наконечников, убирает дротики в футляр, а платок выбрасывает в ближайшую урну.
И — исчезает.
Просто исчезает и всё, её нет нигде, сколько я ни верчу головой.
Передо мной лишь улица, лежащий ничком мужчина, а рядом с ним — большая, неприкаянная сумка.
И в этот момент раздаётся тихий и нежный звук.
Даже не раздаётся — рождается.
Первая Симба — совсем неподалёку от того меня, который беспомощно лежит возле ямы, уткнувшись лицом в землю.
Вторая Симба плещется в озере, вскоре она догонит первую Симбу и исчезнет, как исчезла третья Симба, оставив после себя лишь распластанное мужское тело на полуденной июньской улице.
А звук перерастает в слова, и я уже могу их разобрать…
On the ridge of the mountain they sometimes sing
Mutant Butterflies beating their Mutant Wing
In the dead of the night by the edge of the wood
With the sudden cry changing your life for good
Your nerves are ringing
You hear them singing…
Я не настолько свободно владею английским, чтобы с наскоку понять, о чём речь.
Но звук всё усиливается, и я начинаю разбирать смысл невнятных английских слов.
«На вершине горной им петь не в лом… — слышу я чей–то нежный шёпот, — бабочкам, бьющим мутантным крылом…»
Первая Симба и Дракула сейчас меня обнаружат, Симба возьмёт меня за ноги, Дракула — за руки, и они отнесут моё тело к вершине, на которую сам я так и не взобрался…
А тело мужчины успело исчезнуть с безлюдной июньской улицы, краем глаза я заметил, как подъехала «скорая», выскочили двое с носилками, за ними третий — видимо, врач. Посмотрели, о чем–то переговорили, положили мужика на носилки, загрузили в машину.
